Элиз Вюрм - Каждый раз, когда мы влюбляемся

Если все любят рок – люби Баха. Не понимаешь Баха – люби Шопена. Он попроще, но тоже классный. А как же рок? А как же потанцевать? А кто тебе мешает – танцуй!»17…

Она улыбнулась.

Ты похож на грех/ Я чувствую жажду…

– Займись со мной любовью! – Сказала Элизабет, Лино.

Он улыбнулся, так мягко, так польщено.

– А разве мы уже не занимаемся любовью? Жизнь с тобой как занятие любовью – я таю, мне сладко!

Лино посмотрел на нее сияющими глазами.

– Пойдем в спальню, девочка моя, люби меня так, как тебе хочется!

Он очаровал ее, этот добрый мужчина. Разве это не доброта, позволить тому, кто любит тебя… любить тебя по-своему?!

И Элизабет вновь почувствовала покой, самый странный покой в мире – опаление любовью!

Любовь… это слово – монахи из церкви святого Франциска Ассизского говорят «любовь», шлюхи с улицы Лешель говорят «любовь», и все с большой буквы!

Он целовал ее руки, мужчина питающий слабость к женским рукам… Они все ему рассказывали, женские руки, все слезы и взлеты…

– Счастье пугает меня, – Вдруг сказал ей Лино. – Счастье вообще пугает мужчин!

– Почему?

Элизабет улыбнулась, он был… сама Радость!

– Счастье это война, проиграть эту войну значит остаться без чести, а выиграть невозможно!

Как странно это прозвучало для нее, и как удивительно.

– Честь… – Сказала ему она. – Что это значит? Для тебя.

– Самоуважение. Честь, Элизабет, всегда много значит – смысл жизни, спокойствие, доброе имя…

– Доброе имя?

Элизабет и не заметила как оказалась обнажена…

Она почувствовала восхищение и очарование – как он ловок, Гермес! Пока она болтала, он был занят.

– Честь это когда тебе есть ради чего жить! – Сказал ей Лино, и заглянул ей в глаза.

Элизабет удивилась – его голос прозвучал так настойчиво, а в глазах был трепет.

Она поцеловала его – она взяла его лицо в свои руки, и прижалась губами к его губам. Его сердце ударило в грудь их обоих.

Элизабет уснула, а потом проснулась – ей показалось, что пришел дождь, а это был снег, зимний Сен-Шарль был странно похож на летний Сан-Ремо, а может, она просто сошла с ума… от радости жизни!

Радость жизни.

Элизабет посмотрела на Лино спящего рядом с ней – ему тоже было хорошо!

Она вспомнила «Но я могу быть счастливым… Есть такая притча… в одной деревне люди жили во власти ведьмы, они безумно боялись ее, но однажды они освободились. Как? Они научились жить по-другому»…

Они тоже научились жить по-другому.

Лино сказал ей в Сан-Ремо «Люди пишут мне письма… В них они говорят о том, о чем разучились говорить – о Душе.

Когда-то мы все умели говорить о Душе, но с нами что-то произошло. Однажды мы испугались – нас не поняли, и мы начали говорить о том, что не важно, ни нам самим, никому!

Я часто вспоминаю один фильм о вечных героях Мужчине и Женщине… Он предал ее когда-то – ушел к другой женщине, в другой дом. Ему казалось, что там ему будет легче, и ему было, но… тело могло без нее, а душа – нет, ей было одиноко, душе.

Он говорит ей, что ему всегда было там плохо, с другой женщиной, в другом доме, всегда! Он жалуется ей – он знает, помнит, что она поймет, пожалеет, что только она поймет и пожалеет! Он не понимает себя, и… понимает. Он оправдывает себя, и ненавидит себя, все равно! Он говорит ей, что стал бездарностью, и знает, что бездарность – это цена его поступков. Он поступил так не только с ней, он и раньше предавал»…

Они начали думать о Душе. Увидев друг друга в Блэк Оак во второй раз, они … осознали, что зомбированы «ведьмой».

Элизабет вспомнила «In The Flesh» – бывший зомби возвращается домой… Он – человек, который был зомби. Или остался? Или останется?

Она до сих пор чувствует власть «ведьмы» над собой – власть ее психологических установок, и… бывшему зомби очень трудно – иногда безумно трудно, жить как человек!

Элизабет вспомнила, как спросила Лино:

– Как ты это чувствуешь? Свою… зомби-болезнь.

Он улыбнулся, так светло.

– Я здоров, Элизабет!

Ее поразил этот свет.

– Я нашел опору – прошлым живут те, у кого нет опоры… Твоя любовь – наша любовь, стала моей опорой!

Лино так улыбался так, влюблено и очаровано.

– Чтобы найти опору в любви, любовь должна быть настоящей – она не должна быть компромиссом. Любовь мужчины и женщины бескомпромиссна, поэтому мы не прощаем тех, кого любим.

– А я думала, что прощаем…

Как странно это прозвучало для нее «Мы не прощаем тех, кого любим».

Музыка Билла Эванса в сопровождении симфонического оркестра рядом с ними… «Time Remembered».

Элизабет вновь была заворожена и очарована игрой Билла!

– Не прощаем, – Сказал ей Лино. – Мы ждем от них того, чего не ждем от других – преданности, чуткости, защиты. Не дождавшись… не понимаем – они же должны были почувствовать!

– Но не почувствовали. – Печально сказала она.

– Тебя тоже не почувствовали?

Он курил, стоя у окна, очень высокий, мощный, с широченными плечами.

– Меня не чувствовали слишком часто, – Без горечи сказала ему Элизабет. – Но, Лино… наверное, я тоже чего-то не почувствовала – никто не виноват, мы просто друг друга не поняли!

Странно он посмотрел на нее, мужчина по имени Анджолино.

– Как ты этому научилась, всем всё… понимать?!

– У меня не было другого выхода – я не хотела умирать от непонимания!

Элизабет посмотрела на книгу, лежащую на его рабочем столе «Сон в красном тереме», и вспомнила «Судьба человека так же изменчива, как ветер и тучи – кто утром несчастен, может к вечеру стать счастливым».

Она улыбнулась, и подумала, да, это так! Может. Счастье человека не зависит ни от кого, только от него самого – только от его умения находить свою радость в этой жизни.

Лино раздавил сигарету в пепельнице, подошел к ней, сел рядом…

– Ты права – нет ничего страшнее, чем умирать от непонимания! Я бы назвал это непонимание тоской. Я вижу эту тоску в глазах онкологических больных.

Он нежно взял ее за руку.

– У тех, кто начинает… разбираться, тоска проходит.

Лино мягко улыбнулся, заглянул ей в глаза.

– Ты сказала мне «Никто не виноват, мы просто друг друга не поняли»… Все правильно – не нужно искать виноватых, нужно разобраться в себе!

Билл Эванс «Valse».

– Нужно понять – почему, почему тебе так больно, чего ты ждал, и способен ли человек разочаровавший тебя, дать тебе то, что ты хочешь. А ты способен???

Он смятенно улыбнулся.

– Человек слишком сложное творение. Или тварь???

Снег шел стеной, быстро падая на землю крупными хлопьями…

Элизабет посмотрела на Лино – он спал лежа на животе, нагой, шоколадно-смуглый, большой.

Как этот мужчина красив! Если бы не он, она бы не проснулась. Если бы не Анджолино Гаравани, она бы не стала ничего менять!

Когда она сказала Джейку, что хочет развестись с ним, он ее не понял. Ему казалось, что не любя его, она тем не менее им довольна. А она была недовольна, не им – собой. Вечная рефлексия зомбированного человека!

Самым страшным – для нее, было… была, мысль, что она ошибается, что она стерва, сука – что она кого-то обижает (просто сволочь), что ее желание жить пусть одной, но по-своему, с чистой совестью, глупо!

Бальтазар сказал ей «Человек способен жить без любви. Любовь не главное. Главное семья» и она соглашалась с ним почти до тридцати лет, а потом… она вдруг подумала, почему ты не женился вновь? Если человек способен жить без любви-любовь не главное-главное семья, почему?!

Ты тоже не можешь ни на кого смотреть, да!?

Элизабет вновь взглянула в окно, на снег – все было белым…

Она вспомнила, как Лино сказал ей «Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы изменить свою судьбу! Кто я, Элизабет, трус?! Слабак?! А может, просто дурак?!»…

Что она ответила ему?

– Иногда, чтобы изменить свою жизнь, нужна целая жизнь. И это не значит, что ты ничтожество – это значит, что … можно было терпеть.

– Терпение… – Сказал он задумчиво. – Терпение это ребенок Надежды. Из надежды рождается терпение. Не знаю, что это было, надежда, или все-таки терпение… брак с Алиной – не отношения, а брак…

Лино закурил бразильскую сигару Danneman.

– Я не пытался вырваться.

Он улыбнулся с мрачной самоиронией.

– Никто из моих… знакомых, не был по-настоящему счастлив в браке. У меня не было примера, жена!

Он немного повеселел, но желание оправдаться смущало его – оправдаться не перед ней даже, а перед… годами, жизнью, любовью, судьбой!

Элизабет вдруг поняла… нам (людям) может быть многое дано – долгие годы, хорошая жизнь, прекрасная любовь, великолепная судьба, но… мы не берем, не потому, что не можем, а потому, что мы зомби.

Она подумала, да, Лино, счастье мое, давай оправдаемся перед годами, мы их убили-потеряли! Оправдаемся-помолимся-закричим…

Боно пел рядом с ними «Dirty Day»… Zoo Tv Live From Sydney. На сцене Дьявол по имени Совесть, и его приспешник Душа!

Элизабет вспомнила, как Бальтазар сказал ей «Не принимай решение о разводе без меня, я приеду, и мы поговорим». Она сказала ему, да-сэр, и подала на развод. Она чувствовала отчаянье – странное отчаянье человека, который… начал разбираться.

Элизабет вспомнила «У тех, кто начинает… разбираться, тоска проходит». И у нее… прошел страх – перед Бальтазаром. Когда она поняла, что он … не может никого любить, у нее прошел страх перед ним.

Лино сказал ей «Совесть не позволяла мне уйти… от Рика».

Он улыбнулся, так словно это сводит с ума, мысль: совесть, оказывается, берет заложников… Мы сами себя берем в заложники.

– Хун лоу мэн… – Сказал он. – Пусть учится жить, на это денег не жалко.

Майалз Дэвис и Маркус Миллер рядом с ними… «Theme For Augustine».

– И я учился жить.

Лино усмехнулся нервно и больно.

– Каждому Человеку, Элизабет, отмерен его Рай и Ад. Рай проживаешь быстро, а Ад – бесконечно! Я говорил себе, возможно, мой Рай я уже прожил. Впереди было ничто, пустота, finita, schluss…

Элизабет поняла его – да, уставшая Смерть, и глупышка Любовь…

– Партия завершена. Победа за мной! – Поторопилась Любовь.

– Я по-дружески поддавалась. – Ласково улыбнулась Смерть…

– Иногда я думаю, как бы я жил, если бы ты меня забыла. Я бы купил остров, и построил на нем онкологический центр. Если умирать, то летом, под солнцем похожим на огонь, у моря жадно облизывающего берег! Смерть прекрасна так же как и жизнь… Булочник, замешивая тесто шепчет «Любовь», роженица с первым криком только что родившегося ребенка, облегченно вздыхает «Любовь»… Смерть это тоже любовь, но эта любовь для уставших.

Сятихоко…

Утром Мэри пришла к Лино в больницу. Он был и рад, и не рад, видеть ее. Эта красивая женщина напоминает ему о прошлом. Эта красивая женщина напоминает ему о себе!

Странно Лино чувствовал себя, смотря на Мэри… дорога, но не необходима.

Он подумал, любил ли я тебя настолько, чтобы сделать счастливой? Все к лучшему? Хорошо, что мы не вместе… Внутренний голос сказал ему, но вы и не расстались. А что значит расстаться? – Спросил этот голос Лино. Забыть? Сделать вид, что мы не любили, мы просто знакомы…

Он подумал, я не могу притворяться даже перед моей любимой Элизабет. Дурак? Да, наверное. Но я уверен: солгать, это значит предать еще больше! Ложь это всегда предательство. Правда убивает, а ложь – ранит.

– Тебя примет доктор Миура – маммолог, – Сказал Лино, Мэри. – Твоя проблема…

– Больше не твоя!? – Рассмеялась она.

У него заболело сердце.

Кейша Коул читала (пела) по радио «Playa Cardz Right» (No Rap Version).

Лино захотелось сказать Мэри, прости, но… он ей должен? Он ей еще что-то должен, или уже ничего не должен?!

Кейша Коул… одна из любимых R’n'B певиц Элизабет. Кейша читала (пела?) «Я хочу быть той/ На кого ты можешь надеяться»…

– Я мешаю тебе жить. – Сказала ему Мэри.

Странно она посмотрела на него… с надеждой, все равно!

И он понял ее, и не понял.

Он вспомнил «Даже сидя в самолете, в салоне первого класса/ Я все равно вижу тебя/ Ты в моем прошлом/ За стеклом/ В музее моей памяти»…

Его задушило сожаление – он ничем не может помочь ей, ничем! Внутренний голос ласково сказал ему, ты и себе помочь не можешь – ты любишь как безумный! Да, подумал он. Мне тоже не помочь…

Он почувствовал успокоение, как перед борьбой или занятием любовью.

Кристина Милан и Джа Рул читали-пели «Get Away». Они читали-пели «Я думаю о тебе/ Я думаю, что мы должны быть вместе/ Но я знаю, что у тебя кто-то есть, и у меня есть/ Я хочу спросить тебя: ты сможешь уйти?».

– Ты не мешаешь мне, – Сказал он женщине смотрящей на него с ожиданием. – Ты мешаешь себе – ты можешь быть счастливой!