– Мне надо выйти, – прошептала она, опуская глаза.

– О, – он выпустил её локоть, – жду вас здесь. И с нетерпением, – он игриво выпятил влажные губы.

Мари выскочила из гостиной, закрыла за собой дверь. Вот напасть! – сверху спускалась Нина.

– Маша, что ты здесь?

– Мне надо поправиться, я сейчас.

– Ой, я с тобой.

Следом за ней спускался Пётр.

– Мы сейчас придём, – обернулась к нему Нина.

Пётр согласно помычал, с любопытством глядя на Марию. Он был только в чёрных шёлковых панталонах и расстёгнутой рубахе, на груди курчавились тёмные волосы. Нина была одета в большой бархатный халат с меховыми отворотами. И в таком виде они идут в гостиную! У Марии намокли ладони.

Едва только за Петром закрылась дверь, Нина оживлённо заговорила:

– Как я рада, Маша, что ты тоже с нами. А то всё с этой Варей, ну её, эту постницу!

Она пропустила Марию вперёд в дверь туалетной, не переставая говорить:

– Теперь ты узнаешь, что такое настоящая европейская культура, настоящее комильфо.

– Да, – сказала Мария.

Она раздумывала, что лучше: сделать вид, что она здесь надолго, и дождаться, пока Нина уйдёт, или наоборот выскочить прямо сейчас, пока та оправляется.

Но Нина делать здесь ничего не собиралась, вертелась перед зеркалом, ей просто хотелось поболтать.

– Ты понимаешь, – с воодушевлением говорила она, – любовь есть искусство. И, как всякому искусству, ей надо учиться. А та плебейская мораль, которая до сих пор царит в обществе – в России особенно, – добавила она от себя и опять приняла назидательный тон, явно повторяя чьи-то слова, – эта мораль тормозит развитие культуры, сохраняет варварство.

– Это кто ж тебе всё это рассказал, Август что ли? – спросила Мария.

– Ой, король Август такой плезирный кавалер. – Нина порозовела, но, кажется, не от смущения, – он истинно учитель в любовной науке. Нет, нет, Маша, подожди, не морщись, ты послушай! Ведь в супружестве никогда истинного удовольствия быть не может. Муж знает, что он вправе всё получить без каких-либо усилий и не старается угодить своей жене, заслужить её благосклонность, а саму любовь сделать приятной, чтобы жена снова и снова стремилась испытать это удовольствие.

Мария удивлённо смотрела на давно знакомую Нину. Глаза её сверкали, щёки пылали, растрёпанные волосы стояли, как нимб. Лицо у неё было как на молитве. «Вдохновенное» – всплыло в памяти слово. У Нины было вдохновенное лицо.

А говорила она при этом:

– Знаешь, у короля такие нежные губы, когда он целует в грудь или по животу вниз, вот так…, то прямо мурашки по спине. Ну, ты сама сегодня узнаешь.

– Сама? – Мария очнулась.

– Ну как же, – Нина погладила её бархатным взглядом, – первым у тебя сегодня Август будет.

– Первым? – Мария закусила губу, чтобы не сказать лишнего.

Она решительно подняла подол и шагнула за занавеску.

– Ты куда?

– Сюда. Для чего ж я шла в туалетную, о любви поговорить?

– А знаешь, – Нина продолжала говорить, отделённая занавеской, – ты Петру очень нравишься, он не говорит, но я вижу. Он очень рад, что ты сегодня здесь. Он тоже хороший, хотя до Августа ему далеко, конечно. У него больше силы, напора мужского, иногда даже ярости, а Август – искусник…

Мария застонала, не в силах слушать всё это.

– Что ты, – испуганно спросила Нина.

– Живот схватило.

Чтоб было понатуральней, Мария принялась кряхтеть.

– Ты иди, – сказала она. – Я приду после.

– Ладно, я скажу, что у тебя в платье непорядок.

Мария выдала в ответ новую порцию стонов и покряхтываний, и Нину как ветром выдуло за дверь.

Выйти из-за занавески, попробовать, открывается ли окно, было делом одной минуты. Даже плотная драпировка на окне почти не заняла времени – гвоздики, держащие ткань, легко вытаскивались из рамы.

– Однако, у меня уже пристрастие лазать в окна образовалось, – сказала себе Мария и прыгнула в траву.

Окно выходило на заднюю сторону дома, найти лошадей в темноте по звукам и запахам проще простого. Так что Мария уже сидела на Зорьке, когда Нина, верно, ещё сообщала польскому королю, что его новая русская пассия немного задержится.

В замке Мария сразу пошла к себе, но по дороге заглянула к Вареньке. Сцена, которую она там увидела, была вполне в духе сегодняшнего вечера. Сразу перед входом располагалась спина королевича Августа и его взъерошенный затылок. А напротив, в дальнем конце комнаты, загородившись креслом, стояла Варенька, и вид у неё был отчаянный и упрямый.

– Маша! – даже не закричала, а завопила она и принялась вылезать из-за кресла.

Королевич обернулся. Спереди он был ещё более взъерошенным и, вдобавок, красным и поцарапанным. Он пробормотал невнятное и боком протиснулся мимо Марии в дверь.

– Ой, Маша, – Варенька повисла на её шее, – ты прямо как с неба упала, на моё счастье.

– Погоди, я прикажу ванну.

– Уже готова, – закричала Варенька. – Я как раз собиралась, когда этот обормот явился.

– О, хорошо, я всю дорогу мечтала. Давай вместе.

– Конечно. Представляешь, – говорила Варенька, быстро раздеваясь, а потом в воде, сидя напротив Марии, – этот Августёнок, как сели в карету, сразу руки распускать начал. Всю дорогу толкаться с ним пришлось! И сюда пришла – он чуть не сразу явился. То есть, это хорошо, что сразу, а то если б позже, я бы уже раздеться успела. Нет, всё-таки как плохо одной, как хорошо, что ты вернулась.

Варенька уже совершенно пришла в себя и стрекотала с обычным удовольствием.

– А ты как вернулась? Что там было?

Мария закинула за голову руки. В тёплой воде захотелось спать.

– А красные полоски на личике наследника польской короны ты нарисовала?

Варенька пожала плечами.

– А что мне оставалось делать? Он ведь нешуточно лез. Ты меня прямо спасла. Ой, Маша, ну что там было?

Мари вздохнула.

– Блуд там был. Похоже, свальный.

У Вареньки вытянулось лицо, и округлились губы.

– Ой, а как же ты?

Мари засмеялась.

– Ты не поверишь, в окно выпрыгнула.

– Опять?!

Варенька тоже засмеялась.

– Опять выпрыгнула!

Они хохотали, не могли остановиться, опускались от смеха в воду, булькали, опять поднимались и хохотали, хохотали.

В дверь постучали. От смеха они не могли ответить. Из-за двери высунулось лицо княгини Долгорукой. Она вошла, посмотрела на них, содрогающихся в конвульсиях смеха, и хлестнула по щеке ладонью сначала одну, потом другую. В наступившей тишине резко прозвучал её голос:

– Что случилось, девоньки?

Обе молчали, обессиленные. Потом выговорили охрипшими голосами:

– Смешно очень было.

– Ну ладно, – княгиня встала. – Я пришла Варю к себе звать, а раз и Мари здесь, ещё лучше. Одевайтесь и приходите, будем к маскараду завтрашнему готовиться.

После дикого хохота в ванне они обе были спокойными и умиротворёнными. И есть хотелось страшно! Никаких запасов у них здесь ещё не было, да и без Глаши это было бы трудно. Пока они колебались, не послать ли сначала на кухню за какой-нибудь закуской, явился лакей от Долгоруких – снова звать. Пришлось идти голодными.

И очень кстати – Долгорукие собирались ужинать.

– Как, ещё не ужинали? – удивилась Мария, – А мне казалось, так поздно уже.

– Это тебе из-за приключений долго показалось, – хихикнула Варенька, – да и мне тоже.

– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – княгиня усадила их рядом с собой на диван. – Пока Григорий Фёдорович парик одевает, рассказывайте.

В пересказе их сегодняшние напасти казались смешными, и они то и дело смеялись за этим рассказом. Княгиня тоже смеялась, но и задумывалась, и головой качала.

– Попала ты, Мари, в переплёт, – вздохнула она, дослушав до конца.

– А я попала? – ревниво спросила Варенька.

– И у тебя радости мало, или много – как посмотреть, – улыбнулась княгиня, – Придётся тебе от твоего Августёнка побегать. Но ведь ты сама его Августёнком назвала. Перед отцом своим он ещё мальчишка. А вот сам Август… Не помню случая, чтоб дама, им облюбованная, могла иначе спастись, кроме как бегством.

– А куда? – спросила Мария.

– Никак, ты сразу бежать собралась? – улыбнулась княгиня. – Погоди, посмотрим, что завтра будет. Ты какой костюм на маскарад оденешь?

– Не знаю, у меня никакого нет.

– А, так мы сейчас после ужина в королевскую костюмерную сходим, выберем. Надо сегодня, а то завтра все брать бросятся и всё хорошее разберут.

И вы никому не говорите, в каких костюмах будете. И Нине не говорите. Она там осталась?

Мария кивнула.

– Ясно. Ну, вот и князь. Идёмте.

Ужинали в столовой царских апартаментов. В отсутствие государя за хозяина был канцлер Головкин. И он, и Макаров не могли скрыть удивления, увидев Марию. Только Макаров удивился радостно, а Головкин подозрительно.

– Варя же вернулась, вот и я тоже, – ответила им Мария и отдала всё внимание ужину.

Здесь тоже стояла на столе сегодняшняя дичь, но казалась она гораздо вкуснее давешней.

После ужина, в костюмерной они были совершенно ослеплены обилием и разнообразием всевозможных костюмов. Тут были турецкие шаровары и чалмы, сверкающие мантии фей и усыпанные звёздами колпаки волшебников, античные туники, красные юбки испанских крестьянок – всего не перечислишь!

Варенька выбрала себе костюм волшебницы: узкое сиреневое платье без фижм, высокий остроконечный колпак, усыпанный звёздами, с прикреплённой к нему вуалью, тоже в серебряных звёздах.

Княгиня решила быть пастушкой, а для князя взяла костюм пастушка.

Марии очень хотелось одеть мужское платье, она не могла забыть графиню Олизар на охоте. Когда она призналась в этом, Варенька ужаснулась, а княгиня весело захлопала в ладоши:

– Отлично, Мари. Это лучше всего. Я знаю, что тебе подойдёт.

Она долго рылась в бесконечных рядах висящих тряпок и вытащила сплошь вышитый короткий кафтанец, узкие штаны с пряжками на икрах и широкий красный пояс.

– Ещё сюда надо белую рубашку, я тебе мужнину дам, и чулки белые оденешь, поплотнее. Шляпу не надо, а вот парик – обязательно.

Она достала из стоявшего тут же шкафа вороной парик.

– Пойдёмте, померяем всё.

– А мне парик? – попросила Варенька.

– Тебе надо просто волосы распустить. О, главное-то забыла!

Она вынула три чёрные шёлковые маски. Маски померили сразу, а костюмы – в гардеробной княгини. У неё же и оставили их, чтобы завтра одеть без посторонних глаз.

– Вы лучше вместе ложитесь, – сказала княгиня, провожая их спать, – и запереться не забудьте.

Они немного поговорили в постели о событиях этого длинного дня, а потом вдруг сразу наступило утро.

Общего завтрака, как это часто бывало после весёлой ночи, не собирали, поэтому до обеда фрейлины были свободны и предались любимым занятиям. Варенька вышивала, а Мария читала книгу отца Феофана. Причём делали они это в самом дальнем и глухом уголке парка, так что за всё утро их никто не побеспокоил…

К обеду Мария собиралась с некоторым страхом. Нина, только что проснувшаяся, глянула на неё сердито и буркнула только:

– Ты здесь?

Пётр за обедом на неё и не взглянул, и она поуспокоилась. Однако, Варенька шепнула ей с таинственным видом:

– Вечером что-то будет. Нет, не знаю, что. Но будет.

Ну, будет так будет. Марии запало в голову замечание княгини о бегстве, и она прежде, чем идти одеваться на маскарад, сходила в конюшню, проведала Зорьку и посмотрела, на месте ли её сбруя. Всё было в порядке.

Возвращаясь, она встретила обеспокоенную Вареньку.

– Маша, ну можно ли так пропадать! Я везде обыскалась!

– Я в конюшню ходила. А что случилось?

– Так одеваться уже пора. Пойдём сразу к Марье Васильевне. А знаешь, – Варенька хихикнула, – у нас Нина – вот смехота! – принесла три костюма цветов, два разложила у нас и ждёт, что мы наденем. Позаботилась! Я сказала, что тебя искать пойду. Пусть ждёт!

– А каких цветов, – спросила Мария.

– Себе пиона, а нам фиалки и ромашки. Такие смешные – на голове шапка в виде цветка, юбка из лоскутков – лепестки как бы, а лиф зелёный. Вообще-то ничего костюмы, приглядные, но у нас лучше. И главное – никто не знает!

– А почему надо, чтоб никто не знал? Так, конечно, веселее, но вы с княгиней так скрываете, словно это страшная тайна.

Варенька остановилась и уставилась на неё.

– Как, ты ничего не знаешь?!

Мария пожала плечами.

– Значит, княгиня тебя ещё не видала? Ведь на тебя же облаву готовят! Про меня ничего не говорили, но мы же с тобой всё вместе, значит, по мне и тебя узнать могут.

– Постой, какую облаву? Кто? И откуда узнали?

– Ну, кто – дело ясное. А узнали от Шафирова. Он, видать, к тебе расположен, и потихоньку княгиню предупредил, чтоб она тебя остерегла. Там будет как бы нападение разбойников – представление – а в конце разбойники одну даму в плен возьмут и с собой утащут. И дама эта – ты. Для этого Нина и о костюмах для нас позаботилась – чтоб ясно было, кого пленять.