– Это неизвестно. Ходят слухи, что Эаммон не в себе.

Росс с Оуэйном вышли вслед за Уотом на захламленный двор; при этом Росса не покидало ощущение опасности. Старые облупившиеся башни, сгрудившиеся вокруг глиняные строения придавали замку Кертхилл запущенный и безрадостный вид, что претило любившему порядок Россу.

Свиньи рылись в куче мусора высотой с сарай; повозки, бочки и многое другое, что нельзя было распознать в сгустившейся темноте, было навалено кругом в полнейшем беспорядке. Даже стена, куда они поднялись, была совсем ветхая. Если бы отец смог высадиться на берег, то для него не представило бы труда смести эти ничтожные укрепления.

Росс впервые оказался так далеко на севере, и ему стало ясно: рассказы о том, будто северяне живут как дикари, соответствовали действительности. В таком запустении не станет жить ни один цивилизованный народ. И как только Лайон мог подумать, что женщина, выросшая здесь, когда-нибудь сможет управлять прекрасными владениями, которые его родители создали упорным трудом? Это оттого, что выбором Лайона руководил не его обычно проницательный ум, а нечто гораздо более низменное.

К счастью, он, Росс, не попадет в подобную ловушку. Как бы обольстительно ни выглядела Меган Сатерленд, да будь она хоть сама Цирцея, все равно он сможет противостоять ей. Если он почувствует соблазн, ему стоит только вспомнить, что произошло, когда он потерял голову из-за нежного тела Рианнон. После той катастрофы его девизом стали самообладание и умеренность. И это хорошо, так как здесь тоже явно необходимы и рассудительность, и хладнокровие.

Взобравшись на стену крепости, Росс вдохнул свежего соленого воздуха, бодрящего после смрада, исходящего от людей и животных. А шум прибоя, набегавшего на скалы, заглушит их слова. Он подставил лицо ветру, надеясь, что это развеет дурное настроение, которое преследовало его с того мгновения, как он въехал в ворота Кертхилла. Но он спиной чувствовал опасность так же, как это было во время военных действий в Уэльсе, где за каждым деревом и кустом скрывался враг. И здесь тоже всюду враги. Хорошо, что он привел с собой трех рыцарей и пятьдесят вооруженных воинов, не считая Оуэйна с его двумя десятками валлийских лучников.

– Так какие новости, Уот?

Уот, стоя внизу, сплюнул через стену, доходившую ему до плеча.

– Когда Лайон прибыл сюда в прошлом году, лэрд Эаммон отказал ему в руке леди Сьюзан.

– Что? Но почему?

– Передумал. По слухам, такое с ним часто случалось после смерти единственного сына два года назад. Порча на него нашла. Он стал затворником. Почти не выходит из башни, где живет со своей последней шлюхой, и не заботится о благосостоянии людей своего клана.

Самый великий грех для лэрда, ведь он не только предводитель, но и отец своего народа.

Уж Россу ли было не знать, как смерть сына может повлиять на отца, но тем не менее он не станет сочувствовать своим врагам. Или жалеть их. Образ Меган продолжал преследовать его, но он постарался не думать о ней.

Вздохнув, он произнес:

– Зная Лайона, я могу предположить, что он добивался полюбившейся ему женщины и это могло стать причиной, почему Эаммон его убил.

– Может, и так. Я сунул кое-кому несколько монет и разузнал, что Лайон даже и не охотился вместе со всеми, когда он погиб.

– Люди часто разъезжаются в разные стороны, когда охотятся, – заметил Оуэйн. – Лайона от охоты могло отвлечь лишь что-то из ряда вон выходящее.

Уот кивнул в ответ.

– Говорят, его зазвали каким-то известием.

– Зазвали? – Росс в волнении сжал худое плечо Уота. – У тебя есть доказательства?

– Нет, но трактирщик знает это от одного из охотников. Как раз когда подняли оленя, к Лайону подошел парнишка и что-то прошептал ему на ухо. Лайон улыбнулся и ускакал, не сказав никому ни слова. Жаль, но этот парень исчез.

– Исчез. – У Росса опустились руки, а сердце упало. – Он мертв?

Уот помолчал, почесывая редкие волосы под шерстяным колпаком, который он носил круглый год.

– Не знаю. Спустя две недели после смерти Лайона парень ушел из деревни.

Росс нахмурился.

– Кто этот таинственный паренек?

– Лукас был пажом у леди Меган и леди Сьюзан. Его отец – портной в деревне, я ходил к нему и спрашивал о парне, но старик был нем как рыба.

Здесь что-то не так. И Эаммон, как лэрд, несет ответственность… прямо или косвенно. У Росса чесались руки схватить меч и идти к Эаммону. Но время для этого еще не настало, и он сжал ладони в кулаки.

– А кто-нибудь намекал на то, что за смертью Лайона и исчезновением Лукаса стоит Эаммон?

– Никто. – Уот снова сплюнул. – Эаммон непредсказуем, как летняя гроза, но он здесь хозяин. А значит, все равно что Бог. Вот чего я наслушался, так это похвал в адрес леди Меган, – добавил старик, бросив искоса лукавый взгляд на Росса. – Если верить толкам, вы берете в жены ангела.

Росс фыркнул. Скорее, наоборот, ведьму, хотя красивую и обольстительную.

Он сказал:

– Я не собираюсь жениться на ней. – И, не обращая внимания на удивление Уота, спросил: – Как ты думаешь, Эаммон убил этого Лукаса, чтобы заставить его молчать?

Если мальчик мертв, то в этом и заключается доказательство.

– Про это никто не говорит, но в Кертхилле творится что-то странное. Бьюсь об заклад. Чтобы понять, о чем речь, я здесь слишком недолго находился. Но я чувствую это… нутром. А вы?

У Росса стало покалывать в затылке.

– И я тоже.

Такое же ощущение было у него в Уэльсе. Он чувствовал неладное, но верил тому, что говорила Рианнон. Он верил в их взаимную любовь, а попал в ловушку.

– Я думаю, нам следует сходить сегодня ночью в деревню. Оуэйн, посмотри…

– А, Росс, вот ты где, – раздался голос лорда Найджела. Дородный вельможа с трудом преодолел последние ступеньки. – Они ждут тебя к ужину. – Он обмахивал свое красное лицо широким рукавом верхнего одеяния желтого цвета. Слишком толстый и ленивый для участия в сражениях, этот пожилой лорд проводил большую часть времени при дворе короля, пользуясь его щедростью. – Я знаю, что тебе не по душе этот союз, но по крайней мере девушка хорошенькая, тут Эаммон не солгал, да у тебя и нет выбора.

А вот это мы еще посмотрим. Если Росс найдет Лукаса и сумеет убедить Найджела, этого жирного старого дурака, что Лайона убили, он избежит брака с Эаммоновой юродивой.

– Мне нужно устроить своих людей, – уклонился от ответа Росс.

При мысли о том, чтобы преломить хлеб с Эаммоном, у него пропал аппетит, который он нагулял за четыре дня в море, питаясь всухомятку.

– Этим мог бы заняться твой капитан. – Лорд Найджел посмотрел вниз на замусоренный двор. – Я не хочу здесь задерживаться. Хорошо бы ты после ужина подписал брачный контракт, чтобы через три дня состоялась свадьба.

– Три дня! – Россу показалось, что его придушили. – Не много же мне дается времени.

– Ну, ну, мальчик, ты же не невеста-девственница.

Это слово обожгло Росса, как кипятком. Скорее всего, она вовсе не девственница. Если женщина до восемнадцати лет не вышла замуж, значит, у нее не все в порядке. Если он узнает, что с ней, то сможет отказаться от нее.

– А что говорит моя невеста об этой спешке?

Лорд Найджел удивился.

– А зачем мне ее спрашивать? Судя по всему, Эаммон хочет этого брака. Чего же еще надо?

Держу пари, что это так, подумал Росс. Но он не станет легкой добычей для Эаммона. С ним небольшая армия, а его мозг не затуманен страстью, как у брата.

– Мне не по душе есть с этим человеком.

– Как хочешь, но леди Мэри всегда вкусно кормит, а Эаммона в любом случае не будет – он якобы нездоров. Эта Филис, должно быть, аппетитная особа, если удерживает его при себе целых два года. – Лорд Найджел подтянул свой золотой пояс и собрался уходить. – Раз ты не хочешь ужинать, то спустись и подпиши контракт. Отец Саймон уже засвидетельствовал подпись Эаммона.

Росс последовал за ним, едва передвигая ноги, словно шел на виселицу. Три дня, напомнил он себе. У него еще есть три дня. Это немного, но он должен в них уложиться. Он найдет Лукаса и избавит себя от этого проклятого брака.

Глава третья

– Вы думаете, он не придет? – волновалась Меган.

Мать перегнулась через пустое кресло, предназначенное для Росса, и похлопала Меган по сжатым ладоням.

– Он, наверное, моется и переодевается после путешествия.

Они сидели вдвоем за длинным столом на возвышении, ожидая, когда к ним присоединятся мужчины.

– Он отказался от ванны, которую я для него приготовила. – В голосе Меган прозвучали боль и обида.

Она прождала целый час, сидя на скамеечке у камина в лучших покоях для гостей. Временами она вставала размять левую ногу и подбросить полено, чтобы в комнате было тепло, когда появится ее жених. Но он не появился.

Пока остывала вода в деревянных ведрах, перетасканных слугами по башенной лестнице, волнение оттого, что она готовит ванну для своего первого в жизни мужчины, уступило место раздражению, затем гневу. У нее тысяча разных дел, а она сидит здесь из-за его каприза и ждет. Она похожа на мать, которая продолжает заботиться о муже, хотя Эаммон и пренебрегает ею, занятый другой женщиной уже целых два года.

Наконец Меган послала служанку вниз справиться о Его милости и узнала, что тот занят своей лошадью и мыться не придет. Он даже не извинился за то, что заставил ее ждать.

– Неотесанный грубиян…

– Кто, дорогая? – спросила мать.

Меган не ответила. Из-за отцовской неверности и непредсказуемости ее мать возненавидела мужчин, а Меган так хотелось, чтобы Росс всем понравился.

– Интересно, люди с юга вообще моются?

– Большинство принимают ванну от случая к случаю, – заверила Меган леди Мэри.

– Расскажите мне еще, как вы росли в Южной Шотландии.

Нежная улыбка появилась на материнских губах, оживив ее изможденное лицо с остатками былой прелести, и стало видно, какой красавицей она была до того, как Эаммон Сатерленд пренебрег ею, разбив тем самым ей сердце.

– Жизнь в Пиблсе[4] была совсем другая. Люди мягче, и земля с зелеными холмами, а не скалистая, как на севере. Но нигде нет совершенства: там тоже слово мужчины – закон, – с горечью, опечалившей Меган, добавила она.

Меган вспомнила прежнюю приятную жизнь в Кертхилле, когда отец был добродушно-веселый и смешливый, а не теперешний капризный отшельник, отдающий противоречивые приказания. Но все это было раньше, до несчастного случая, сделавшего Меган калекой и стоившего жизни ее единственному брату. Теперь настали плохие времена. Если бы Эван был жив, то все могло бы быть иначе. Отец не переменился бы настолько, и Лайон не умер бы, а Сьюзан не пришлось бы скрываться в горах, опасаясь за свою жизнь.

Это моя вина, что Эван мертв, подумала Меган и вздрогнула от этой мысли.

– Не мучь себя, дорогая. Вспомни, что говорил Лайон о своем брате: это умный и сострадательный человек.

С глазами словно осколки льда. Меган снова вздрогнула.

– Он бросился мне на помощь во дворе замка, – сказала она, а про себя подумала: вначале его позабавили ее куклы. Такой человек не может быть совсем плохим. Так или иначе, но ей придется победить его холодность.

Леди Мэри вздохнула.

– Хотя у тебя и не было к этому призвания, лучше бы ты постриглась в монахини, как я советовала. Лучше уйти в монастырь, чем стать рабыней мужчины.

– Я очень рада, что выхожу замуж за лорда Росса, – с напускной веселостью сказала Меган, взяв за руку свою мать, которая стольким пожертвовала ради детей. Ощутит ли она такую же всепоглощающую любовь к своим детям, которых надеялась иметь? – Я стану ему хорошей женой. Если он этого захочет, – тихо прибавила она.

– У него нет другого выбора, он обязан жениться на тебе.

– Мне надо, чтобы он сам захотел взять меня в жены. – Мать нахмурилась, и Меган торопливо продолжила: – Это началось, когда мы в первый раз встретили Лайона и он рассказал о своей семье. Я… почувствовала тогда, что влюбляюсь в лорда Росса. А когда я увидела его…

– О, Мегги!

– Он выглядел именно таким, каким я его представляла, – сказала Меган, вся уйдя в воспоминания об их первой встрече. – Самый сильный, самый красивый рыцарь во всем мире. И у него самые синие на свете глаза.

Мать на это лишь хмыкнула.

– Он примет твою любовь и раздавит ее. Он разобьет твое сердце и развеет надежды.

Меган молча взглянула на взволнованное материнское лицо, затем проговорила:

– Мне очень жаль, что отец обидел вас, мама. До смерти Эвана он был хорошим человеком.

– Я тоже скорблю об Эване, но даже смерть сына не может оправдать то, что твой отец сделал со мной – поселил свою любовницу в моем собственном доме, – с горечью сказала она. – Или то, как он отвернулся от всех дел и забот клана Сатерлендов.