– Как вы видите, – начал он по-английски, поскольку его собеседники говорили на этом языке, – я снова прибыл, чтобы спасти даму, оказавшуюся в беде. Я не буду спрашивать, почему дама одета, как паж в грошовой опере. Вместо этого я представлюсь ее спутникам и предложу воспользоваться моей каретой, если это требуется. Господа, я, дон Рафаэль Мария Гонсалес де Риппарда, к вашим услугам.

Его поклон был одновременно ироничным и почтенным, затем Рафаэль выпрямился, прижав красивую новую шляпу с пером к груди, пока выражения боли, ярости, благодарности и удивления одно за другим быстро сменяли друг друга на личике Лиз.

Пьяница резко сделал шаг в сторону и сжал кулаки, покачиваясь на месте.

– Как ты смеешь так разговаривать с моей дочерью, испанский упырь?

Рафаэль моргнул, поморщившись от перегара папá.

– Я не хотел никого обидеть, сеньор. Я хочу лишь помочь. – Он повернулся к девушке. – Возможно, я что-то не так понял?

Симпатичное личико Лиз под уродливой шляпой порозовело. Она встала перед папá и посмотрела снизу вверх на Рафаэля, смущенно улыбаясь.

– Вы все правильно поняли, месье. На самом деле вы явились в ответ на наши мольбы. Мой папа… приболел. Мы… это мой хороший друг Нил Маклеод. – Девушка бросила взгляд на молодого солдата. – Мы пытались помочь папá спуститься к пристани, где работает мой брат. Возможно, если вы не сильно отклонитесь от своего маршрута, вы сможете отвезти нас туда?

Рафаэль, считавший себя наблюдательным человеком, сразу заметил три вещи. Во-первых, «хороший друг» Маклеод выглядел так, будто был готов тотчас же вытащить шпагу и обезглавить Рафаэля. Во-вторых, папа Медведь не был настолько пьян, чтобы не быть в состоянии нанести вред другому человеку, если ему покажется, что этот человек хочет обидеть его маленькую девочку. В-третьих, эта маленькая девочка, по всей видимости, уже жалела, что попросила у него помощи.

Однако природное упрямство, которое из него не смогла выбить даже его властная мать, заставило Рафаэля улыбнуться и поцеловать ей руку. Он стоял и разглядывал ее маленькую ручку с поломанными ногтями и серебристыми шрамами, что говорило о том, что эта девочка постоянно работала ради выживания. Если бы он не был влюблен прежде, эта маленькая ручка кинула бы стрелу Купидона прямо в его сердце.

Она нетерпеливо одернула руку.

– Значит, вы согласны? Папа, позволь Нилу помочь тебе забраться в карету. Давайте уже поедем. Мы заняли всю улицу.

Она положила руку на плечо Рафаэля и запрыгнула в карету.

Рафаэль остался снаружи с Маклеодом и сеньором Ланье, которому не осталось ничего другого, как согласиться. Испанец повернулся к солдату, чтобы помочь ему запихнуть Ланье в карету. Лиз взяла его за руку, постоянно удерживая, чтобы он не завалился набок.

– Нил, спасибо за помощь. – Она выглянула из кареты и протянула Маклеоду руку. – Не знаю, что бы мы делали без тебя.

Солдат покраснел, взял ее руку и неуклюже сжал ее.

– Не волнуйся о… в общем, о том, что я сказал сержанту. Это было глупо, и мне очень жаль.

– Конечно, глупо, но ты хотел, как лучше. – Она ласково улыбнулась и откинулась на спинку сиденья.

Ланье хмуро покосился на Нила:

– Смотри не распускай язык.

– Да, сэр, – покорно ответил Маклеод, попятившись.

Рафаэль ослабил поводья, давая лошади возможность продолжить путь, и посмотрел на девушку. Он чувствовал приятное тепло ее маленького красивого тела, которое оказалось зажатым между ним и ее отцом. Испанец решил поехать к пристани длинной дорогой.

– Не могу не спросить, что же такое Маклеод сказал сержанту? – произнес он спустя минуту.

– Ничего особенного. – Лиз сжала губки, а потом залилась веселым смехом. – Он сказал сержанту, что помолвлен! Со мной!

Она снова рассмеялась.

Рафаэль нахмурился.

– Это смешно, ведь…

– О, дон Рафаэль! Вы сами сказали, что я похожа на мальчика!

– Хм. Да, это так.

Он не мог объяснить ей, что сказал так только потому, чтобы сразу же не подхватить ее на руки. Он был очень удивлен и обрадован, что встретил ее всего лишь полчаса спустя после того, как сошел с корабля. Поэтому он просто подмигнул ей и начал насвистывать мотив из сарсуэлы «Залив сирен».

Вскоре они прибыли к пристани. Не успел Рафаэль остановить лошадей, как Лиз бросила руку отца и вскочила на ноги.

– Папа, лодки Симона нет!

Рафаэль осмотрел пристань, которая тянулась вдоль берега, насколько хватало глаз.

– Где все?

Пристань опустела. Лишь несколько портовых грузчиков вяло перетаскивали какие-то ящики. Нигде не было видно британских солдат. Гальвес заинтересуется этой ситуацией.

– Большинство отправились домой обедать, – пояснил Ланье. – Некоторые пошли к озерам рыбачить или в таверну. – Он сполз с сиденья кареты на дощатый настил причала и зашатался, пытаясь не упасть. – Я прилягу в тени.

Отмахнувшись от руки Лиз, он заковылял к ближайшему навесу, установленному на пирсе. Лиз быстро повернулась и собиралась последовать за отцом.

– Подождите! – Рафаэль спрыгнул на землю. – Я вам помогу.

Он едва успел обежать вокруг кареты, чтобы поймать ее. Складки бесформенного одеяния не могли скрыть тонкую талию Лиз. Испанец, не отпуская девушку, посмотрел ей в глаза, впрочем, он не забывал о ее воинственном отце. Рафаэль закрыл глаза, досчитал до десяти и сделал шаг в сторону.

Лиз всплеснула руками и сердито посмотрела в сторону отца. Он уже лежал под навесом и храпел.

– Что же мне делать?

Рафаэль задавался тем же вопросом. Ему нужно было срочно найти мастера, который быстро и качественно починил бы паруса, но он не мог бросить девушку.

Испанец прочистил горло:

– Сеньорита. Мисс Лиз. Я думаю, что ваш папа не слишком болен.

Она повернулась к нему и нахмурилась.

– Может быть, если вы оставите его здесь отдохнуть, он наберется сил и пойдет домой. Или, возможно, ваш брат вернется за ним.

Она отвернулась.

– Вы не понимаете. Жюстин… жена папá… волнуется. Его не было три дня, и…

Ее голос дрогнул. Это разбило сердце испанца.

– Эта Жюстин не ваша мать?

Она не упоминала этого имени, когда они виделись в последний раз.

– Мачеха. Но она ненамного старше меня, а еще у нас четверо маленьких… – Выпрямившись, она сложила руки за спиной. – Впрочем, это не ваша забота, простите меня за мои жалобы. – Она натянуто улыбнулась. – Спасибо за то, что позволили воспользоваться вашей каретой. Хорошего дня, дон Рафаэль.

Неужели она думает, что он уедет и оставит ее с эгоистичным, испорченным отцом, угрюмым братом и кучей иждивенцев в доме? Он недоуменно покачал головой. Так испанцы не поступают. А он и подавно. Мать бы поколотила его за это.

Однако начал он очень осторожно, поскольку был чрезвычайно горд.

– Я понимаю ваше нежелание рассказывать о семейных невзгодах незнакомцу. Но у меня есть идея. – Он сделал паузу, наблюдая за ее лицом. Лиз была начеку, конечно, но она слушала. – Мне необходимо привезти семье в Новый Орлеан подарки, но мне также нужно закончить одно дело, которое касается моего корабля, а времени совсем нет. Возможно, пока ваш папа восстанавливает силы в ожидании брата, вы окажете мне услугу и купите эти подарки. В благодарность я готов заплатить вам небольшое вознаграждение.

Рафаэль догадался, о чем она думает. Постепенно золотистые глаза девушки заблестели, а губы искривила усмешка.

– Вы заплатите мне за то, что я пойду по магазинам? – Ее смех был похож на звон серебряных колокольчиков. – Месье, я думаю, вы перегрелись на солнце. Какие подарки?

– Пойдемте со мной. Я отвезу вас на рынок и расскажу о моей чудесной матушке и сестре Софии.

Выбор подарков для строгой матери дона Рафаэля, а также для его любимой сестры Софии, которая была тезкой прапрабабушки Лиз, был ответственным делом.

В магазине Жерара она нашла импортную чайницу из сандалового дерева с инкрустацией из слоновой кости, красивым орнаментом и отполированными медными петлями и крючком. Даже у Дейзи не было ничего подобного. Ей придется потратить большую часть того, что ей дал дон Рафаэль, но она знала, что мадам де Риппарда понравится эта вещица.

Если бы кто-нибудь подарил такое Лиз, она была бы без ума от счастья.

Теперь она оказалась перед полками с алансонским тонким шелковым кружевом. В городе были дамы, которые до сих пор носили платья, украшенные этим чудесным материалом, однако Лиз знала всего о нескольких таких модницах. Возможно, французские и испанские леди Нового Орлеана одевались более изысканно, чем женщины в этом британском форпосте. Поскольку начались военные действия между Англией и ее тринадцатью северными колониями, жизнь в Восточной и Западной Флориде, которые остались верными короне, становилась все более и более скромной. На британские торговые суда часто нападали американские каперы, не давая им зайти в порты Пенсаколы, Мобила и Батон-Ружа. Цены взлетели до небес. Только очень богатые люди могли позволить себе такую роскошь, как кружева, ленты и… чайницы.

Засунув руку в карман, она потрогала бархатный мешочек с золотыми монетами, который ей дал дон Рафаэль. Для нее была большая честь, что он доверил ей такое богатство. Лиз покосилась на чайницу, выставленную в витрине магазина. Ей очень хотелось, чтобы он вернулся и помог ей принять решение.

Она повернулась, когда звякнул колокольчик входной двери. Ее двоюродная сестра Скарлет, держа в руках кучу пакетов и зонтик, боком протиснулась в дверь. Сложив зонт, она придерживала дверь, пока ее госпожа вплывала в магазин с видом парижской герцогини.

Ох, мадам Дюссой. Вся радость Лиз от покупки подарков растаяла, словно снег по весне. Она хотела бы поговорить со Скарлет, но все еще была в одежде Симона, а это явно вызовет неодобрительные комментарии матроны.

Мадам Дюссой огляделась, строго поджав губы.

– Месье Жерар? Где вы? Пожалуйста, мне нужна помощь!

Она начала заглядывать за полки, словно бы месье Жерар мог спрятаться под ковром или за напольными часами.

Надеясь, что мадам будет занята обсуждением заказа с владельцем магазина, Лиз поспешила поздороваться со Скарлет, крепко ее обняв.

– Кузина! Какой сюрприз! – Она отступила на шаг, разглядывая лицо Скарлет. Не увидев свежих синяков или царапин, она сжала ее ладонь. – Ты хорошо выглядишь.

Скарлет покосилась на мадам, рассматривавшую кружева, которые совсем недавно заинтересовали Лиз.

– Я тоже рада, – шепнула Скарлет. – Но долго потолковать не получится. Если она увидит, что я с тобой разговариваю, то мне влетит, когда мы вернемся домой.

– Это так неправильно! У нас одна бабушка… – Лиз осеклась, потому что слова здесь были бесполезны. Слова ничего не могли сделать с тем, что Скарлет наказывали лишь за то, что она разговаривала с кузиной.

Скарлет покачала головой и грустно улыбнулась.

– С этим ничего не поделаешь. – Она снова огляделась, ни на секунду не забывая о мадам. – Так расскажи мне, почему ты здесь. Я знаю, что у тебя нет денег.

Лиз не могла сдержать себя.

– Они у меня есть! Смотри.

Она достала из кармана мешочек с монетами, развязала шнурок и позволила Скарлет заглянуть внутрь.

Карие глаза Скарлет расширились от удивления.

– Это…

– Да, испанское золото. – Лиз тряхнула мешочек так, чтобы монеты звякнули. – Помнишь того испанского дона, про которого я тебе рассказывала? Который приезжал в Мобил в августе прошлого года?

– Да. Он вернулся? – Скарлет вздохнула. – Он дал это тебе? Лиз, что ты натворила?

– Да, Лиз, что ты натворила? – Мадам Дюссой протиснулась между девушками и схватила мешочек.

Удивленная и возмущенная Лиз попыталась вырвать мешочек у мадам, но не смогла.

– Отдайте! Это мое…

– Я уверена, что это не так! – Мадам Дюссой высыпала монеты на ладонь и уставилась на Лиз своими голубыми глазами. Она была симпатичной женщиной сорока лет, безупречно одетой и причесанной. – У кого ты их украла? Месье Жерар! – крикнула она, не сводя с Лиз глаз. – Идите сюда и посмотрите, что я обнаружила.

4

Рафаэль подъехал на карете к магазину господина Жерара, где он ранее высадил Лиз, швырнул поводья мальчику, который присматривал за экипажами покупателей, и спрыгнул на подъездную дорожку, вымощенную кирпичом. Какой же это был длинный и напряженный, но в то же время продуктивный день. Испанец смог договориться о ремонте корабля и получить информацию, которая будет интересна Гальвесу.

Рафаэлю пришло в голову, что в следующий раз при встрече с губернатором он, пожалуй, попросит отправить его в Мобил на более продолжительный срок. Сейчас же, по всей видимости, он застрял в этом городке как минимум на неделю. Ему придется ждать, пока починят паруса, но в это время он займется закупкой и погрузкой формы, пороха и одеял для американцев, ожидавших его в Новом Орлеане.