Четырнадцатый легион поспешил к холмам, чтобы оказать помощь Двадцатому. Легионеры Назики не видели, что творится за холмами, но до них уже ясно доносился шум сражения.

Двадцатый легион, прозванный Валериевым Победоносным, удерживал почти пятнадцать тысяч бриттов, поэтому пришлось встретиться с бригантами в открытом поле. Римляне едва успели выстроиться в боевой порядок, который нарушился в первые же минуты сражения. Вспомогательные войска оказались отрезанными от флангов и были оттеснены в тыл легиона; словно они вообще выбыли из боя. Легион оказался один против втрое превосходящего его противника. Ему грозила гибель. Тит Манлий Валент решил отступить и тем самым спасти легион от истребления. Во что бы то ни стало, надо было соединиться с легионом Назики. Легат приказал медленно и организованно отступать за холмы.

Во время отступления когорта узипов, недавно набранная в Германии, вдруг, нарушив организованный порядок, побежала и открыла для удара соседние центурии. Бриганты естественно воспользовались этим и ударили в открытую брешь. Половину легиона охватила паника. Солдаты бросили оружие и обратились в бегство, вопя от ужаса и страха за свою жизнь.

Бригантов охватило ликование. Венуций бился в первых рядах на колеснице. Он руководил сражением, и когда увидел, что бриганты начали одерживать вверх, не удержался и испустил крик радости и торжества. Король уже видел победу. Видел, как бегут римляне. Не было для него лучшего зрелища, кроме вида, убегающего противника.

— О, римляне! — воззвав к своим солдатам Валент. — Неужели вы опозорили наше оружие?

Он встал на пути убегающих легионеров и пытался своим отчаянным видом остановить их.

— Убейте меня, — кричал он. — Только не давайте мне смотреть, как бегут солдаты Победоносного легиона? Остановитесь, несчастные, ведь дух Валерия проклянёт вас навеки. Опомнитесь и возвращайтесь в бой.

Легат шёл навстречу бегущим воинам с обнажённым мечом. Свой шлем, он обронил и даже не стал подбирать его. Горстка смельчаков собралась вокруг командира, и тот повёл их в сражение. С отчаянием смертников бросились они на варваров. Блеснул над ними орёл легиона. Легат рискнул самым дорогим. Этого легионеры не смогли выдержать. Можно ещё смотреть, как гибнет командир, но видеть, как достаётся врагам золотой орёл… Нет более страшного зрелища для легионеров.

Один за другими останавливались бегущие и возвращались в строй. Битва закипела с новой силой. Легионеры, чтобы искупить позор бегства, сражались с удесятеренной силой. Порядок восстановился. Бегство сменилось организованным отступлением. Снова римляне стали римлянами. А натиск бригантов наоборот ослаб. Воины Рима бились, как герои мифов и если не одержали победу, то только потому, что их было слишком мало.

Цезий Назика облегчённо вздохнул, когда увидел, как из-за холма выходят ровным строем вспомогательные войска Двадцатого легиона. Назика приказал остановиться и построиться для битвы. Когорты выполнили приказ молниеносно, и перед холмами встал непреодолимый строй римских легионеров. Как из-под земли выросли палатки. Стеной встал за спиной обоз.

Медленно и торжественно из-за холмов появился Двадцатый легион. В ста шагах от него, словно муравьи двигались бритты. Они не решались беспокоить легион, но действовали солдатам на нервы своим близким присутствием. Когда холмы остались позади, варвары перестали преследовать римлян.

Впереди, прямо перед орлоносцем, легионеры несли носилки, на которых лежал Тит Манлий Валент. Он был тяжело ранен и заливался кровью. Легат с тоской, но в то же время с гордой радостью смотрел на свой легион. Он всё-таки уцелел, его легион. Значит всё ещё впереди! Позор не лёг на его имя, а это главное.

Легионы соединились. Ликование охватило римлян — первая победа одержана. Варвары не издали ни звука. Они молча наполняли долину и возводили свой лагерь напротив римлян. Их было очень много. Ликование у, римлян прекратилось, как-как они увидели, сколько народу собралось против них.

Назика пошёл в палатку, где его ждал Валент. Вокруг раненого легата уже крутились хирурги, они перевязывали раны и накладывали мази.

— Видишь, как мне повезло, — горько усмехнулся Валент. — Я теперь даже не могу пошевелить рукой.

— Ничего, — попытался успокоить его Назика, — главное, что ты увёл легион.

— Да, это верно.

— Сколько там варваров?

— Думаю, не меньше двадцати тысяч, — вздохнул Валент. — Мы дрались всего лишь с передовыми отрядами, которые проверяли нас и нашу готовность. Клянусь Минервой, я не ожидал их так быстро. Они застали нас врасплох. Неужели варвары научились воевать?

— Будем надеяться, что это случайность.

— Тем не менее, завтра они вновь нападут на нас.

— Что им нужно? Эбурак?

— Он им нужен меньше всего. Наша смерть! Вот, что им нужно!

— Это война.

— Да.

Легаты помолчали. Валент закашлялся, и у него открылась на груди рана.

— Послушай, Назика, — прохрипел он, — а ведь тебе завтра придётся командовать обоими легионами. Ты готов к этому?

— Да.

— Тогда иди, готовься. Да поможет тебе Юпитер!

Назика вышел. Когда он глянул в сторону, где были варвары, то замер. Всё пространство между холмами и перед ними было занято бриттами. Если вдруг они сейчас ринуться на римлян, то легат не сможет сделать ничего, чтобы остановить их.

Ближе к вечеру к римлянам подошло подкрепление. Два отряда конницы, которые прислал из Линда Петилий Цериал, и Веллокат со своей дружиной. Назика обрадовался этому, словно небесному подарку. Боевой дух римлян тоже поднялся, и воины стали смотреть в завтрашний день без прежнего уныния. Ночью все спали, как убитые. Так приказал Цезий Назика. Воины должны набраться сил для предстоящего сражения.

Ночь проходила быстро и незаметно. Небо начало светлеть, и на траве появились первые капельки росы..

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Настало утро. Стройные ряды римлян осветило солнце, выкатившиеся из-за горизонта. Когорты двадцатого и четырнадцатого легионов, построенные как клетки на шахматной доске, казались неприступными. Конница, закрывшая фланги, замерла в том оцепенении, что и пехота. Два орла, хищно изогнувшие головы и крылья, смотрели на север. Знамёна и значки центурий и манипул вонзили свои острые концы в рассветный воздух. Римляне готовы к сражению.

Ряды варваров против римлян смотрелись беспорядочной толпой, у которой нет даже стройной фронтовой линии. Конные отряды перемежались с отрядами пеших воинов. Голубые от красок и татуировок тела бриттов сливались с синими щитами и блестели на солнце. Варваров было почти в два раза больше — у римлян вместе с вспомогательными войсками семнадцать тысяч, Венуций собрал тридцать тысяч. Но повелители мира уже не раз доказывали своим врагам, что умеют побеждать не только числом, но и неприступным строем, суровой дисциплиной и преданностью командиру и легиону. Что, кроме числового превосходства, отваги и желания победить, поставят бриганты и их союзники против врага ещё? Сто тяжёлых боевых колесниц! Как хищные драконы, стоят они перед бригантами на одинаковом друг от друга расстоянии. Лучшие лошади, лучшие возничие и воины Британии стоят неподвижно, как каменные изваяния и читают на лицах противника страх и нерешительность.

Среди воинов первого ряда много женщин, которые распустили волосы и сыплют проклятия на головы вражеских воинов и призывают своих героев, расправиться с ними. Тут же друиды творят молитвы и гадают по дыму ветров, которые горят за холмами; да предвещают удачный исход. Венуций гордо и с обожанием оглядывает свою армию, которая по одному знаку готова раздавить ненавистного захватчика. Он смотрит на воинов и вспоминает имя и подвиги каждого. Боевые походы на соседей, к чему они привели? Пока британцы дрались между собой, римляне покорили почти полстраны. Сколько великих царей и вождей прошло под их ярмом? Не сосчитать. Пора скинуть этот позор с Британии! Кельты и все племена богини Дану должны быть: свободными.

Сегодня бриганты должны победить. Отступать некуда. Там, у левого крайнего холма стоит обоз бригантов, в нём почти половина всего его народа. Женщины и дети. Они не дадут отступать. Воины не побегут, зная, что их жёны, сестры, дочери и малолетние сыновья попадут в руки римлян и станут их рабами, которым в знак рабства отрежут левое ухо. Там, в обозе, и его жена, его ребёнок. Его сын и любовь.

Этой ночью, как только стали гаснуть многочисленные костры, а сторожевые огни, наоборот, набирать силу, Венуций, закончив совещаться с вождями и князьями, пошёл к своей повозке. Актис кормила Бригантия, когда увидела короля. А тот, подойдя к повозке, обнял жену.

— Я хочу попрощаться с тобой, — сказал Венуций. — Отдай ребёнка рабыне. С ним я попрощаюсь утром.

Актис сделала то, что он велел.

— Завтра будет битва, — промолвил Венуций, — и только боги знают, кто останется, жив, а кто отправится к ним на пир.

Говоря это, он всё ближе и ближе привлекал к себе королеву. Снимал с неё одежды и одаривал нежными ласками. Огонь тела Венуция, его рук вскоре передался и Актис. Она тоже не знала, что сулит ей завтрашний день. Венуций был все эти месяцы так ласков и нежен с ней, столько раз спасал ей жизнь, что римлянка не чувствовала к нему неприязни. И хотя любви к нему у неё тоже не было, Актис не стала отталкивать Венуция. Боги руководят их жизнями, в их руках судьба людей. Так пусть же людям останется хоть чувственность и плотские наслаждения. Актис отдалась Венуцию. По своей воле. И несколько мгновений даже любила его.

Мало кто спал в эту ночь в лагере бригантов. Не только Венуций пошёл к своей женщине. Почти все мужчины поступили точно так же. Кто пошёл к жене, кто к сестре, а кто и вовсе к незнакомой женщине. Все спешили успеть насладиться к утру. Кто знает, может в последний раз? Может быть на небе, среди богов, пиров и вечной охоты слишком мало женщин. А вдруг их там вовсе нет? В звёздное небо летели вздохи любви и стоны наслаждений. Нашёптывались признания и клятвы. Кто-то кричал проклятия, кот-то прославлял богов и проклинал римлян. Под телегами, у корней деревьев и в кустах судорожно двигались тени. Варвары народ дикий. Чего им стесняться? Пробежали две женские фигуры. Мелькнул свет огня на их голых и блестящих от пота телах. За ними четверо мужчин. Синие, почти чёрные. Во мраке похожи на демонов. Вот только время пробежало ещё быстрее, чем они.

И вот он настал, долгожданный момент, когда решается всё. На королевской колеснице Венуций объезжал ряды своей армии и говорил пламенную речь, чтобы воодушевить воинов на великие подвиги:

— Настало время, чтобы навсегда скинуть цепи рабства, которые пытаются возложить на нас чужеземные поработители. Мы, сыновья и дети великого Океана, мы, самый древний народ в Британии, должны отстоять свою свободу, защитить родину от враждебных римлян, — говорил он. — Их уже отовсюду теснят, так знайте, храбрые дети богини Бригантин, что земля наша мала, что спасения неоткуда более ожидать. Мы, живущие на краю мира и не ведающие рабского ярма, скажем только одно — смерть тем, кто хочет отнять у нас детей, пресекая наш род; смерть тем, кто стремится отобрать имущество и богатство бриттов. Расхитителям всего мира и этого мало. Исчезает наше единство, среди нас оказались трусы и предатели, предавшие забвению своих предков и осквернившие наших богов. Родич поднимает руку на родича.

Доблесть, строптивость бриттов не по нутру властителям мира. Так вот, они считают, что в этом мире нет места для свободного кельта. Нет у нас надежды на снисходительность врагов. Исполнитесь мужества, как те, для кого дороже всего спасение, так и те, для кого слава. Только бой и оружие спасут нас от рабства! Или вы думаете, что на войне римляне столь же доблестны, как спесивы и разнузданы в мирное время? Их сила в наших распрях и усобицах. Так ли уж храбро их войско, как об этом разносит молва? За что воюют римляне? За родичей? Где же их земля? Неужели наши боги и их предки позволят врагу топтать наше сокровенное лоно, даровавшее нам жизнь и пристанище? На нашей стороне всё, что увлекает к победе: ведь у римлян нет с собой жён, чтобы воодушевить их на бой. Нет и родичей, готовых корить их за бегство. Врагов намного меньше. Их окружает наше небо и море, их пугают наши леса, всё им неведомо и незнакомо. Боги предали их в ваши руки. Да пусть не страшит вас их грозный вид, их блеск золота и серебра, ведь они не защищают и не разят. В самом вражеском войске мы найдем поддержку. Британцы, сражающиеся в рядах римлян, поймут, что мы отстаиваем их дело, галлы вспомнят свою былую свободу, покинут коротконогих римлян и германцев. Перед нами только их полководец, их войско: они несут нам подати, пытки и всё прочее, уготованное порабощенным. На этом поле битвы для нас решится, претерпевать ли их вечно, или разом от них избавиться.