Так что, в принципе, при таких порядках нахождение в плену английского солдата должно было быть известно его соотечественникам.

Тарле, военный историк:

«В ночь с 22 на 23 марта русские напали на английские и французские траншеи. Был бой, в котором погибло около 400 русских и 600 союзной армии. После этого было заключено перемирие для опознания и уборки трупов людей, павших в бою. «Во время перемирия русские и французы очень дружески, почти ласково, беседовали друг с другом. Те и другие обменивались взаимными благодарностями за гуманное, заботливое отношение к пленным. Французы и англичане, замечу к слову, в течение всей войны и после войны не переставали с тёплым чувством (иногда просто с восторгом) вспоминать, как русские относились к пленным, как священна для русских была личность раненого, беспомощного врага, попавшего в их руки». Трогательным и благородным, характерным для русских, как выражается Базанкур, был не только тот эпизод (забота о капитане Креспе), о котором этот французский летописец осады повествует. Такие эпизоды и в самом деле были типичными и характерными».

Из сборника известий о Крымской войне, 5 июня 1855:

«Один английский офицер удерживал своих отбегавших солдат почти у самой нашей батареи, силясь водворить порядок в расстроенных рядах... Но усилия его были напрасны. Все бежали, и он остался сзади всех». Этим воспользовался рядовой 7-й егерской роты Гладиков, который «мгновенно добежал до англичанина, ударил его прикладом по шее, так что тот повалился, обезоружил и потащил на бастион. Бывшие неподалеку англичане открыли сильный огонь. Гладиков так передавал о своём затруднении: «Что делать? Либо от пули пропадёшь, либо этот детина опомнится, да драку затеет! Хоть бы помочи где дождаться!» Недалеко был небольшой ров ложемента. «Гладиков дотащил до него англичанина, столкнул его, и сам прыгнул в ровик, но в этот момент был ранен двумя пулями в ногу, а английский офицер – пулею же в голову. Не теряя времени, Гладиков показал англичанину, что надо сделать ему перевязку, снял у него с шеи платок, и перевязал ему голову, своих же ран нечем и некогда было перевязывать. Не поднимаясь из рва, держа одною рукою англичанина, Гладиков другою давай разбирать ложемент, чтобы перелезть на свою сторону; но едва они перелезли через полуразобранный бруствер, как ядро полевого неприятельского орудия, нарочно, по-видимому, направленное на их убежище, ударило в стену ложемента и навалило на них груду камней, сильно контузив Гладикова в плечо и руку. Наши поспешили ответить врагу несколькими ядрами, и Гладиков, между тем, притащил полуживого, измученного англичанина прямо к командиру полка: вот он, подхватил!» Англичанин был спасен, а израненный Гладиков «со слезами умолял не отсылать его в госпиталь, а позволить лечиться при полку».

И ещё об отношении к раненым. Об «их» отношении. Из воспоминаний Пирогова от 14 мая 1855:

«Французы не позволили убирать наших убитых в траншеях и своих не убирали, по-видимому, целых два дня, несмотря на то, что с нашей стороны выкидывали три раза парламентёрский флаг; они свой не поднимали, и потому с убитыми лежали целые два дня некоторые из наших раненых без воды и не перевязанные. Это делали, вероятно, для того, чтобы убрать втихомолку своих убитых и тем показать, что у них меньше убили, чем у нас. Раненые, лежавшие целые два дня, рассказывают, что неприятель возился целую ночь, собирая своих.

Один солдат, наш раненый, рассказывал, что он просил у одного француза напиться, показывая ему рукой на небо, но он в ответ ему плюнул. Какой-то другой раненый, англичанин, лежавший около него, сжалился над ним, дав ему воды из манерки и галету».

И, кстати, о работах пленных. В наших источниках ничего не упоминается о том, что пленные в России трудились на каких-то тяжёлых работах, но вполне допускаю, что просто мне не известны подобные факты. Зато достоверно известно, что русские пленные во Франции, например, трудились, на весьма и весьма нелёгких работах.

«В ноябре 1854 г. 746 пленных русских солдат были отправлены на работы в различные регионы Франции, в том числе 10 человек в имение мосье Ришмона, депутата Ассамблеи от Ло-и-Гаронн, 15 солдатиков в имение маркиза Рошжаклена и 50 бедолаг на виноградники Бургундии.

На их место непрерывно поступали пленные из Крыма, правда, не в столь массовых количествах. В июне 1855 г. имела место новая массовая рассылка пленных на работы в различные регионы Франции. В том числе 100 человек на строительство дороги из Нанси в Эпиналь, 25 на строительство дорог в Дордони и 20-25 человек в шахты Оверни»

Да и размещали наших пленных не в домах горожан, а: «русские пленные получили честь поселиться в казематах, построенных для арабских бунтовщиков в 1847 г., и которые позволяли разместить только 600 человек, оставшиеся 300 были размещены в 40 палатках на острове (имеется в виду о. Акс)». Хотя надо отметить, что с конца сентября 1854 г. «к заключённым стали прибывать жёны и дети, что вызывает любопытные вопросы об условиях содержания в плену...».

Вообще-то вопрос содержания пленных, похоже, не очень-то занимал наших историков, материалов до обидного мало, но и того, что есть, хватает, чтобы указать на несоответствие представления исторической картины в романе историческим фактам.



Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.