Ирэне Као - Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец

– П-привет, – бормочет он. – И ты здесь! Вот так сюрприз! – Он нерешительно приветствует ее, полуулыбнувшись, отчего она едва не падает со стула.

– Привет, – сухо отвечает Бьянка, прерывисто дыша. Сердце в ее груди бешено колотится.

Две-три секунды они не двигаются, ничего не говоря, лишь смотрят глаза в глаза, оба – сквозь непроницаемые стекла очков. Наконец он первым нарушает молчание:

– А Маттиа? Еще не пришел? Наверное, совсем заработался, – смущенно говорит он.

– Ага, – она мотает головой, словно силясь очнуться от дурного сна, – я как раз собиралась ему позвонить… Он должен был прийти еще полчаса назад.

Дэвид садится.

– Серьезно? Я тоже должен был с ним встретиться… Вот увидишь, он будет с минуты на минуту. – Он сдвигает очки на голову. – Может быть, он специально нас обоих пригласил, чтобы вместе отпраздновать…

– Да, может быть, – отзывается она, пряча взгляд от Дэвида. – Но странно, что он никого из нас не предупредил об опоздании… – Сердце словно застревает в горле. Она не может смотреть ему в глаза, не испытывая странной неловкости, и ей кажется, что и на его лице то же выражение.

Дэвид останавливает официанта:

– «Бакарди Блэк», пожалуйста, – затем поворачивается к ней. – Ты еще чего-нибудь выпьешь? – спрашивает он самым вежливым тоном.

– Спасибо, мне достаточно. – Она приподнимает свой бокал с «Куба либре», с трудом делает еще один крохотный глоток и потрясенно думает: как это он может быть приторным и горьким одновременно – как этот момент.

– Ладно, не настаиваю, – сдается Дэвид и отпускает официанта.

– Знаю, что ты провел отличную сделку для Маттиа, – произносит Бьянка, чтобы не выглядеть немой статуей. – Должно быть, нелегко было продать так быстро.

На его лице попеременно отражаются то смущение, то растущее напряжение, отчего невозможно угадать, о чем он думает.

– Нам очень повезло найти таких клиентов… – замечает Дэвид.

Похоже, он менее уверен в себе, чем обычно, но может быть, она лишь проецирует собственные ощущения, усиленные «Куба либре»? Теперь она не может больше проглотить ни капли – желудок сжался в комок. В этот момент появляется официант с «Бакарди Блэк». Дэвид выпивает залпом половину бокала.

– Знаю, вы с Маттиа подружились… – продолжает она, не понимая, почему не решилась уйти отсюда, когда еще было время. Теперь ей кажется, будто она, сама того не желая, угодила в ловушку, сотканную из противоречивых эмоций.

– Ну да, наше сотрудничество переросло в крепкую дружбу, – отвечает Дэвид. – Маттиа – отличный парень, – добавляет он, подмигивая, как будто хочет сказать: знаю, вы друг к другу неравнодушны. Он щелкает пальцами – совсем как она, думая про себя, что он не в состоянии долго выдержать эту игру в молчанку. Но что делать? Наверное, она еще не знает, что ему известна ее тайна и Маттиа рассказал ему всю правду.

– Да, Маттиа покоряет всех. – Бьянка чувствует, как кожа у нее горит. И почему она сразу не сбежала отсюда как можно дальше? Но что-то словно сковало ей ноги, и это не вялость от алкоголя – больше похоже на любопытство с примесью боли, которая сжимает сердце. Она оглядывается вокруг.

– И почему его все нет…

Дэвид тоже оглядывается – напряженный, весь покрытый потом. В ней начинает зарождаться смутное подозрение. Может быть, ему просто кажется, а может быть, Маттиа нарочно не пришел. Ну конечно! Едва эта мысль возникает у него в голове, он понимает: в этом-то и была цель Маттиа – устроить «случайную» встречу отца и дочери. И именно когда Дэвид мысленно произносит эти два таких странных слова, он наконец решается заговорить. Он делает глубокий вдох, пристально смотрит на Бьянку и произносит:

– Может быть, он не пришел, потому что хотел, чтобы мы встретились.

Бьянка потрясенно смотрит на него. Это уже вторая бомба, взорвавшаяся прямо перед ее носом. Но на этот раз она понимает: произошло самое настоящее предательство. Что такое творится? В каком кошмаре она оказалась?

Дэвид внезапно берет ее руку.

– Маттиа все мне рассказал сегодня утром, – признается он.

Она качает головой, онемев от разочарования.

Он мягко прикасается к тыльной стороне ее ладони.

– Послушай, Бьянка, я знаю, что это безумие. Что ты не веришь в это или не хочешь верить. И имеешь на это полное право. Но я… – Он, сам не замечая, переходит на шепот, – я всегда жил один, провел на этом острове больше тридцати лет, и у меня так никого и не появилось.

Он умолкает, опуская глаза.

«К чему эта преамбула?» – спрашивает себя Бьянка и надеется, что продолжения не последует и он остановится на этом. Но вместо этого он смотрит ей в глаза – синева отражается в синеве.

– Но на этот раз я не упущу такой шанс. Это дар судьбы… и я думаю… надеюсь… то есть, если ты… – бормочет он.

– Прекрати, прошу тебя. – Бьянка высвобождается из его рук. – Не хочу больше ничего слышать.

Она резко встает из-за стола. Никакой ярости она не испытывает, он ведь ни в чем не виноват, ничего не знал, – и все же она полна отчаяния и боли. Вся ее злость направлена на Маттиа: как он мог так с ней поступить? Ей хочется разреветься.

Дэвид решительно удерживает ее за руку:

– Не убегай, пожалуйста. Не надо. Дай мне хоть один шанс узнать тебя.

– Прости, Дэвид, но сейчас я не могу, – отвечает она чуть слышно. Затем с силой вырывается и бежит, вся в слезах, на подкашивающихся ногах, гонимая яростным желанием убежать от всего того, что она знает и чего пока не знает.

– Подожди! – Пытается он ее остановить, но поздно: она уже далеко. И у нее лишь одно отчаянное желание: снова взять в руки собственную жизнь и не зависеть ни от кого.

Она вылетает из ресторана, как яростная фурия, бежит к парковке и запрыгивает в жемчужно-белый «Фиат 500», который они с Маттиа арендовали три дня назад. Мысли и ощущения клубятся внутри, и этот водоворот вращается все быстрее. Перед глазами все еще стоит лицо Дэвида, отчего мозг, сердце и живот будто сжимаются в комок. Она ощущает жар, холод, злость, страх – все сразу. Сама не знает, от чего бежит и что ищет, чего хочет от себя самой.

Изо всех сил жмет кнопку на брелоке – дверцы автомобиля разблокируются, на какое-то мгновение загораются четыре стрелки.

Она уже собирается сесть в машину, как вдруг звонит телефон. Она судорожно шарит в сумке и хватает его. При виде имени Маттиа на дисплее из ее груди вырывается невнятный рык, и сердце начинает стучать еще сильнее. Бьянка проводит пальцем по экрану и тут же прижимает телефон к уху.

– Что, твою мать, ты творишь? – кричит она. Ни эти слова, ни этот тон ей совсем не свойственны.

– Бьянка, я… Я все не так планировал, – пытается оправдаться он, глубоко раскаиваясь. – Позволь мне объяснить, прости…

Но она не желает слушать объяснений от него – тем более по телефону.

– Где ты сейчас? – спрашивает она, и голос ее дрожит от злости и возбуждения.

– Бьянка, успокойся, пожалуйста. – Ему хочется оказаться там, где она, обнять ее крепко-крепко, погладить, сказать, что он желал ей только добра. – Не надо так…

– Да ты скажешь мне, где ты, черт возьми? – повторяет она срывающимся на хрип голосом.

– Я в пансионате.

– Тогда жди меня. – Бьянка резко прерывает звонок, бросает телефон на пассажирское сиденье, вставляет ключ, заводит двигатель, включает первую передачу и тут же переключает. «Фиат» вылетает с парковки, подняв облако пыли, и в одну секунду скрывается в зарослях тростника, растущего вдоль дороги.

Менее чем через четверть часа Бьянка приезжает в Кала Моли. Пару раз она едва не попала в аварию – летела на бешеной скорости, но, к счастью, все обошлось. Может быть, несмотря на все это безумие, небо все еще было на ее стороне.

Она въезжает на небольшую грунтовую площадку перед заброшенным зданием пансионата. Выходит из машины и хлопает дверцей. Идет быстрым шагом, минует калитку, затем – по тропинке, вдоль которой стоят сосны. Она пытается дышать как можно ровнее, но у нее не получается: дыхание вылетает со свистом, напоминая стрекотание цикад. Она ускоряет шаг, а воздух, плотный и тягучий, кажется, сопротивляется ей, словно она бежит по дну озера. Дверь открыта. Она входит, оглядывается, но Маттиа нет. Бьянка быстро взбегает по ступенькам, перепрыгивая через одну, и, едва шагнув в коридор, видит его. Сердце подскакивает к горлу.

Он, стоя на коленях на полу, закрывает одну из коробок, наполненных старыми книгами. Поворачивается и встречается с ней глазами. У нее – взгляд женщины, которую предали. Маттиа роняет рулон скотча на пол, поднимается и идет ей навстречу.

– Бьянка… – Он хочет обнять ее, но она отходит.

– Ты не имел права, – говорит она, тыча пальцем ему в грудь. Она вся вспотела, платье прилипло к животу и спине, глаза покраснели, вены на лбу взбухли. Маттиа никогда ее такой не видел. Всего несколько часов назад он был уверен, что избавился от тяжкого груза; но теперь, когда она перед ним, он понимает, что совершил самую страшную ошибку в своей жизни.

– Я же сказала тебе, что не хочу… этого. Я же ясно сказала. Поверить не могу, что ты влез в такое важное дело, – продолжает Бьянка, испепеляя его взглядом. – Это моя жизнь, черт возьми! Я должна была решать, а не ты! – кричит она так громко, что чувствует, как напряжены ее голосовые связки.

– Я… Я был уверен, что поступаю правильно, – пытается оправдаться он. Глаза его наполнены слезами, опухли от сожаления. Только теперь он понимает, что ошибся, но в глубине души все еще чувствует себя невиновным. – Я думал, что избавлю тебя от груза, который оказался непосильным для тебя. Думал, что тебе просто нужен толчок… нужно немного набраться смелости… вот…

Бьянка раздосадованно отходит, не слушая его. Она идет к террасе и смотрит на море внизу. Он – за ней. Последние лучи солнца выглядывают из-за высоких крон сосен, проникая меж ветвей.

– Ты ошибся, Маттиа. – Она смотрит на него так, словно в руке у нее оружие. Губы ее искажает выражение злости и разочарования. – Потому что я никогда тебе этого не прощу. Никогда.

На его лице – отчаяние, он двигается так осторожно, будто стоит на краю пропасти.

– Я просто хотел помочь тебе. Поверь мне…

– А кто тебя об этом просил? – вспыхивает она. – Да и что ты знаешь о семьях, где люди любят друг друга? О таких, какая была у меня? Твои родители расстались, а мои были чудесной парой. Вот почему я не собираюсь заменять в своей памяти образ любящего отца бесшабашным раздолбаем, который теперь стал боссом на Ибице. – Она намеренно говорит ему эти вещи, чтобы ранить. И она еще не закончила. – Иди лучше помоги своим подружкам, которые тебе пишут в Ватсаппе.

Она и сама не знает, зачем говорит это – слова вылетают прежде, чем она отдает себе отчет. Может быть, это просто злость, которую она испытывала раньше, помноженная на ту, что чувствует сейчас.

– О чем это ты, Бьянка? – растерянно спрашивает он.

– Это ты спроси у Джулии Б., или как там ее.

– У кого?! – теперь он в окончательном замешательстве. – Ты что, рылась в моем телефоне?

– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь? – Она растягивает губы в нервной горькой улыбке. – Представь себе, ты сам мне его дал, в тот вечер, когда мой разрядился. Я на пару минут взяла его, и этого хватило, чтобы увидеть сообщение, которого я совсем не хотела видеть, – теперь в ее голосе слышны даже нотки ненависти.

– Да ладно тебе, это не имеет никакого отношения к Дэвиду! И я говорю это не для того, чтобы сменить тему. Я вообще ее почти не знаю! – объясняет он. – И она ненормальная! Мы виделись всего пару раз, когда я еще тебя не знал, и с того момента она меня преследует.

В голосе его появляется досада, когда он говорит о Джулии Белломо; перед глазами тут же встает ее поросячье лицо, а ему тут совсем не место, и уж точно оно не может встать между ними.

– Поверь мне, Бьянка.

– Даже если так, эта особа беспокоит меня меньше всего. – Она смотрит на него со злостью и грустью. – Просто ты меня разочаровал, Маттиа. Я чувствую, что меня предали. Потому что ты именно предал меня. – Она тяжело вздыхает. – Я просила тебя хранить это в тайне. Неужели было так трудно промолчать?

– Ты права, я ошибся, и прошу у тебя прощения. Не думал, что ты так отреагируешь. Я совершил глупость. – Он пытается подойти ближе. – Но повторяю, я сделал это, потому что думал, что поступаю правильно.

Он протягивает к ней руки, но между ними как будто разверзлась пропасть.

– У меня уже был мужчина, который все решал за меня. – В голове у нее всплывает мерзкий образ Себастьяно. Она взмахивает рукой, пытаясь его прогнать. – И я не собираюсь повторять эту ошибку.

– Я не такой, как он.

Ему хочется сказать ей больше, вот уже несколько дней, но теперь ему страшно. Сейчас самый неподходящий момент для признания в любви. Но он любит ее так, как никогда никого не любил.