Анна О'Брайен - Королева в тени

– Где сейчас ваш священник?

– Он умер, милорд.

– И вы решили просто ничего мне об этом не говорить!

Эдуард снова повернулся ко мне. В гневе он был ужасен. Рука Томаса спокойно и твердо сжимала мои пальцы, я чувствовала его полную поддержку, но я в ней не нуждалась. Я всегда знала, что такое может случиться. Вот оно и случилось. А теперь нам с Томасом предстояло отстоять свое право быть вместе.

– А вы, мадам, позволили выдать вас замуж дважды!

– Сир, мне просто не оставили выбора. Моя мать и мой дядя были очень настойчивы. Мне было запрещено с кем-либо говорить о моем браке с сэром Томасом. Это шло вразрез с моими желаниями, но я не смела ослушаться мать и дядю.

Как чисто звучал мой голос! С какой уверенностью! И как при этом трепетало мое сердце.

Короля это нисколько не убедило, и он обратил свой гнев на Томаса:

– Вы поставили меня в дурацкое положение, Холланд. Из самых лучших побуждений я отдал руку моей кузины сыну своего самого преданного друга. Вы не дали мне повода усомниться в том, что этого делать нельзя. И с этой ложью вы были рядом со мной все эти семь лет!

Но это был еще не конец.

– Вы беспринципны. Аморальны. Виновны в грубом изнасиловании и соблазнении невинной девушки. Вы строили из себя благородного рыцаря. Но вы негодяй, сэр. Вы покрыли позором меня и моих близких!

Я даже не думала, что все может обернуться настолько плохо, однако Томас оставался поразительно спокойным. Потому что, как и в случае с занятием должности нашего управляющего, он планировал этот шаг очень давно, еще с тех пор, как только в руки к нему попали те два высокопоставленных француза. Обращаясь к королю, он говорил, как всегда, открыто и прямо.

– Милорд, у меня и в мыслях не было позорить вас. Я сам узнал о сложившейся ситуации, только вернувшись из Крестового похода. У Джоанны не было возможности сообщить мне о случившемся, и здесь я уже застал ее отданной замуж за другого.

Это не произвело на Эдуарда должного впечатления. Впрочем, я от него этого и не ждала.

– Вы женились на ней тайком! И этим нарушили мое право выбирать для нее мужа!

– Нет, милорд. – Томас говорил очень уверенно и убедительно, но при этом крепко держал меня за руку, как будто опасался, что я могу упорхнуть из этого зала. – У меня никогда не было таких намерений. И когда я женился на Джоанне, у нее не было других предложений руки и сердца.

Но Эдуард не внимал никаким обоснованным и разумным доводам. Он был настроен отрицать и обвинять.

– Вы женились на моей кузине без разрешения. А в отсутствие ее отца вы были обязаны получить это разрешение от меня. Вам следовало прийти с этим ко мне, но вы тем не менее намеренно проигнорировали меня, увидев в этом браке шанс устроить свое будущее и удовлетворить свои тщеславные амбиции. С помощью легковерной девушки, которая была покорена вашими дерзкими чарами и лживыми словами о великой любви, произнесенными человеком, презревшим свое рыцарское предназначение.

Что ж, именно так все и должны были подумать. Я почувствовала, как Томас тяжело вздохнул, потому что возникла реальная опасность того, что репутация его будет запятнана обвинением в корыстных намерениях. Будто он хотел меня исключительно ради моего королевского происхождения.

– Я почувствовал, что люблю ее, – тихо сказал Томас. – Я любил ее тогда и люблю до сих пор.

Такой вот простой и незамысловатый ответ.

– Боже правый, так вы еще и напыщенно похваляетесь этой вашей так называемой любовью!

– Я говорю вам чистую правду. Я сознавал, что вы не отдадите мне ее, сир. Простой рыцарь не подходит в мужья принцессе королевской крови. Но вы должны простить нас, потому что к этому поступку нас подтолкнула любовь, а вы по себе знаете ее силу и могущество. – Он изящно поклонился в сторону королевы. – А что до пренебрежения вами, то этого во мне никогда не было. Я по-прежнему по-настоящему преданный вам рыцарь. Я всю свою жизнь сражался за вас и готов продолжать это впредь. Но Джоанна останется со мной как моя законная жена.

– А как же вы? Вам что, нечего сказать относительно вашего предосудительного поведения? – Эдуард буквально сверлил меня своим взглядом. – Теперь я припоминаю, что вы когда-то интересовались тем, где находится Пруссия. Святое распятие! Вы ведь тогда уже были замужем за ним. Однако ничего мне об этом не сказали. Что вы можете сказать в свое оправдание теперь?

Я посмотрела сначала на Томаса, а потом перевела взгляд на Эдуарда.

– Я сама взяла его в мужья. Никакого принуждения к этому не было. Все было сделано по доброй воле, потому что мы с ним оба хотели этого. А не говорили мы об этом потому, что понимали – его за это будут осуждать.

Теперь направление мыслей короля изменилось, что было заметно по его лицу. Я все ждала, когда же наконец речь зайдет о жизни в доме Солсбери, и поэтому внутренне напряглась.

– Но вы позволили себе стать объектом грязных домыслов и обвинений в аморальности. Вы согласились на то, чтобы Холланд стал вашим управляющим. И после этого жили с двумя мужчинами под одной крышей!

Впервые за все время король в своих упреках коснулся Уилла, и это подстегнуло меня к резкому отпору.

– Мое поведение в рамках этих браков было безупречным, милорд. Я не бросила и тени позора ни на сэра Томаса, ни на графа, ни на вас и ваш двор. Королева с детских лет привила мне понимание того, к чему меня обязывает мое имя, и я буду придерживаться этих принципов до конца своих дней. И я не вернусь к сэру Томасу в качестве его жены, пока меня официально не освободят от моих обязательств по отношению к графу Солсбери. Я никогда не хотела и не хочу причинять вред графу. Пока никто ничего не знал, не было и тех, кто от этого пострадал. Мы все трое вели себя подобающим образом. С нашей стороны не было предательств, измен, не было повода для скандала, за который нас могли бы поднять на смех. Теперь же, когда все раскрылось, необходимо уладить ситуацию правильно.

Я была готова защищать свою честь до конца.

– Уладить правильно… Уладить правильно? И как же вы намерены это сделать?

Томас ответил так просто и уверенно, как будто все можно было разрешить одним взмахом его меча:

– Я подам это дело на рассмотрение суда.

Эдуард широко улыбнулся, обнажив белые зубы.

– Интересно, и какой же английский суд, находящийся под моей юрисдикцией, подтвердит законность вашей тайной женитьбы на моей кузине?

– В Англии таких нет. Но я знаю один суд, который примет это дело к рассмотрению. И вы, милорд, теперь дали мне деньги на то, чтобы я смог достичь своей цели, за что я вам буду вовек благодарен. Поэтому я обращусь к Его Святейшеству Папе в Авиньон.

Эдуард сжал опущенные руки в кулаки, а все собравшиеся замерли, захваченные разворачивающимся на их глазах нешуточным конфликтом, когда изначальное празднование победы внезапно обернулось столкновением двух сильных характеров, в котором через полчаса борьбы король, похоже, отступал. И тогда Эдуард перешел к угрозам:

– Я могу и отказаться платить вам за выкуп!

Томас прижал руку к груди в том месте, где был спрятан документ от Эдуарда.

– Вы можете, милорд. Но я сомневаюсь, чтобы вы поступили настолько несправедливо. У меня на руках ваше письменное обязательство. Я знаю, что слово короля – закон в этой стране, которой я служил и отдавал все свои силы. За подтверждение репутации Англии как могущественной державы я даже пожертвовал собственным глазом. – Голос его немного смягчился, хотя сила, с которой он сжимал мои уже болевшие пальцы, не ослабла. – Я видел ваше сострадание по отношению к поверженным вами врагам. И я знаю, что вы не нарушите своего обещания, данного другу, который ради вас в бою рисковал своей жизнью.

– Я в этом не уверен, Холланд!

– А я уверен, милорд.

Все торжество разом закончилось, когда Эдуард, взяв за руку Филиппу, увел ее вместе с начавшим плакать младенцем из зала, не проронив больше ни слова. Да и что оставалось праздновать, когда королю был брошен такой возмутительный вызов? Я была предназначена как невеста в награду за давнюю и крепкую дружбу. А вместо этого втянула всех в скандал с весьма предсказуемыми инсинуациями вокруг него. И что бы я ни говорила, ничего изменить было уже невозможно. Для Эдуарда это выглядело так, будто он открыл упаковку, ожидая увидеть подарок, о котором давно мечтал, но нашел там лишь какой-то непотребный мусор.

Тогда как я получила то, что и ожидала. Долго еще королевский двор будет шептаться, распространяя сплетни, и от этого, боюсь, сильно пострадает моя репутация. Но особенно тяжело для меня было видеть осуждение на лице Филиппы.

После того как король и его придворные удалились, в центре Большого зала осталась держащаяся особняком кучка людей. С одной стороны – все Монтегю, моя мать, дядя Уэйк и даже мой младший брат Кент, объединенные своим замалчиванием скандала и сплотившиеся для поддержки друг друга перед лицом королевской немилости. С другой стороны – сэр Томас Холланд, отдельно стоящий в одиночестве, но уверенный в справедливости своего дела.

А что же я? Я находилась между ними, хотя Томас по-прежнему крепко держал меня за руку.

Меня внезапно осенило, что судьба моя сейчас тоже зависла в промежуточном состоянии. О своих предпочтениях я заявила перед лицом короля, отойдя от Уилла и отдав руку Томасу. Мне было уже девятнадцать, более чем достаточно, чтобы перестать быть пустым местом или просто пешкой в сражении двух мужчин за обладание моей персоной.

Прилив сил во мне удивлял меня саму. Вроде бы ничего не поменялось, я была такой же, как и вчера, но Томас подтолкнул меня к публичному сопротивлению, и я сделала это без колебаний.

Уилл смотрел на меня, как будто не веря своим глазам: как можно было выбрать простого рыцаря вместо графа? Но я-то знала ответ на этот вопрос. Когда-то, казалось бы очень давно, я, воспользовавшись предоставленной мне в Генте свободой, отдала Томасу свою руку и, как тогда была убеждена моя девичья натура, свое сердце. С тех пор ничего не изменилось и я действительно хотела жить с Томасом.

Теперь я должна была удостовериться, что мои пожелания тоже будут приниматься во внимание. Задача эта была не из легких, поскольку мне противостояли все, за исключением Томаса. Я гордо вздернула подбородок. У меня хватит сил, чтобы выдержать грядущую бурю, и в итоге я провозглашу свою победу, если в этой битве нужно будет победить. Я была настроена весьма решительно.

Однако всего этого нужно было достичь, не теряя достоинства. Больше не должно быть никаких скандалов вроде того, что мы только что устроили. Я не скомпрометирую себя бегством и жизнью с Томасом вопреки требованиям и нормам общества. В глазах окружающих я все еще была графиней Солсбери и буду ею оставаться, пока Папа лично не позволит мне переступить запретную черту, чтобы уйти к Томасу. Мне была известна цена официальной легальности. И цена признания. Если мы с Томасом хотим когда-либо вернуть себе благожелательное отношение короля, сделать это можно было исключительно через тщательное продуманное и совершенно законное собственное поведение.

Томас ожидал, что я скажу.

– А сейчас я должна вернуться к Уильяму Монтегю, милорд, – официальным тоном произнесла я.

– Я знаю, что именно так вы и должны поступить, миледи.

Наши с ним мысли двигались в одном направлении.

– До тех пор, пока мы не докажем свою правоту так, чтобы не оставалось никаких сомнений, – добавила я. – И тогда я приду к вам.

Он взял мою руку и поцеловал ее в основание ладони, как когда-то в бишемском погребе. Потом он осторожно сложил мои пальцы, словно запечатывая этим свой поцелуй и наши с ним намерения.

– Я должен снова покинуть вас, – сказал он.

– Я приму это. Но в сердце буду помнить, что это не навсегда.

Таким образом, предоставив мне свободу, он вышел из зала. Я смотрела ему вслед. На миг мне показалось, что мой мир рушится и что я, возможно, больше никогда его не увижу. Но я сердито прогнала эту мысль и, преодолев расстояние, отделявшее меня от общей группы Монтегю, встала рядом с Уиллом.

– Я по-прежнему твоя жена, пока не будет доказано обратное, – объявила я ему.

Я надеялась на его понимание, что, конечно, было глупо с моей стороны, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Ты изменяла мне с ним? В нашем собственном доме? – требовательным тоном спросил он.

Безосновательные обвинения короля глубоко запали ему в душу – настолько глубоко, что мне пришлось схватить его за рукав и утащить подальше от остальных, на помост, где совсем недавно стоял такой радостный Эдуард и где у нас была хоть какая-то видимость возможности поговорить один на один.

– Какой же ты дурак! – резко ответила я.

– Но как я могу тебе доверять?

– Уилл, ты с самого начала знал, что наша с тобой свадьба не имеет законной силы. Я сама тебе это объяснила в свое время. Так какой смысл теперь прикидываться, что ничего этого не было?