Карстен поднимает руку, приказывая всем замолчать. Хоть их лица и скрыты, но я знаю каждого и кому, какой цвет принадлежит. Кроме Карателя. Он пока для меня загадка.

– Рафаэль, – это имя резко всплывает в мозгу, и я дёргаюсь в сторону, чтобы найти его немедленно.

– Не смей, – рычит, Оливер, грубо хватая меня за руку. – Не смей сейчас этого делать, Мира. Даже не думай, что я позволю тебе пойти к нему.

– Отвали…

– Не делай хуже, дура. Стой здесь и жди, – вряд ли он собирается отпустить меня, его хватка сильная и даже причиняет боль, а я быстро пробегаюсь взглядом по толпе, которая подходит ближе к сцене.

– Вы считали, что мы выдумка? Вы думали, что наши предостережения и приказы можно забыть? Вы ошиблись, – громогласно говорит Карстен.

– Поэтому мы решили, что пришло время дать вам понять, кто здесь главный и кому вы все обязаны подчиняться. С завтрашнего утра на нашем сайте вы ознакомитесь с нашими правилами и новым уставом, которому будете следовать без вопросов. А тот, кто не захочет, может вспомнить наших жертв, буквально на днях отправленных на покой. Это мы. Мы управляем вами, и вы будете подчиняться нам. А сегодня мы на ваших глазах покараем тех, кто нарушил правила. И мало того, что они их нарушили, но им это ещё и простили. Мы же никогда подобного не прощаем, – Карстен делает паузу, и я чувствую его взгляд на себе.

– Эмира Райз, прекрасное создание, не так ли? – Насмешливо тянет он, и все поворачиваются ко мне.

– А как она умна, сильна и воинственна, никто не знает. За всю историю сестринства «Оморфия» ни одна глава не устанавливала свои правила и не грозилась наказывать. Ни одна глава не позволяла себе играть так легко и непринуждённо мужским коллективом «Альфы», да ещё и превращать их в непотребных и жалких алкоголиков и наркоманов. Во что ты, Оливер Фирель, превратил самое сильное братство в мире? «Омега» всегда была для нас второсортным товаром, как и остальные здесь. Но «Альфа», будущие владельцы корпораций и элита нашего мира, никогда не позволяла себе подобного поведения. Во что ты сам превратился, раз женщина управляет тобой и твоими парнями? И сегодня я покажу вам, что нам ближе. Правление Эмиры Райз или Оливера Фиреля. Они сами решат свою судьбу, – сглатываю от его слов и бросаю быстрый взгляд на побледневшего Оливера, его пальцы до жуткой боли сжимают моё запястье, отчего я издаю слабый стон.

– Вы хотите правосудия? Вы хотите иметь достойное будущее для себя? – Обращаясь к толпе, Карстен получает одобряющие выкрики.

– Да, конечно, да. Только вы его не заслужили. Вы уподобились нищим, убогим и ничего из себя не представляющим тараканам, которых мы используем, как мясо. И нам не жаль будет поставить вас на один уровень с ними, и карать так, как вы этого заслуживаете! – Выкрикивает Карстен, вызывая испуганный гул голосов.

– Но вы меня не волнуете, а вот одно весьма интересное правило, введённое не так давно, очень. Вернёмся к Эмире Райз и к стилю её правления. Ведь вы любите, когда она страдает из-за вас, верно? Так сегодня она пострадает снова, – меня словно ударяют в грудь, и я дёргаюсь, но упрямо держу высоко подбородок.

– Приведите первого осуждённого по желанию самой Эмиры Райз, – говорит Карстен, и несколько парней из его «охраны» направляются к нам.

– Что? Нет… я не… – шепчу я, хватая теперь сама Оливера, когда к одному из парней из его братства подходят, и никто не помогает ему. Никто не встаёт на его защиту, когда ему смачно дают по лицу и под мышки утаскивают к сцене.

– Нет! Пожалуйста! Нет! – Крик Кайли застревает в мрачной и гнетущей тишине, она подбегает ко мне, и до меня резко доходит причина всего этого.

Крысы. Влюблённые. Содранная кожа. Отравление. Клейма «Оморфии» и «Альфы». Мои правила. Мои послабления.

– Сделай что-то, Оливер. Сделай что-то немедленно, – требовательно прошу его.

– Нет. Не двигайся, Мира, лучше пусть один будет наказан, чем все, – рычит он, отталкивая меня от себя, и я задеваю локтем Кайли.

– Итак, не так давно Эмира Райз создала очень животрепещущее и грозное правило, при котором ни одна из её сестёр не имеет права встречаться ни с кем из парней «Альфы», пока они не встанут на путь истинный. Они не встали, но… какой прыткий нам попался. Каратель им займётся, – брыкающегося парня передают Всаднику, и он одним ударом в живот, а затем в спину локтем сбивает его с ног и заставляет стонать, отплёвываться и откашливаться на полу.

– Мира, пожалуйста, я… прости меня, прости, – плачет Кайли, и я беру её за руку.

– Тебе ничего не будет угрожать. Обещаю. Они не тронут тебя, – я лгу, потому что другого выхода нет. Я знаю, что будет. Отравление – это способ наказания для её парня. А кожа… это обнажённое тело.

– Тимоти? Спаси его, прошу тебя… спаси…

– «Альфа» предпочитает напиваться так, чтобы их мама родная не узнала, верно? Так почему бы не подарить им то, что они любят? – Отвлекаюсь на происходящее на сцене, на которую выносят огромный сосуд с жидкостью и трубку, как и стул. Парня быстро привязывают к нему, и двое из «охраны» удерживают его голову, отклоняя назад. Каратель вставляет трубку в рот парня и нажимает на рычаг, отчего вонь алкоголя забивает кислород вокруг. Алкоголь выливается изо рта Тимоти, он выплёвывает его назад под крики Кайли, которую я стараюсь удержать. А вот студентам это нравится. Они начинают улюлюкать, хлопать и свистеть, наслаждаясь тем, как спирт отравляет органы невинного парня.

– Оливер Фирель, у тебя есть возражения? – Поворачиваюсь к Оливеру и молю его ответить «да».

– Нет, никаких. Заслужил, – сухо бросает он.

Ублюдок! Какой же ты сукин сын! Тварь последняя! Что б ты сдох!

– Но ведь он не один был виноват, правда? И вот здесь начинается самое интересное. Эмира Райз угрожала, – Карстен кивает пятерым парням из «охраны», и они двигаются к нам.

– Угрожала снова и снова. А что мы видим в итоге? Ничего, – закрываю собой Кайли, и хоть мне страшно, безумно страшно, но не отдам её им.

– Она простила такой ужасный проступок, когда другим, к примеру, Саммер никогда ничего не прощала. Где справедливость?

– Не приближайтесь. Не подходите к ней, – шиплю я, смотря, как парни окружают нас.

– Сегодня мы её восстановим, – они резко хватают визжащую Кайли.

– Отпусти! – Кричу я, ударяя по их рукам. Пытаюсь изо всех сил не позволить им причинить боль девушке. Меня отпихивают в руки Белча, и он удерживает меня.

– Тише, Мира, тише…

– Отпусти! Карстен, мать твою, я тебя изуродую! – Кричу я, и наступает тишина. Вряд ли кто-то ожидал, что я назову его имя. Вряд ли он сам это ожидал.

В зловещей тишине раздаётся смех, и Карстен снимает свой капюшон под всеобщее недоумение.

– Моя прекрасная принцесса, я вот думал, что ты никогда обо мне не вспомнишь, – едко смеётся он.

– Да, это я, но от этого становлюсь лишь краше в ваших глазах, верно? Сюда её. Быстро.

– Отпусти меня, Белч…

– Мира, пожалуйста, нет, – просит Сиен, но я выворачиваюсь из рук парня и отталкиваю его.

– Получается, дорогие наши учащиеся, что наказывать вас она хочет и будет, а вот своих сестёр нет. Это ведь нечестно, вы так не считаете?

– Да!

– Пусть эту суку накажут!

– Долой Эмиру Райз!

Я в таком ужасе от того, как сильна ненависть окружающих ко мне. И ладно бы только это, но они жаждут расправы, только бы повысить свою значимость для этого мира. Они готовы пожертвовать жизнью другого человека, как это сделал Оливер, только бы их задницы никто не тронул.

– Я запрещаю тебе наказывать мою сестру, Карстен, – уверенно произношу и направляюсь к сцене. Меня кто-то толкает, но я не свожу глаз с довольного лица Всадника.

– Пропусти меня, – шиплю я, когда мне преграждают дорогу.

– Это моя сестра. Это мои правила. И только я имею право кого-то наказывать, но никак не ты или кто-то другой. Только я решаю, что будет с ней дальше, – мой голос звенит от ярости.

– Пропусти, это мне нравится, – Карстен гадко улыбается, и я поднимаюсь на сцену.

– Вы все жалкие ублюдки, жаждущие крови. Вы самые противные существа на земле, и вы недостойны, чтобы даже дышать. Вы все трусы, как и Оливер Фирель. Но я не боюсь защитить свою сестру. Я глава сестринства «Оморфия» и имею власть, чтобы не позволить никому прикоснуться к Кайли. Если я захочу, то сделаю это сама, – подхожу к девушке и поднимаю её с пола, подбадривающе улыбаясь, а её парень уже отключился от невероятного количества алкоголя в желудке. Он погибнет, и никому не будет дела до этого.

– Но это твои правила, Эмира. Никто тебя за язык не тянул, – замечает Карстен.

– Верно, – оборачиваясь к нему, киваю я. – Ты прав, никто не заставлял меня устанавливать правила. Но увы, я знаю, что это такое, когда тебе запрещают быть с любимым, а твоё сердце тянется к нему. Я прекрасно представляю, что такое забыть обо всём, только бы ещё раз дотронуться до него и увидеть его улыбку. Любовь не преступление. Любовь – то, что вы никогда не обретёте, потому что слишком жалкие и не оцените, сколько боли нужно пережить, чтобы иметь амнистию в любом случае. А моё правило было создано, чтобы поправить положение парней в «Альфе», прекратить алкогольные вечеринки и употребление наркотиков, которые вы все покупаете и убиваете других, обретая мнимую силу.

Перед моими глазами стоит образ Рафаэля в последнюю нашу встречу. И я надеюсь сейчас, что он услышит меня и поймёт, как мне страшно и мучительно больно без него, хотя я понимаю, насколько это опасно. Я надеюсь…

– Довольно мило, Эмира. Я тронут, – Карстен наигранно прикладывает руку к груди.

– К сожалению, твои слова пыль, как и угрозы. У нас есть виновная, и ты сама её накажешь. Насколько я помню, то при нарушении правил она должна пройти голой до здания администрации и простоять там до утра, – ухмыляясь, добавляет он.

– Мира, я… нет… я… – захлёбывается слезами Кайли.

– Что ж, я сама устанавливаю правила. И я тоже помню кое-что из уставов сестринства и братства, как и о возможности ответить перед вами за проступки сестёр, – снимаю с себя плащ и бросаю его на пол.

– Если глава сестринства или братства не согласен с условиями наказания виновного или же считает, что он этого не заслужил, то имеет право, – лицо Карстена удивлённо вытягивается, когда я расстёгиваю замочек сбоку на платье, – принять на себя наказание виновного. И я принимаю на себя наказание Кайли за то, что её любовь была выше, чем мои правила. Я горжусь ей и поддерживаю в том, что она поставила свои чувства на первое место, – платье падает к ногам под свист и гогот студентов. Кто-то достаёт телефон, чтобы сфотографировать меня.

– Убрать камеры. Живо. Я запрещаю. Увижу это где-то, убью, – рычит Карстен, делая шаг ко мне.

Наши взгляды пересекаются, и я улыбаюсь тому, что такого поворота он не ожидал.

– Ты пройдёшь голой до здания администрации?

– Абсолютно точно, – кивая, стягиваю лямки бюстгальтера, и чувство стыда только на секунду появляется в голове, а затем я резко расстёгиваю и отбрасываю его от себя.

Меня не сломает ничто, кроме любви. И ради неё я готова на многое.

– Вряд ли для кого-то будет неожиданностью увидеть моё обнажённое тело, ведь вы все им вдоволь налюбовались на фотографиях. Я с радостью продемонстрирую его вам вживую, чтобы вы сдохли от зависти, – ухмыляясь, наклоняюсь и спускаю трусики, перешагивая через них.

Гордо поднимаю подбородок перед большинством открытых ртов и прохожу мимо шокированного Карстена, стуча каблуками по сцене. Грациозно спускаюсь и наслаждаюсь своей силой. Да, это стыдно, но ничто не затмит счастья быть уверенной в себе и не позволить никому сломать меня.

– Ах да, и я считаю, что собрание окончено. Кайли, отправляйся домой, тебя никто не тронет. Верно, Карстен? – Оборачиваясь, довольно улыбаюсь я. Парень переводит взгляд на шокированную моим поступком девушку и кивком головы показывает ей уходить.

– Браво, Эмира Райз, браво. Признаюсь, я восхищён. И тобой, и твоим телом, и твоей силой. Настоящая глава сестринства. Поздравляю, Эмира, твой пост принадлежит тебе по праву, а сейчас ублажи нас своим наказанием, – криво приподнимая уголок губ, Карстен указывает рукой идти дальше.

А мне плевать. Я добилась своего. Я выстояла. Я шла. Я иду. И буду идти дальше.

Широко улыбаясь, радуюсь победе. Я горжусь собой и тем, что ценности мои верны.

Толпа студентов двигается за мной, отпуская неприятные комментарии, девушки из сестринства расталкивают их и образуют вокруг меня круг, закрывая от любых взглядов.

– Это было очень достойно, Мира, – шепчет Сиен, и я киваю ей.

– Мира, ты лучшая.

– Мира, спасибо тебе за всё. Я клянусь, что всегда буду тебе верна, – со слезами на глазах произносит Кайли, и я тоже ей киваю.

Вот что значит, семья. Они защищают меня так же, как и я их. И это не может не тронуть моё сердце. Не знаю, видел ли это Рафаэль, но я бы хотела, чтобы он тоже гордился мной.