Сказать, что Хант любил Карлу, – ничего не сказать. Он боготворил её. Карла родилась задолго до Ханта, его семья несколько столетий была прислугой в доме семьи Карлы, они рождались и умирали, а она всегда оставалась молодой и возмутительно красивой, на вид ей нельзя было дать больше семнадцати лет. Она была высокой, стройной, у неё были длинные огненно-рыжие волосы и глаза цвета изумруд. К тому же она была невероятно пластичной, все её движения казались плавными, а походка сводила с ума. Сам Хант в молодости безумно любил её, но с возрастом он стал относиться к ней скорее как к дочери. Ему уже было далеко за сто лет, он и сам уже точно не помнил свой возраст, а жил до сих пор и при этом очень хорошо выглядел исключительно благодаря тому, что Карла тоже была к нему очень привязана и всеми возможными способами поддерживала в нём жизнь. В ход шли различные отвары и настои, а также физические нагрузки. Поэтому в своём возрасте он выглядел симпатичным, подтянутым мужчиной, слегка за пятьдесят, с очень милой сединой в тёмных, коротко стриженных волосах. Вообще, сам Хант был довольно привлекательным, но собственную личную жизнь он так и не устроил, как, впрочем, и Карла.

Они долгие годы жили вместе, всегда поддерживая друг друга. Жизнь их была тихой и вполне размеренной до того самого собрания, на котором Карлу назначили хранительницей архива заклинаний и она познакомилась с Аданом.

О, это была любовь с первого взгляда. Карла, никогда не испытывавшая подобных чувств до этого момента, сначала даже испугалась, но потом ей стало любопытно. Адан тоже проявил интерес к Карле, но в то же время он понимал, что ни к чему хорошему эта связь не приведёт.

Шли годы. Они постоянно встречались на праздниках и различных мероприятиях, а также на судах. У них обоих была своя жизнь, не зависящая друг от друга, но тем не менее, когда их взгляды пересекались, казалось, что через секунду сверкнёт молния.

Так, наверно, и длилось бы, если бы в один из чудных вечеров празднования Дня Становления они не пересеклись.


40 41


Праздник получился на редкость игривым и шумным, от громких криков и музыки у Карлы закружилась голова, и она вышла в сад – погулять и подышать свежим воздухом. Она была уже довольно далеко от дома, когда за очередным кустом, на лавочке, она увидела Адана. Он сидел в свободной позе, слегка откинув голову назад, и что-то тихонько напевал. Карла хотела проскользнуть мимо, но Адан заметил её и резко вскочил на ноги, мгновенно оказавшись около неё.

Они едва могли пошевелиться, настолько сильным было желание обладать друг другом. Оба молчали, лишь тяжёлое дыхание доносилось из слегка приоткрытых губ. В какой-то момент они, не сговариваясь, очень осторожно коснулись губами друг друга. Стало понятно, что остановиться они не смогут. Адан одной рукой крепко обнял её за талию, слегка прищёлкнул пальцами другой руки, и они в мгновение оказались в его тайном жилище. Надо отметить, что такое местечко имелось у каждой уважающей себя ведьмы.

Это была ночь страстной, всепоглощающей любви. Но к утру, когда они всё же смогли оторваться друг от друга и поняли, что они натворили, то оба пришли в ужас.

Они понимали, что для их же благополучия лучше, чтоб эта ночь не повторилась никогда, поэтому с утра, когда пришло время расставаться, не было неловкого расставания и нелепых обещаний.

Ужас сложившейся ситуации пришёл позже, когда Карла поняла, что беременна. Карла понимала, что грозит её ребёнку, поэтому постаралась максимально отгородить его от этой опасности.

Когда родилась Мила, решение отнести её в приют пришло само собой, но осуществить это оказалось гораздо сложнее, чем сказать.

Но тем не менее она сделала это.

Ба закончила свой рассказ тяжёлым вздохом.

– Я понимаю, что она была вынуждена так поступить, но всё равно мне очень не хватало её любви.

– А почему не вышло с могуществом, она тебе не рассказала? – спросила я у Ба.

– Рассказала, по её словам, этот ген будет передаваться по наследству, пока не родится следующая девочка.

Мне сразу резко поплохело, я судорожно перебрала в голове всех родственников по папиной линии. Получалось, что следующая я.

– Не-е-ет, нет, нет, нет, ты же не хочешь сказать, что это я, – отлично, этого мне только не хватало, – Ба, у меня же руки не из того места растут, я даже фокусы показывать не умею, – я запаниковала, уж очень не хотелось мне этого.

– Успокойся, дорогая. Да, это действительно ты, но для того, чтобы ты могла воспользоваться этим даром, тебе надо, во-первых, умереть не своей смертью…

– Это что получается, меня убить должны были, что ли? – я перебила её.

– Да.

– А во-вторых?

– А во-вторых, ты должна быть в этот момент влюблённой.

– Вот так поворот событий. А самоубийство на фоне неразделённой любви считается? – я начала откровенно подкалывать Ба.

– Зря смеёшься, знаешь, чем я сейчас буду заниматься? Я буду спасать тебе жизнь.

– В смысле?

– В прямом. Ты, дорогая моя, сейчас лежишь на полу в этом старом доме. Ты упала с лестницы и свернула себе шею. Но поскольку на данный момент ты не влюблена ни в кого, то воскреснуть можно, только если кто-то умрёт вместо тебя. На это у меня хватит сил.

До меня начало доходить. Господи, я умерла.

– Как это, Ба? А Лея? Как же Лея?

– Никак, зовут её не Лея, а Марика, она волчица. И не просто так с тобой познакомилась.

– Везёт мне на друзей, – горько ухмыльнулась я.

– Ну если ты про Тилля, то имей в виду: он в курсе, кто ты.

– Тем более, хватило же наглости.

– Всё не так плохо, поверь. К сожалению, я не могу всего тебе рассказать, ты должна сама ко всему прийти.

– Да ладно, не переживай, прости меня, я тут смеюсь над тобой. На самом деле просто это всё так неожиданно, – я отпила чай. – Главное, что теперь мы сможем болтать с тобой, ты же будешь мне помогать?

Я посмотрела на Ба: у неё текли слёзы по лицу.

– Прости меня, родная, я не хотела, чтоб всё так вышло, мы никогда больше не увидимся, просто помни: я очень тебя люблю,

очень…

– Ба? Ба? Что происходит? – вдруг перед глазами всё поплыло.


42 43


Я как будто начала падать куда-то вниз, потом померк свет. Затем начался бред, такой, который бывает, когда долго лежишь с высокой температурой. Перед глазами периодически всплывали какие-то лица, вроде врачи, потом снова темнота, опять всплеск света, капельница, всё как в тумане. И боль, острая, сильная боль. По всему телу. Как будто меня кто-то постоянно колол острыми иголками. Снова и снова. Ещё постоянно всплывало его лицо. Тилль, мой мохнатый предатель.

* * *

Наконец я очнулась. Действительно в палате. Вся в каких-то проводах, капельницах, окружённая кучей мониторов. Судя по тишине и отсутствию людей, сейчас ночь. Хотя шторы задёрнуты наглухо, и не разглядеть, что там снаружи. Чёрт, как же всё болит, моргать больно, не то что шевелиться. Я всё никак не могла понять, что произошло, что случилось с Ба, а может, вообще ничего не случилось, а самое главное – где же я нахожусь? Много вопросов и ни одного ответа. Да и кому на них отвечать, вокруг ни души, одни только пики раздаются. Пик-пик-пик – как же это раздражает. Надо успокоительного попить. Вообще, было бы недурно отсюда выйти.

С момента моего пробуждения прошло минут десять, а я уже чувствовала себя нормально, как будто одного моего желания хватило, чтобы выздороветь. Минут через пятнадцать я уже смогла встать с кровати и выйти в коридор. Никого, только свет настольной лампы на посту медсестры. Судя по обстановке, я явно не на родине, ну или в дорогой клинике. Опять ничего не понятно. Я решила сходить на пост. Насколько мне известно, медсёстры должны сидеть на своём рабочем месте и отлучаться можно только ненадолго, но сейчас я наблюдала, как молодая сестричка спала сидя за столом, положив голову на руки, ещё и храпела. Устала, наверно. Недолго постояв около неё, я решила поискать немного еды, так как кушать хотелось очень сильно. Походив по этажу, я, естественно, ничего не нашла, судя по всему, меня положили в отделение, в котором пациенты питаются через капельницу. Пришлось вернуться в палату. Свет я решила не включать, в принципе и так всё было видно. Букет цветов на столике особенно порадовал: это был шикарный букет моих самых нелюбимых, красных роз. Кто же, интересно, их сюда притащил? Лучше бы пиццу оставили. И пользы от неё больше, и удовольствия. И тут я увидела пакетик с фруктами на полу. Счастью моему не было предела: бананы, апельсины и яблочки пошли просто на ура. Вот есть всётаки на свете сообразительные люди, спасибо им большое. Даже настроение поднялось. Вот теперь можно подумать, как мне отсюда выбираться. Тут я услышала какой-то шорох в коридоре. Я быстро легла на кровать и притворилась спящей. В палату вошли двое, я услышала их разговор между собой.

– Вот же сучка живучая, – со злостью сказала девушка.

– Это зависть в тебе говорит, посмотри на неё: даже здесь, на пороге смерти, она очень хороша, – ответил ей молодой человек.

– Если бы не Азим, вот с удовольствием бы её собственными руками придушила, что вы все только в ней находите? Пигалица

мелкая, ни мозгов ни внешности… Интересно, что же я ей сделала?

– Ладно, пошли отсюда, надо доложиться и сменить парней на дежурстве.


44 45


Вот так новости… значит, хорошо, что я не побежала отсюда, сразу бы в чьи-то лапки угодила, и не факт, что в этих лапках мне бы понравилось. И что ещё за Азим такой нарисовался? Чёрт, и как же мне отсюда свалить по-тихому? Надо каким-то непонятным мне пока образом обойти охрану, которая, кстати, неизвестно где находится, раздобыть нормальную одежду и безболезненно покинуть это заведение. Я тщательно обследовала палату – тут была первая победа: я нашла свою одежду. Состояние у неё было, конечно, не очень, но сейчас выбирать не приходится. Наскоро переодевшись, я осторожно вышла в коридор. Я старалась передвигаться как можно тише, чтобы не нарваться на девицу, которая так меня «любит». Я благополучно миновала пост медсестры и весь коридор. Потом ещё довольно долго плутала в поисках лестницы. Спустилась по лестнице на первый этаж и застыла: я ведь не знала расположения выходов, что-то мне подсказывало, что через центральный вход лучше не выходить. Я приоткрыла дверь и увидела длинный коридор со множеством стульев и диванчиков. Голосов я не услышала, на первый взгляд там никого не было. Открыв дверь пошире, я посмотрела направо и увидела большую дверь с замечательной надписью «EXIT» – счастью моему не было предела. Как можно тише я подошла к двери и открыла её, тёплый осенний воздух хлынул мне в лицо. Божественное ощущение, на миг мне показалось, что я на свободе. Но это ощущение быстро прошло, так как я вспомнила, что до сих пор не знаю, где я, следят ли за мной сейчас и где мои документы. Надо было, конечно же, посмотреть в палате, а то я обрадовалась одежде и сразу про всё забыла. Возвращаться мне очень не хотелось, но и бежать неизвестно куда вот так тоже нельзя. Тихонько прикрыв дверь, я пошла обратно. Когда я уже подходила к своей палате, я услышала голоса в коридоре. Это были мои недавние гости: девушка ругалась на каких-то ребят за то, что я сбежала, а парень хихикал. Отлично, они уже в курсе, что меня нет, сейчас поднимут на уши всю больницу и обнаружат меня. Надо быстрее сваливать. Тут я вспомнила, что на посту у стены стоял шкаф, под каждой полочкой был номер палаты. Скорее всего, мои документы там, вот только я не помнила номер своей. Времени совсем не оставалось, я, стараясь передвигаться как можно тише, подошла к своей палате, посмотрела номер и разулась, решив, что босиком будет удобнее, что сейчас очень не помешает, поскольку мои «доброжелатели» находились недалеко от поста. Подкравшись к шкафу, я быстро нашла нужную мне полку. Действительно, все документы были там, вот только налички не хватало, ну да ладно. Тут я услышала, что дружная компания движется в мою сторону, я с перепугу не придумала ничего лучше, чем спрятаться под стол. Только оказавшись там, я поняла, что очень сглупила, но было уже поздно что-то менять. Меня трясло от страха, в какой-то момент, когда они уже подошли к столу, я взялась за кулон, подаренный мне Ба, и закрыла глаза. Мне очень захотелось оказаться сейчас около двери, которая ведёт на улицу.

Не знаю, как у меня это получилось, но я ощутила лёгкое дуновение ветра и, открыв глаза, обнаружила, что стою именно у этой двери. Сказать, что я удивилась, – ничего не сказать. Секунду назад я сидела, вжавшись в пол, под столом на третьем этаже, а сейчас стою с документами в одной руке и с сапогами в другой на первом. Поскольку в данный момент было не самое подходящее время анализировать произошедшее, я быстренько обулась, спрятала документы в карман и вышла на улицу. Без верхней одежды было холодно, да и бегать по улице довольно опасно – меня могли увидеть из окна. Я пошла вдоль здания. Недалеко оказалась парковка. Когда я уже подошла к ней, я увидела знакомый мустанг, тот самый, который я встретила около отеля. Он стоял практически на выезде, всё такой же грязный. Подкравшись сзади, я убедилась, что внутри никого нет. Естественно, я решила, что это машина странной парочки, и подумала, что было бы недурно оставить их без транспорта, эх, жалко, что ножика с собой нет, а то бы я им колёса проткнула. Эта мысль меня даже позабавила. И тут я заметила, что водительская дверь открыта, я залезла внутрь и увидела ключи в замке зажигания. Видимо, очень торопились меня поймать, вот и оставили машину. За что им огромное спасибо. Я завела машину, звук был как будто трактор завела, ну всё, считай, что они уже в курсе, где я, надо сваливать побыстрому. Выехав на шоссе, я полетела с бешеной скоростью, лишь бы подальше от этого места.