Лина Мур - Королевство моих преступлений

Не знаю, что ему сказать.

– Прости, но я не смогу тебе дать того, что ты хочешь, – горько добавляет он.

– Не можешь или не желаешь?

– Второе. Ты уже забыла, что я сделал, когда мой член был в последний раз в тебе? Ты забыла о том, сколько крови ты потеряла и сколько боли перенесла из-за меня?

– Забыла. Да-да, я забыла и хочу стереть эти воспоминания навсегда из своего разума. Говорят, что можно исправить ошибки, так почему бы не начать с той, на которой мы остановились? Почему бы не вернуться обратно и не изменить того, что позволило кому-то манипулировать нами и подстроить всё так, чтобы мы холодели от прикосновений друг друга?

– Это чудовищно, Мира. И я виноват так сильно, что даже думать о том, что ты так легко приняла все мои безобразные и бесчеловечные поступки, больно. Ты не осознаёшь того, что я уже, действительно, другой человек и не принадлежу себе. Как бы я тебя ни любил, как бы не желал обнять тебя и начать всё снова с той ночи, не могу подвергать тебя риску. Сейчас они получили тебя, а дальше начнут убирать тех, кто имеет хоть какую-то информацию об их преступлениях. Белч. Сиен. Оливер. И другие. И мне придётся их уничтожить, закрыв глаза на то, как это грязно и неправильно. Ты лишишься своей подруги, а я шанса на освобождение. Я завербован, и дороги обратно у меня нет. Единственное, что я могу тебе предложить – отвернуться от меня и немного подождать, когда я смогу найти верное решение, как спасти тебя до февраля. Ни о каком сексе между нами больше не может идти речи, и я дал слабину из-за твоего признания. Прости меня, Мира, но мы никогда не сможем быть вместе, – Рафаэль отворачивается и подходит к стулу. Опирается на него руками, и я снова вижу синяки на его спине и рёбрах. Его били физически, а он лупит меня морально.

– Ты просто не хочешь бороться, мон шер. Ты сдался, приняв их правила игры. И я прекрасно знаю, на что способны Всадники. Я не могу тебя заставить снова полюбить меня и простить самого себя за то, в чём ты был неграмотен. Я предупреждала тебя, но ты не слышал меня тогда и не слышишь сейчас. Мне плевать на то, что ты сделал с жертвами Карстена, я вижу другое. Я наблюдаю за тем, как совесть мучает тебя за каждое совершённое преступление, и это явно невозможно назвать «сдался». Я даже уверена в том, что ты пытаешься уменьшить силу наказаний, раз Тимоти очнулся вчера утром. От того количества стопроцентного алкоголя, которым его напичкали, не выживают. Получается, что ты разбавил алкоголь. И другие… скорая приехала раньше и смогла спасти того парня из братства. Девушку, которую ты наказал на площади, тоже забрали сразу же, как только первые проснувшиеся студенты увидели её. Ты ослабляешь для них наказания, потому что борешься за то, во что верил всё это время. Ты и меня научил верить. И, к слову, между нами был не секс, ты занимался со мной любовью и показал, как это прекрасно. Ты умеешь стирать любые плохие воспоминания, но не позволяешь помочь себе. Что ж это твоё решение, и я его принимаю. Я буду в другой спальне, соберу вещи и поговорю с Сиен, а ты волен делать то, что посчитаешь нужным, даже уйти, – делаю глубокий вдох, выжидая ещё пару минут решения в мою пользу, но так и не получаю его.

Большего я не могу сделать. Я сказала ему то, о чём не решалась говорить всё это время. Я попыталась, а Рафаэль отвергает меня даже сейчас.

Горько усмехаясь, разворачиваюсь и выхожу из его спальни.

Да, я считаю, что если он разорвёт эту чёртову нить боли, которая тянется с той ночи, и вновь полюбит меня так же страстно, как и раньше, то всё ещё возможно. И я не верю в то, что он импотент. Это психологический барьер, какой был и у меня. А его нужно разрубать быстро и резко. Сначала бывает очень больно, а затем всё становится намного лучше.

Нахожу свой мобильный, лежащий на полу там, где я его оставила ночью, и просматриваю сообщения от Сиен с требованием «срочно перезвонить».

– Что случилось? – Без приветствия спрашиваю подругу, как только она отвечает на звонок.

– Что случилось?! Вчера ты бросила трубку! Не отвечала ни на сообщения, ни на мои звонки! Твой голос был убийственным! Где ты? – Чуть ли не кричит Сиен.

Закатываю глаза и облокачиваюсь о выступ подоконника, смотря на пасмурный город.

– В отеле. Всё хорошо. Я была занята. Зачем ты панику устраиваешь? У вас там всё нормально?

– Где Рафаэль? Что вчера случилось?

– Нетелефонный разговор. Приеду через пару часов и всё тебе расскажу, ладно?

– Ладно. Саммер мне написала.

Выпрямляюсь и напряжённо слушаю продолжение.

– Сказала, что немного задержится дома. Беату на неделю забирают домой, и она хочет побыть с сестрой.

– Ложь. Она боится возвращаться без улик против меня. Беата отличный источник информации, – фыркаю я.

– Беата невменяема, Мира, она…

– Именно такое состояние обеспечивает лучший доступ к тайнам. Беата не понимает, что говорит. Она реагирует только на раздражитель, а Саммер – отличный раздражитель для всех. Вы вернулись в дом?

– Да. Белч сначала его проверил, и всё было спокойно. Парни отсыпаются, Оливера привезут вечером. Сейчас Белч в больнице. Поговорил с Оливером, и тот сказал, что его схватили в баре, когда они с Калебом отдыхали. И он всё время был в отключке. Ещё в его крови обнаружили большую концентрацию снотворного. Кайли обменяла свои украшения на разрешение выехать с территории к Тимоти. Написала, что он стабилен, и ему предстоит длительное лечение желудка, говорить он пока не может.

– Понятно. Значит, ты одна сейчас?

– Хм, нет. В доме полно девочек…

– Иди ко мне в комнату и запрись там. Ты можешь быть следующей жертвой, как и Белч. Предупреди его об этом и попроси, чтобы он сейчас же вернулся из больницы. Оливер не причина, чтобы получить наказание. Поняла меня?

– Ты думаешь, что они…

– Я не могу ответить точно, Сиен. Но для моего спокойствия сделай так, как прошу. Я вернусь через пару часов.

– Хорошо, – тихо соглашается подруга.

– А как Рафаэль? Он с тобой приедет?

– Вряд ли. Он не хочет больше иметь ничего общего со мной. Я не знаю, Сиен. Не знаю, что мне делать дальше. Он рядом, всего в нескольких метрах и в то же время очень далеко. Он подавлен, и…я не знаю, – тяжело вздыхая, провожу ладонью по волосам.

– Мира, вам нельзя расставаться. Вот ты требуешь от меня, чтобы Белч был всегда рядом, а сама, что делаешь? Остаёшься одна и становишься прекрасной добычей для них. Ты не думаешь о себе, Мира.

– Что я могу сделать, Сиен, если он этого не хочет? Я не могу силой заставить его быть рядом. Обсудим это дома, идёт? Да и проблем у нас достаточно, нам следует обдумать, что делать с Саммер и узнать, что у неё есть на нас. Жди меня.

– Хорошо. Буду у тебя, напиши мне, как поедешь сюда, чтобы я не волновалась. Да, Мира, я волнуюсь и буду волноваться, потому что каждый человек хочет, чтобы его ждали. И я буду ждать тебя, – слабо улыбаюсь от слов Сиен.

– Ладно. До встречи.

Отключаю звонок и собираю по полу разбросанные вещи. Складываю всё необходимое в рюкзак, испорченное платье бросаю в пустой пакет из магазина. Оставляя без внимания ещё несколько пакетов с одеждой, выхожу из спальни. Отсчитываю тысячу евро для Рафаэля и подхожу к столу в гостиной. Надеюсь, ему хватит, чтобы свалить из этой страны навсегда. Я думаю, что это единственно верный выход. Всадники будут его искать, и если Рафаэль умный, то он спрячется так хорошо, что его признают мёртвым.

До моего слуха доносится шум слева и я, поднимая голову, поворачиваюсь в ту сторону.

Стук моего сердца обрывается и с сумасшедшей скоростью снова раздаётся в грудной клетке.

Рафаэль стоит в проёме всё в том же полотенце. Голый. Израненный. Одинокий.

– Я оставила тебе деньги. Пусть это будет прощальным подарком. Хотя бы такой. Не пользуйся банковскими карточками и самолётами. Лучше поездами и автобусами, так будет безопасней. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо, – намекая ему на верное решение, тихо произношу я.

И вот бы уйти немедленно, а я стою и смотрю на него. Мрачного. Я не могу двинуться, хочу задержаться здесь хотя бы ещё минуту, чтобы запомнить Рафаэля таким, какой он сейчас, при нашей последней встрече. Я даже не сразу замечаю, что он двигается. Как медленно приближается ко мне, не сводя глаз с моих. А когда я это понимаю, то удивлённо приподнимаю брови. Начнёт ругаться из-за денег или обвинять меня в очередной ошибке? Но другого у меня нет для него. А то, что есть, он не хочет.

Его пальцы касаются моих распущенных волос, и я опускаю взгляд, следя за тем, как они поднимаются выше к моему лицу. Что происходит? Зачем он это делает? Зачем так мучает?

Другая его рука ложится на мою талию, и он рывком притягивает меня к себе.

– Меня не нужно заставлять любить тебя, Мира. Я буду любить тебя вопреки человеческим законам, – не успеваю я переварить сказанное им, как губы Рафаэля впиваются в мои. Крепко удерживая меня за голову, стискивает пальцами волосы. Я шокирована и пока не понимаю, что случилось. Но его губы такие же жадные, как и раньше. Он целует меня, словно в последний раз, чтобы я навсегда запомнила этот момент, как один из самых лучших в моей жизни. Печаль и радость.

– Я хочу бороться за тебя… – губами скользит по моему подбородку, опускаясь ниже. Он целует мою шею, прикусывая кожу.

– Я хочу быть твоим, Мира. Я так скучаю… – цепляется пальцами за низ свитера и тянет его вверх. Отбрасывает на пол и обхватывает моё лицо ладонями, нежно целуя.

О, боже, он серьёзно? Сейчас?

Распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с его, а в них полыхают решительность и сила. Я помню их. Они первое, что я увидела в его взгляде в начале года. Это он. Весь он.

– Я хочу любить тебя. Любить так, как не любил никого и никогда в жизни. Я хочу целовать каждый кусочек твоей кожи и умирать от любви к ней. Хочу тонуть в твоём аромате и знать, что это всё реальность, а не мой кошмар, после которого ты исчезнешь, – убирает от лица волосы и снова целует.

– Так люби меня, мон шер. Будь со мной, даже если это преступление. Но самое лучшее преступление в моей жизни, – шепчу я, и осторожно, боясь спугнуть его, касаюсь кончиками пальцев его лица.

– Чёрт возьми, моя девочка, – выдыхает Рафаэль и снова впивается в мои губы.

Я ликую внутри оттого, что он сдался. Не из-за того, что слаб физически, а из-за того, что слаб в сердце. Наконец-то!

Обнимаю его за шею, не прекращая поцелуя. Пропускаю в свой рот его язык и ощущаю тот самый привкус – металл и кровь. Не думала, что это может меня возбуждать так сильно, но мои бёдра непроизвольно сжимаются, и словно горячая волна ударяет по ним изнутри, посылая острое желание по всему телу.

Рафаэль тянет меня за собой, крепко удерживая и поглаживая языком мой язык, посасывая нижнюю губу, а я просто держусь за него, боясь дотронуться до его изрубцованной кожи и причинить новую боль, которая остудит всё это безумие. Наши ноги путаются, я нечаянно наступаю на его босые. Шипит, дёргает меня на себя, и мы вваливаемся в спальню, и в следующую секунду Рафаэль делает подсечку. Испуганно отрываюсь от его губ, когда лечу на пол, но он держит меня, улыбается, опуская на щекочущий ворс напольного покрытия.

– Я не причиню тебе боли, любимая моя. Не причиню, – шепчет он, скользя губами по моему подбородку, целуя ключицу и стягивая бретельки бюстгальтера.

– Я знаю. Я тебе доверяю, мон шер… я тебя люблю, – кусаю губу, когда его губы накрывают возбуждённый маленький тёмный сосок, играя с ним языком.

Чёрт возьми, я и забыла насколько это приятно и сладко. Он так нежен со мной, словно сдерживает себя или старается настроиться. Не знаю, но его язык творит невероятное с моим телом. Он его пробуждает, освобождая от страданий, накаляя страстью и желанием.

Целуя мой живот, Рафаэль расстёгивает джинсы и снимает их с меня. Медленно, не пропуская ни одного миллиметра кожи, открывающегося ему. Ёрзаю. С моих губ срывается нетерпеливый стон, а он мучает. Изводит меня своими губами и этим возбуждающим ароматом близости. Или же так пахнет любовь? Мне нравится этот запах. Он лучший во всём мире.

Он так осторожен со мной, словно с фарфоровой статуэткой. Раздевает меня и отбрасывает от нас ботинки с носками, а затем джинсы. Целует каждый пальчик на ноге, прижимается к моей ступне и что-то бормочет. Мой разум уже плывёт от возбуждения и желания. Кусает, вырывая из груди протяжный стон, и возвращается губами обратно к моему животу. И вновь эта мучительная пытка с трусиками. Он целует меня сквозь них, всасывая в себя пульсирующий клитор. Выгибаюсь и хватаю его за волосы. Чёрт возьми, великолепно! Мои бёдра двигаются под его губами и языком, лижущим мой клитор через мокрые трусики. Это так жестоко… так мало.

– Пожалуйста, мон шер, я не могу больше, – скулю я, сильнее сжимая его волосы.