Элиз Вюрм - Каждый раз, когда мы влюбляемся

– Я буду счастлив, жена моя! Я бы хотел дочь, но если это сын, Я БУДУ СЧАСТЛИВ!

Он вошел в гостиную, Анджолино. Элизабет почувствовала себя ослепленной! Она вспомнила «Ночью мне необходимо/ Солнце похожее на тебя».

Элизабет подумала, смотря на Лино, сколько солнц светило мне, но всегда был ты – Ты, самое яркое солнце, самое беспощадное, самое любимое! Я не могла тебя забыть. Забыть тебя это значит потерять себя.

Она вспомнила, как пришла в больницу к Бальтазару, и он сказал ей «Они не дают мне яблоки! Они дают мне яблочное пюре!!!

Бальтазар смеялся с отвращением и болью.

– Я мужчина, а не ребенок, я хочу грызть, а не глотать! Помнишь, как Боно поет «Когда-то мы могли спать на камнях»?

Он поразил ее, уставший Адам… Где-то там, в саду Добра и Зла, обвитая червем лежит Ева – под солнцем, на которое невозможно смотреть, на черной от пепла земле… Он все покрыл собой Иуда-Тефра – страх пойти за Любовью-Христом, к демону по имени Жизнь.

Да, подумала Элизабет. Когда-то мы могли спать на камнях – у нас была любовь, у нас были мы сами.

– Мне кажется, что я никогда не был счастлив, – Сказал им Жан. – Всю мою жизнь меня окружают безумцы, убийцы и алкоголики!

Лино нахмурился.

– Не слишком ли ты жесток к себе, друг!?

– Не достаточно.

Он посмотрел на нее, Дайтро.

– Я привез вам подарок, Лизетт…

– Мне? – Очень удивилась Элизабет.

– Вам.

Он мягко улыбнулся.

– Это колода Таро Тота Алистера Кроули. Моя любимая карта Повешенный: Повешенный прибит вверх ногами, в положении, когда личная воля сломана. Ситуация в застое: некуда больше продвигаться. Спасение (побег) любого типа стал невозможен. Змеи трансформации и мудрости лежат свернувшись и спят.

Повешенный прибит к дереву своих протухших привычек и взглядов, его глаза закрыты: он слеп для всего, что не подходит к закрытой системе его концепций. Любая новая идея, любой новый импульс игнорируется или встречает сопротивление.

Его голова побрита. Волосы, символ духовного восприятия, убраны. Повешенный потерял даже веру в свою собственную интуицию. Все его усилия, кажется, ничего не обещают и обречены на провал…

– Какая печальная карта! – Сказала ему она.

– Повешенный, мадам, это – Пьеро. Повешенный или поверженный??? Обратите внимание на то, как Пьеро изображен на картине Ватто – переверните Жиля вниз головой, и вы увидите что он висит…

Жан посмотрел на нее очень ласково.

– Жиль стоит на небольшом холме, благодаря чему в сочетании с низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и приобретает монументальность. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя. Он не лицедействует, а является таким в жизни: одинок среди друзей, чужой среди своих же постоянных спутников. Это подчеркивается их присутствием, они заняты своими разговорами и находятся на ином уровне эмоционального и духовного развития, столь же далеком от переживаний героя, как и каменное изваяние фавна, охраняющее часть парка. Нет спектакля – и нет необходимости играть. Безвольно опустив руки и глядя на зрителя, он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными бантами на туфлях. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любви.

Элизабет подумала, как странно… «В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любви».

Она вспомнила «Тебе правда хорошо? Я дала тебе все? Ты ни в чем не нуждаешься?

– Только ты могла задать мне этот вопрос, женщина, которая собрала меня по частям!»…

Элизабет подумала, я не понимала – я поняла это только сейчас, что было в твоем взгляде тогда в Блэк Оак! Ты тоже просил меня то ли о помощи, то ли о любви!

Я услышала тебя. Я увидела. А скольких я … не поняла?

Она вспомнила Джо Делано – свою подругу из Блэк Оак, Гая Арчера, мужчину, который… Элизабет подумала, он мне нравился или я была влюблена в него? А может, это одно и то же, симпатия и влюбленность? Ты мне нравишься, но… хочу ли я разделить с тобой все? Могу ли я?

Trance Groove рядом с ними… «Paris».

Джо сказала ей о Гае «Ты его не поняла».

– Моя мать все еще приходит к отцу, чтобы уснуть, – Сказал им Жан. – Когда я был моложе, я не понимал ее.

Он взял свой бокал-блюдце и отпил коктейля с молоком и шампанским.

– А сейчас понимаю – «На что похожи влюбленные, идущие на смерть? Они как снег, что тает каждый миг. Жизнь – это сон, а смерть – лишь сон во сне»20…

Усмешка.

– L’eclisse… Антониони говорил о «Затмении» так: двое осознают свою неспособность любить.

– Жизнь стерла их в порошок, – Мрачно улыбнулся Лино. – Она всегда так делает. Почти со всеми.

– Почти?

Жан посмотрел на него заинтересовано.

Музыка поменялась, зазвучал Faust’o – «Exhibition of Love» (Ferrari Mad Love Mix).

– Да…

Лино тоже пил коктейль с шампанским + абсент – «Полуденная смерть».

– Но не мою зеленоглазую любовь!

– А нас? – Улыбнулся Жан. – Тебя и меня…

– Иногда проще убить себя, чем жить, но… я люблю жизнь!

Элизабет встретила взгляд Лино.

– Однажды двое бессмертных принесли в мир людей твердый камень оставшийся после починки небес, дабы он испытал на себе все печали и радости бренного мира… И я думаю: хватает ли ему его твердости? Потому, что мне не хватает!

Она подумала, как я люблю тебя, и как ты мне дорог! Дорожила ли я в прошлом теми, в кого влюблялась? Или это пришло ко мне только с тобой, понимание… Понимание – живешь только один раз, любишь только один раз!

– Меня часто… умоляют о смерти, а я говорю: живи!

Лино смотрел на нее, смотрел…

– Испей свою чашу до дна, потом станет легче.

Элизабет тоже смотрела на него…

– Станет, Лино?

– Обязательно, любимая!

«Любимая»… никто никогда не называл ее так.

Она вспомнила «Однажды к аль-Басри пришел человек и сказал что любит Бога, но не боится Его, поступает исходя из инстинктов, а не по желанию души… Захид спросил его: «И ты не чувствуешь потери?». «Потери?» удивился человек. «В темноте ночи Он говорит со мной, и я чувствую себя счастливым», – Сказал Хасан аль-Басри. – А ты? Когда ты просыпаешься, ты чувствуешь себя счастливым?»…

Элизабет почувствовала – да, потерю!

– Грядет буря,

Буря, которая заберет всех детей.

Но я спасу их из королевства Боли.

Я верну их к дверям их домов.

Я отправлю всех монстров обратно под землю —

Отправлю их туда, где их никто не увидит.

Кроме меня.

Потому, что я – Донни Дарко…

Лино улыбнулся, а его глаза были серьезны.

– Как жаль, что из королевства Боли я могу спасти только самых близких!

– О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна, Как лента алая губы твои, и уста твои любезны, Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна, Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста… – Весело продекламировал Жан. – Выпьем! За Любовь…

– Ты пьян, мой друг?

Лино заулыбался.

– Только такой здоровяк как ты может пить «Смерть» не пьянея!

Элизабет рассмеялась, он сказал это почти жалобно, Жан.

– Во мне два метра красоты – так говорит моя жена! – Засмеялся Лино.

Жан перевел взгляд на нее.

– Любовь не проходит, да, Лизетт!? Проходит влюбленность, но не любовь…

– Каждый раз, когда мы влюбляемся нам кажется, что это то, что мы искали… – Сказала ему она. – И лучше пусть нам что-то кажется, чем не кажется ничего!

– Знаете что странно? – Вдруг сказал ей обаятельный француз. – Я всегда второй, это моя судьба.

– И каждый, войдя в темноту/ Валился на простынь/ Почти ощущая во рту/ Небесную просинь… – Улыбнулась ему Элизабет. – Не надо, Жан, не умирайте когда можно жить!

– Девочка моя…

Лино взял ее руку, поднес к губам, поцеловал…

– А что, если жить невозможно?!

Merge Of Equals рядом с ними… «Beautiful Nothing».

– Нужно потерпеть – жизнь как смерть, потом становится легче.

Элизабет убрала со стола в японской гостиной. Жан ушел больше получаса назад, Лино и Рик играли в Dota 2, а Джулио заснул в манеже.

Она вспомнила «Ибн аль-Каййим сказал: «И даже если человеку дан весь мир и все, что в нем есть, все это не заполнит его пустоту».

– Тебе пусто? – Спросила она, Жана.

– У Джеймса М. Баррри есть пьеса Мэри Роуз… Главная героиня время от времени исчезает на Гебридских островах, чтобы вернуться спустя несколько дней или лет. У Бирза Амброза есть рассказ «Случай на мосту через Совиный ручей» – рассказ, действие которого происходит в северной части штата Алабама во время Гражданской войны, состоит из трех глав. В первой главе солдаты армии Севера готовятся повесить плантатора-южанина на мосту. Приговоренный к повешению думает о том, как спастись. Во второй главе рассказывается о событиях, которые привели к казни. Богатый плантатор Пейтон Факуэр мечтает прославиться военными подвигами. На его плантацию приходит лазутчик армии Севера, выдающий себя за южанина, и говорит, что северяне укрепились на берегу Совиного ручья. Факуэр задумывает поджечь мост через ручей. В третьей главе действие возвращается к казни. Веревка обрывается, и Факуэр падает в воду. Он спасется от пуль и добирается до своего дома. Когда он хочет обнять жену, он чувствует удар по шее, видит свет, а затем тьму. Рассказ заканчивается словами: Пэйтон Факуэр был мертв; тело его, с переломанной шеей, мерно покачивалось под стропилами моста через Совиный ручей…

Элизабет смутилась.

– Ему что… показалось?

– Что он вернулся домой? Да, chérie, возможно, ему до сих пор кажется…

Улыбка.

– Ты не смотрела «Поговори с ней» Альмодовара? Посмотри! Они тоже… уехали на Гебридские острова.

Когда она снимала макияж, Лино пришел к ней, и сел рядом.

– Жил когда-то один подвижник. Были у него и ученики, и последователи, и почитатели. Тем не менее он часто посещал одного суфийского учителя и слушал его беседы. Однажды пришел этот аскет к суфию и сказал:

– Учитель, вот уже тридцать лет, как я постоянно соблюдаю пост. По ночам я читаю молитвы, так что почти не сплю. Хотя я не нашел и следа того сокровенного, о чем ты так прекрасно учишь, но все равно я уверовал в твое учение и возлюбил его.

– Даже если ты будешь молиться и поститься триста лет, день и ночь, то и тогда не обретешь ни крупицы мудрости, ибо ты сам себе преграждаешь путь.

– Есть ли средство исправить это? Какое-нибудь лекарство?

– Да, – Ответил суфий, – Но ты никогда не согласишься им воспользоваться.

– Я сделаю все, что ты скажешь!

– Хорошо. Тогда возьми суму и наполни ее орехами. Сними с себя всю одежду и обернись в овчину. В таком виде пойди на базар, созови всех детей и пообещай им, что дашь орех каждому, кто даст тебе пинка. Потом обойди весь город и делай то же самое. Особенно там, где тебя знают. Так ты исцелишься.

– Но это невозможно! Я не могу этого сделать! Дай мне иной совет!

– Я же говорил, что ты откажешься, – Тихо промолвил учитель…

Элизабет это поразило «Возьми суму и наполни ее орехами. Сними с себя всю одежду и обернись в овчину. В таком виде пойди на базар, созови всех детей и пообещай им, что дашь орех каждому, кто даст тебе пинка».

– Я не могу дать ему пинка.

Она поняла, что Лино говорит о Жане.

– Я не могу сказать ему: ты не второй, ты первый – для меня ты всегда был первым, настолько первым, что я бросил женщину, в которую был влюблен, потому, что знал, что ты любишь ее, и что тебе больно.

Он замолчал, а потом:

– Я никогда не мог дать пинка тем, кого любил. Я не мог сказать Мэри: оставь меня в покое!

– И ты бы остался в покое? – Мягко спросила его Элизабет. – Если бы она оставила тебя… Тебе стало бы спокойнее?

Его глаза покраснели.

– У нас было все, чтобы быть счастливыми, но у нас не было Судьбы!

– Visita Interiorem Terrae Rectificando Operae Lapidem… – Сказал ей Лино. – Будущее многовариантно, нет – не существует, только одного варианта будущего.

Истинный ясновидящий может изменить вариант будущего (ситуации), Тарок не может ничего изменить.

– Тарок? – Спросила Элизабет.

– Гадающий.

– Почему ты говоришь «истинный ясновидящий»? Есть неистинные?

– Истинный ясновидящий понимает: большинство людей ублюдки.

– Ты говоришь как Бальтазар.

– У меня нет иллюзий, Элизабет. У меня есть вера, но нет иллюзий.