После встречи с принцем Жаком, — ответил себе Уорнер. Черт бы их побрал — этих баловней судьбы. Оставалось только надеяться, что они не перечеркнут спортивную карьеру его дочки — век теннисной звезды и без того недолог.


Габриелла не решалась поговорить с отцом, боясь его гнева, но Лейн уже несколько раз звонил из Нью-Йорка, и она поняла, что больше тянуть нельзя.

— Папа, — взволнованно начала она за завтраком. — Папа…

— Да-да, слушаю, — рассеянно отозвался князь, жуя булочку с грушевым джемом и не отрываясь от свежего номера «Монд».

— Я прекрасно провела время в Нью-Йорке.

— Хм-м-м, — неопределенно протянул Генрих, переворачивая страницу.

Габриелла набралась храбрости:

— Я встречалась с Кенни Лейном. Мы собираемся запустить в производство серию ювелирных изделий под названием «Принцесса Габриелла». Условия договора уже согласованы. Мне предстоит отправиться в рекламное турне…

Генрих в изумлении воззрился на дочь:

— Что ты сказала?

У Габриеллы упало сердце. Она машинально произнесла заранее отрепетированную речь, подчеркивая те преимущества, которые даст им производство украшений, выполненных по ее собственным эскизам. У нее были наготове рекламные фотографии для журналов «Вог» и «Таун энд кантри». Она показала отцу подробный план своего рекламного турне по пятнадцати городам и сценарии видеоклипов для канала телепокупок.

Генрих выронил газету.

— По пятнадцати городам? Что за сумасбродство? Почему я должен отпускать тебя на край света?

— Потому что серия украшений — заметь, дорогих и элегантных, самого высоко качества — под названием «Принцесса Габриелла» привлечет внимание всего мира к княжеству Коста-дель-Мар. Люди узнают, что от нас исходит самое лучшее. — Габриелла мало-помалу обретала уверенность. — Вокруг Коста-дель-Мар появится ореол изящества, блеска и роскоши!

— Но ты собираешься стать… торговым агентом.

— Нет, полномочным представителем! — воскликнула Габриелла. — А также дизайнером шикарных украшений. Это будут неповторимые изделия. Женщины станут сходить с ума. Папа, ведь ты сам нередко называешь себя главой корпорации по имени Коста-дель-Мар. Разве не так? Но каждой корпорации нужна реклама, иначе…

— Довольно, — остановил ее Генрих.

Заразившись энтузиазмом дочери, он не смог удержаться от смеха.

— Значит, ты разрешаешь?

— Только при соблюдении двух условий.

— Каких же? — насторожилась Габриелла.

— В поездках должна быть гарантирована твоя безопасность. Тебя будут сопровождать по меньшей мере двое телохранителей; в дополнение к этому каждый принимающий город должен обеспечивать надлежащую охрану в местах твоего пребывания. Сейчас конец двадцатого века, милая Габриелла. Международный терроризм представляет реальную угрозу, особенно для тех, кто всегда на виду. Помнишь, что произошло с принцессой Монако Каролиной и ее мужем Стефано? Их чуть не похитили. Это внушает серьезные опасения. Таково мое первое условие. А второе… — Генрих помедлил.

— Да, папа? Какое второе?

— Я хочу, чтобы ты всегда помнила, где твое сердце.

— О папа! — воскликнула Габриелла и бросилась к нему на шею.

Это было одно из тех редких мгновений, когда отец с дочерью не скрывали своих чувств. Габриелла светилась от радости:

— Я знаю, где мое сердце. Оно здесь, в Коста-дель-Мар… И навсегда останется здесь… Навсегда.


В прохладном осеннем воздухе далеко разносился стук теннисных мячей.

Из окна своего кабинета Хьюстон Уорнер видел грунтовой корт, на котором яростно сражались Тедди и Джамайка Дю-Росс. Ни одна не желала уступать.

Хьюстону пришло в голову, что Тедди незаметно превратилась в прекрасную молодую женщину, которая сама еще не знает, насколько она хороша.

Размышления Уорнера прервал телефонный звонок. Он ожидал известий из Цюриха, но вместо этого услышал незнакомый голос с французским акцентом:

— Его высочество наследный принц Жак просит к телефону мисс Тедди Уорнер.

Принц Жак.

Изумление Уорнера быстро сменилось отцовской тревогой. Он не был слеп: ему не составило труда догадаться, что у Тедди во время поездки в Коста-дель-Мар завязался роман с Жаком, после чего тот просто-напросто выбросил ее, как надоевшую игрушку. Чего еще можно ожидать от избалованных отпрысков княжеского рода? От Уорнера не укрылась тщательно скрываемая горькая обида дочери. Он был вне себя от ярости.

И вот теперь принц Жак надумал ей позвонить — не иначе, только для того, чтобы повторить все сначала: развлечься и бросить. Но Тедди так ранима — она совсем еще дитя. Этот принц причинит ей новую боль. А тут еще жадные до сенсаций газетенки — они на всю жизнь прилепят Тедди ярлык «дважды брошенной принцем». Нет, надо уберечь ее от такого позора.

— Алло! — повторяла секретарша, не получив ответа. — Алло!

— Да, слушаю, — спохватился Уорнер.

— Его высочество просит к телефону мисс Тедди Уорнер.

— Прошу прощения, но моя дочь отправилась в путешествие в горы, — нашелся Хьюстон и утер пот со лба.

Он повесил трубку и долго сидел с отчаянно бьющимся сердцем.

Уорнер придерживался убеждения, что отцы не имеют права вмешиваться в жизнь своих дочерей. Господи, он же хотел как лучше. Правильно ли он поступил?

После долгих раздумий он потянулся к телефону и набрал код Парижа.


* * *

— Ты уверен? — переспросил Хьюстон Уорнер; его голос звенел от волнения. — Ты твердо уверен, Макс?

Молодой репортер Макс Бергсон работал в парижской редакции журнала «Тайм». Уорнер платил ему за сбор сведений о правящей династии Коста-дель-Мар.

— На все сто. У меня нет конкретных доказательств, но я пользуюсь надежными внутренними источниками. Мне сообщили, что принц Георг вел подозрительные телефонные переговоры с одним старым однокашником. У этого типа большие связи среди военных. Их переговоры кое-кто слышал — аристократы в большинстве своем не принимают в расчет прислугу.

— Понимаю.

— Поразительное совпадение, правда? Стоило ему позвонить кому следует, — и через неделю Д'Фабрэ вместе с женой погибает в авиакатастрофе. А потом — совершенно случайно! — дружок принца Георга занимает освободившийся пост министра финансов.

Хьюстону Уорнеру показалось, что у него волосы встали дыбом.

— Не хочешь ли ты сказать… что принц Георг виновен в сговоре с целью убийства?

— Послушайте, я никого ни в чем не обвиняю. Для этого нужны доказательства, а у камердинера не хватило духу записать разговор на пленку. «Тайм» ни за что не опубликует информацию, основанную на слухах. Возможно, камердинер просто недолюбливает своего хозяина, или обижен, или хочет отомстить. Я располагаю только его устным сообщением, — закончил Бергсон. — Вам ведь это и требовалось?

— Конечно. — Уорнер был потрясен. — Да, конечно, спасибо тебе. Держи ухо востро, Макс. Любые мелочи, любые намеки — для меня все имеет значение.

— Будьте уверены. Но когда настанет время, это будет мой эксклюзивный материал, имейте в виду.

Уорнер с тяжелым чувством положил трубку. Он начал собирать информацию о принце Георге скорее из любопытства, но это хобби вскоре стало затягивать его, как зыбучие пески. Чем больше Уорнер узнавал о князе Генрихе, тем большим уважением проникался к этому человеку. Что же до Георга… Неужели он ведет двойную игру? Или, что еще хуже… Не следует ли предостеречь князя Генриха?

Хьюстон снова подошел к телефону и набрал код Коста-дель-Мар. Теперь он порадовался, что не пошел в офис. Там все его переговоры осуществлялись через референта, который дозванивался по нужным номерам. Но этот звонок должен был остаться в тайне.

Города в карликовом княжестве не имели своего кода. Через несколько минут Уорнер соединился с замком.

— Говорит Хьюстон Уорнер, председатель совета директоров компании «Уорнер», — представился он. — Мне необходимо связаться с князем Генрихом.

Мужской голос на другом конце провода тут же перешел с французского на английский.

— Прошу прощения, но, исходя из требований безопасности, его светлейшее высочество не отвечает на незапланированные телефонные звонки.

— Я — Хьюстон Уорнер, — повторил он. — Князь Генрих приглашал меня к себе в резиденцию. Он меня знает…

— Вы можете оставить для него сообщение, сэр.

Через два дня секретарь князя соединил его с Уорнером.

— Вы просили мне передать, что у вас есть важные сведения, не так ли? — осведомился князь. Несмотря на возраст, его голос звучал твердо и уверенно.

— Ваше светлейшее высочество, право, не знаю, как приступить к этому разговору… Я располагаю некой информацией… Не могу поручиться за ее достоверность, но тем не менее… — Уорнер изложил то, что рассказал ему репортер, понимая, насколько сомнительно это звучит — дворцовые сплетни, не более.

Генрих заговорил медленно и с очевидным недовольством:

— Благодарю за беспокойство, мистер Уорнер. Я не оставлю без внимания данный вопрос. Однако должен заметить, что этот журналист, Макс Бергсон, опубликовал несколько материалов, порочащих княжество Коста-дель-Мар. Он преследует единственную цель — устроить сенсацию и не гнушается слухами и домыслами. Подобно всем журналистам, он нередко исходит из ложных посылок. Я бы попросил вас, мистер Уорнер, воздержаться от вмешательства во внутренние дела Коста-дель-Мар. Моя страна прошла долгий и тернистый путь; посторонним трудно понять нашу историю и современное положение.

До Уорнера не сразу дошло, что он получил высочайшую отповедь — попросту говоря, его попросили не совать нос в чужие дела. Но он не считал, что должен просить прощения за то, что поступил как подсказывала ему совесть.

— Мне показалось, что следует поставить вас в известность, — сказал он.

— Разумеется. Мы внимательно рассмотрим ваше сообщение.


Все княжество блестело как стеклышко — страна завершала последние приготовления к свадьбе принцессы Кристины и Жан-Люка Фюрнуара. В булыжных мостовых отражалось солнце. Повсюду полыхали краски осенних цветов; на ветру реяли бело-голубые флаги.

Пираты-фотографы с утра заняли позиции на ступенях собора. На площади собрались толпы туристов, репортеров и рядовых граждан. Всем не терпелось увидеть, как принцесса Кристина с женихом выйдут из золоченой кареты, сохранившейся еще с наполеоновских времен.

На подступах к собору выстроился почетный караул конных гвардейцев.

Подвенечное платье для Кристины было заказано Иву Сен-Лорану. Невеста утопала в облаке кружев и расшитого жемчугом шифона. Ее лицо закрывала фата. Кристина задумчиво смотрела перед собой. Период помолвки оказался крайне беспокойным: между ее отцом и Жан-Люком что ни день вспыхивали конфликты — из-за ритуала обращения в католичество, из-за списка приглашенных, даже из-за того, как рассадить гостей на скамьях собора. К огорчению Кристины, Габриелла хранила враждебное молчание и заговаривала с ней только на людях.

Она до сих пор не могла простить, что сестра «увела» у нее Жан-Люка.

Кристину охватила паника. Неужели она совершает ошибку? Oh, mon Dieu… Однако было уже слишком поздно.


Князь Генрих, сидя в первом ряду, увлажнившимся взглядом наблюдал за обрядом венчания. Он решил сделать Жан-Люку дополнительный подарок: пожаловал ему титул маркиза де Коста, но предусмотрительно оговорил, что этот титул сохранится за ним только в том случае, если не будет расторгнут брак.

Его мысли почему-то вернулись к недавнему разговору с Л. Хьюстоном Уорнером. Начальнику службы безопасности в тот же день было поручено побеседовать с камердинером принца Георга, но тот категорически отвергал свою причастность к утечке информации.

Неужели Георг способен?.. Генрих поежился. Нет, сказал он себе. Взрыв на борту самолета, который расследовала специальная комиссия, произошел, скорее всего, по вине экипажа. Генрих не мог представить себе, что его младший брат, всю жизнь державшийся в тени, замешан в кровавом преступлении.

Георг просто слабый человек, вот и все. Он не чужд зависти, но это нетрудно понять. Его жизнь проходит впустую: гольф, путешествия, мимолетные романы. У Георга не хватит ни мозгов, ни решимости, чтобы устроить заговор.

Сидя между отцом и принцем Жаком, Габриелла до боли сжимала пальцы и улыбалась застывшей улыбкой. Ведь он принадлежал мне, — думала она.

Но принадлежала ли она ему? Глядя на коленопреклоненную чету у алтаря, она не могла поверить, что когда-то спала с Жан-Люком, и более того — отдала ему свою девственность. С тех пор прошло больше года. Сейчас это казалось странным сном.