Спускаясь вниз, бегло пишу девочкам записку, что меня не будет весь день, но правила в силе, и выхожу из дома. Направляюсь к главному входу и, проводя карточкой, ожидаю такси. Мобильное приложение показывает, что оно подъедет только через пятнадцать минут. Конечно, целесообразно было бы выдернуть шофёра из кровати, но не хочу. Это ведь мои проблемы, да и лишние вопросы мне к чёрту не сдались. Я и так делаю то, на что, вообще, не способна.

Светает, и, по моим подсчётам, я приеду в Берн около девяти утра. Я понятия не имею, пропустят ли меня, и что, вообще, необходимо для этого. Но попытаться должна. Хотя бы это. Сажусь в такси и прошу, чтобы остановились у круглосуточного банкомата, на всякий случай необходимо снять наличные. Я никогда так не поступала, вероятно, это последствия приступа доброты и заботы о других. А, может быть, мне больно и от этого тоже.

Сколько всего можно выдумать за пару часов в закрытом пространстве? Сколько раз можно передумать и потребовать развернуть машину, раздражая шофёра? И сколько раз можно заставлять его ехать в тот пункт назначения, который был первоначальной задумкой? Больше одиннадцати. И меня не волнует, что обо мне подумают. Ведь сейчас моя жизнь главнее всего. Что меня ждёт там? Смогу ли справиться? Смогу ли принять всё это? Оно мне надо? Не знаю… но всё же еду в наркологическую клинику к Флор. Знаю, не должна. Знаю… но единственный человек, о котором я думала всю ночь, помимо постоянно находящегося в моей голове Рафаэля, это она. Моя сестра. И я даже ненависти к ней не испытываю, а лишь жалость. Вот такая стерва меня завербовала, и ничего поделать не могу. Мне плохо, даже трясёт немного от адреналина, когда вижу среди густоты деревьев стоящую под пасмурным небом больницу. Закрытую, оснащённую видеокамерами и охраной.

– Ждите меня здесь, пусть счётчик работает, – бросаю я шофёру и выхожу из машины.

Вот и всё. Часы пути, переживаний и терзаний, страха и боли, сузились до нескольких зданий, где лечится она. Её отец за один день стал банкротом, спустив все деньги на поиск дочери, а затем на шанс вернуть её к жизни. Её судьба сломана, независимо от того помогут ей здесь или нет. Она уже потеряна. И ведь прошло всего несколько дней с момента демонстрации видеозаписи тех ужасных сцен. Но я должна признаться – считаю, что она заслужила. Не всего этого, конечно, но большей части. Конечно, это кощунственно и бесчеловечно, но студенты погибали из-за порядков в университете. Не в его пределах, а за ними. Алкогольное отравление. Наркотики. Самоубийства. Этого нет в истории, а есть лишь красивая картинка, где такие, как я, улыбаются и радуются диплому или же лежат на лужайке, гордясь собой как на выставке, да и слишком много постановочных кадров. Только вот многое скрыто, и узнаёшь ты об этом, как только за тобой, словно в тюрьме закрывают двери.

На удивление, меня пропускают без лишних вопросов, заносят мои паспортные данные в базу и сообщают, в какой корпус пройти, чтобы узнать о пациенте. Ёжусь от прохлады и запахиваю куртку. Оглядываю ещё тихие свежескошенные лужайки, и кажется, что это не больница, а просто какой-то закрытый оздоровительный отель. Я единственный посетитель этим утром, и поэтому, как только вхожу в главное здание, то две девушки за регистрационной стойкой поднимают головы и натягивают на лица отработанные улыбки.

– Доброе, утро, мисс. Чем можем помочь? – Интересуются у меня на английском.

– Мне нужна… я хочу встретиться с одной из ваших пациенток. Её недавно привезли сюда. Флоренс Делон, девятнадцать лет, – делая глубокий вдох, отвечаю я, стараясь сохранять спокойнее, но это слабо выходит. Я нервничаю, не понимаю, какого чёрта оказалась здесь. Да причин нет, только ночные утопичные мысли вынудили меня пойти на крайние меры.

– Минуту, – девушка опускает голову и ищет что-то в компьютере.

– Да, такая пациентка у нас есть, но к ней запрещено впускать кого-то. К тому же часы посещения у нас с четырёх часов до восьми. И…

– Что ж, раз так, то вызовете кого-то более компетентного в этом вопросе, потому что я приехала сюда с определённой целью и требую к себе должного внимания и отношения. Или же мне обратиться к более высокопоставленным людям, к примеру, к одному из министров? У меня есть телефоны всех, даже президента, он с моим папочкой обожает играть в гольф в нашей резиденции в Ницце. Ну так что, как мы решим сложившуюся проблему? – Достаю мобильный и демонстративно кручу им перед обескураженными моей наглостью девушками. Они недоумённо хлопают глазами и переглядываются.

– Хм, мисс…

– Эмира Райз, единственная наследница миллиардера Эрнеста Райза и, помимо этого, принцесса всего сущего, – с улыбкой поправляю. – Погуглите моё имя и имя моего обожаемого папочки, который не любит, когда его дочь расстроена. А до этого состояния остались считаные секунды. Десять. Девять…

– Мисс Райз, мы не можем…

– Восемь. Семь…

– Я позвоню сейчас лечащему врачу мисс Делон и спрошу у него совета, хорошо? В данный момент он не на месте и, вероятно, сможет подсказать, как не усугублять сложившуюся ситуацию, – вторая более пуглива и разговорчива, значит, и подкупить её можно. Прекрасно.

– Чай. Без сахара. Желательно фарфор семнадцатого века. Я буду вон там, – указываю пальцем на ряд мягких стульев и направляюсь к ним.

На самом деле я не соврала. Мой отец дружит со многими главами разных стран и даже ведёт с ними дела. Конечно, номеров телефонов у меня нет, но если потребуется, то я достану их. Вот так просто. Да и сукой быть тоже очень просто. Почему люди понимают только так? А с первого раза никогда? Зачем заставляют быть надменной тварью и указывать им на их место, когда всё можно было решить несколькими тысячами евро? Глупо и бессмысленно.

– Мисс Райз, доктор Эссер сможет приехать только во второй половине дня. В данный момент он находится в…

– Вы считаете, мне интересно, кого сейчас ублажает этот человек? – Цокая, перебиваю девушку, а другая уже приносит мне чай, видимо, в лучшей чашке, которую она могла найти. Брезгливо кривлюсь и отмахиваюсь от подношения. Если играть свою роль, так играть её до конца.

– Во сколько он будет здесь, и чем вы предлагаете мне заняться? – Интересуюсь я, вальяжно располагаясь на стуле.

– Он обещал прибыть к четырём часам. А… хм, вы можете пройти по нашему центру и посетить каждодневные психологические тренинги, или у нас есть… мы с радостью вам предложим нашу комнату для отдыха, там есть компьютер и интернет. Думаю, начальство не будет против, – нервно лебезят передо мной.

Шесть часов сидеть и ждать? Чёрт, и ведь другого не остаётся, если я выйду, то они предупредят охрану, и меня потом, вообще, могут не пропустить сюда. Так что придётся терпеть.

– Ресторан хотя бы здесь предусмотрен? Я не завтракала.

– Есть столовая для сотрудников и общая, где предоставлены разные варианты блюд для наших пациентов и их посетителей.

– Вряд ли пациентам вы предлагаете продукты того же качества, что и для себя. Так что отведите меня в то место, где я не отравлюсь, а вы избежите судебного иска о недобросовестном приготовлении пищи.

О, да, они меня ненавидят, но страх от непонимания того, что я, в принципе, могу сделать, заставляет их унижаться передо мной, и одна из администраторов кивает, а другая с чаем, который я отвергла, возвращается на своё место.

Меня проводят в тихую, без единого посетителя, небольшую столовую. Конечно, здесь выбор и перечень блюд куда лучше, чем в другой. Располагаюсь за столиком и издевательски прошу меню, на что мне говорят, что я должна сама идти и выбрать. Но мне мало, мне скучно, и я раздражена в большей степени на себя за такую необдуманную поездку, так что всё это выливается в продолжение спектакля, в котором я выставляю себя самой отвратительной сукой в этом мире, заставляя мне всё принести. Каждое блюдо, и расставить их на столе. Просто так, потому что могу. Я избалованная и наглая, меня именно этому учили, и даже внутри уже не так гадко от своего поведения. Подавлена.

Конечно, все блюда за счёт заведения, и я взмахом руки отсылаю девушку, напоминая ей о том, что я жду доктора, и если его не будет, то начну сама руководить процессом. Как только моя спутница исчезает за дверьми, достаю телефон и открываю сайт университета. Пост о том, что девушки из сестринства вновь красуются на дорожках, и едкие комментарии о том, что скоро они будут бросаться на парней из-за нехватки сексуальной разрядки. Также выставлены наши новые правила, на которые написаны неоднозначные отзывы. Прокручиваю страницу, пока взгляд не останавливается на длинном и информативном комментарии от анонима.


«Сестринство – лицо нашего университета. Давно пора было приструнить этих наглых и самовлюблённых стерв. Они демонстрировали вседозволенность и откровенное блядство. Их имели все, кто мог оплатить им маникюр и новую пару туфель. Я даже назову их шлюхами. Для них важны именно счета, а не то, что они сами ничего не стоят. И мне нравится смотреть, как они трясут своими скелетами по утрам. Нет, я смеюсь, ведь для них подобное – это кара небесная. И теперь они должны следовать новым правилам от вернувшейся Эмиры Райз. Замечу, что случившийся драматичный эпизод, хорошо сказался на ней. Она, наконец-то, вспомнила, что красота увядает, а честь остаётся надолго. Я поддерживаю её решение и даже восхищаюсь ей, хотя она мне противна, как личность. Парадокс. Посмотрим, что из этого выйдет».


– Я проживу и без твоей оценки, придурок, – фыркаю, закрывая сайт. Игнорирую сообщения от девочек, их звонки, как и от Оливера. Почему он не успокоился? Я не желаю больше с ним говорить и тянуть резину прошлого. Я не верю в его выдуманную причину встретиться со мной, как и в то, что Всадники вернулись. Они аспиранты, последний курс, им плевать на то, что происходит в университете, ведь они уже давно заняты бизнесом и собственной жизнью. Даже думать об этом не желаю. Оливеру, похоже, заняться нечем, вот и придумал для меня сказку, чтобы вновь попытаться надеть на мой палец проклятое кольцо, выгодное его семье. Беата тоже носила кольцо, пока не потеряла его… вместе с пальцем.

Меня передёргивает от нахлынувших воспоминаний, тошнить начинает, и я с отвращением смотрю на уже заветренную еду, только чай холодный и остался. Удивительно, что сейчас, в эту минуту, я нахожусь ближе остальных к Флор и даже могу пробраться к ней, обманом войти в систему, создав проблемы на ресепшен, чтобы узнать месторасположение и номер её палаты. Боюсь. После того, что с ней сделали, она должна быть невменяема. Я не знаю, что за наркотик ей вкалывали конкретно, и, действительно, ли то, о чём говорил сотрудник моего отца правда, насчёт возможных заболеваний. А если это всё только игра, чтобы напугать мою мамочку, и папа решил её так наказать, а меня намеренно направили сюда, чтобы увидела все ужасающие последствия увлечений наркотиками? Это в духе Грога, поучить меня жизни, чем он и занимается постоянно, если видит меня или говорит со мной. Чёрт, я буду выглядеть довольно глупо, когда мне сообщат, что Флор здесь нет, и это всё фальшь!

Поднимаюсь со стула и подхожу к окну во всю стену, выходящему во внутренний дворик, предназначенный для работников. Никого нет там и, вообще, за всё то время, что я нахожусь здесь, никто даже выпить кофе не зашёл, а уже около трёх. Но эта клиника работает, и в ней лечат людей, то есть она… ну, надеюсь, что это не очередная уловка Грога. Другого мне не остаётся, и к тому же девушки подтвердили, что Флор числится среди их пациентов.

Вздыхая, возвращаюсь к своему столику и собираю свои вещи, а затем направляюсь обратно в зал ожидания. При моём появлении девушки, что-то бурно обсуждающие ещё секунду назад, замолкают и натянуто мне улыбаются. Фыркая, плюхаюсь на стул и прикрываю глаза.

И что я ей скажу? «Привет, Флор, решила узнать, как ты здесь, и, вероятно, насладиться твоим отвратительным видом»? Или же: «Понятия не имею, какого чёрта я притащилась сюда, но хочу знать – как ты»? Всё глупо, очень глупо, да и поступок мой жалкий. О чём я, вообще, думала? Хочется взять и убежать или поскулить в уголке. Сделать хотя бы что-то, а не сидеть и тупо ждать. Ненавижу ждать, я и так постоянно жду нападения или же встречи с Рафаэлем, моей реакции на это… Рафаэль. А он был здесь? Приезжал ли к той, ради которой всё разрушил? Меня разрушил? Вряд ли, он тоже трус, умеющий лишь просить прощения, а слова-то его ничего не значат, вот поэтому ему они и даются легко. Меня это когда-то удивляло и даже восхищало, а теперь всё стало гадким и плоским, как и он сам.

Ожидание меня убивает, раздражает и заставляет ненавидеть всех и вся, а это никак мне не поможет в достижении моих целей. И успокоиться не могу, потому что мне претит быть в этом месте. Претит думать о Флор и о её чёртовом несостоявшемся любовнике.

Глава 18

Мира

Ещё два часа жду, примерно оставаясь на месте, уж чему-чему, а этому меня учили. Вести себя так, словно прошла всего пара минут, а не полдня, на одном месте. Странно то, что здесь я не видела больше никого из персонала. Вообще, никого, словно больница вымерла, или её просто закрыли. Это меня настораживает, причём достаточно сильно.