— Это всего лишь телефон… — прошептала Вера.

— Да… Может быть, Аглая? Или Викентий решил меня разыскать… Викентий — это мой начальник.

— А чего ты шепчешь? Как будто нас кто-то может услышать!

— Нет, это ты шепчешь, а я вслед за тобой… — сказала я неуверенно.

— Какая же ты паникерша, Лизка! — засмеялась Вера. — Столько страху на меня нагнала!

— А правда, и чего я боюсь? — рассердилась я. — Это всего лишь телефон! Алло?

В трубке была тишина, потом пошли короткие гудки.

— Наверное, не туда попали, — предположила Вера.

Я принялась складывать лимонно-желтую блузку, которую хотела при первом же удобном случае отдать Вере, но телефон вдруг зазвонил снова.

— Черт… — с досадой воскликнула я. — Кто же это может быть! Алло?

— Лиза… — Голос был родной. Голос был Сашин.

— Это Саша! — радостно прошептала я Вере, прикрыв мембрану рукой. — Саша, как ты меня нашел?

— Элементарно… Лиза, ты все-таки решила вернуться домой? — Он говорил так, как будто сильно волновался. Наверное, я действительно ему небезразлична.

— Нет, я сейчас опять уеду к Вере, только вещи заберу.

— Он… ну, Денис… не знает, где Вера живет? — спросил Саша.

— Нет. Никто не знает. Никто-никто…

— Ты сегодня веселая… — усмехнулся он, но как-то через силу. — Я сейчас приеду.

— Нет! Это совершенно лишнее, — ответила я, хотя больше всего на свете мне хотелось увидеть Сашу.

— Лиза…

— Ты не спорь, пожалуйста, милый… я все равно сейчас уеду. Хочешь, я позвоню тебе вечером?

Он помолчал, потом ответил:

— Хочу.

— Саша…

Телефонная трубка в моих руках задрожала.

— Ну вот, ты опять ревешь! — едва слышно, с досадой произнесла Вера и ладонью смахнула с моей щеки слезы. — Сколько можно!

— Да, я обязательно позвоню тебе вечером, — сказала я Саше и бросила трубку. — Вера, я его люблю.

— Я вижу, — засмеялась она. — Только не реви, пожалуйста, вон, у тебя и нос уже красный!

— Больше не буду… — всхлипнула я.

— Вы помиритесь, и все будет хорошо, — через некоторое время задумчиво произнесла она, складывая в стопку мою одежду. — Да вы уже помирились…

В передней стояло четыре больших пакета.

— Ты не погорячилась? — с сомнением спросила Вера. — Этих тряпок на несколько человек хватит!

— Ничего лишнего, честное слово! — поклялась я. — Мы на такси поедем.

— Да уж конечно, не на себе же все это везти! Мы спустились, нагруженные пакетами, вниз.

— Вот что… — сказала Вера. — Я сейчас такси поймаю, а ты вытаскивай вещи на улицу.

— Только будь осторожна!

— Господи, ну а мне-то чего бояться… — возмутилась она и вышла из подъезда.

Я вытащила пару пакетов, потом у третьего неожиданно оторвалась ручка.

— Что за ерунда… — волоком я дотащила его до двери, потом вернулась за четвертым. — Ладно, все равно в багажник запихнем…

Солнце нестерпимо било в глаза, пока я возилась перед дверями своего подъезда, пытаясь придумать импровизированную ручку взамен порванной, и в этот момент до моих ушей донесся странный звук.

Короткий и негромкий.

Или довольно громкий? Воробьи с писком слетели с голых тополиных ветвей и безрассудно, стаей метнулись куда-то со двора. Громкий, но не оглушительный — во всяком случае, в большом городе полно всяких шумов, на которые не обращаешь внимания.

Я не поняла, почему меня заинтересовал этот звук и почему я сразу попыталась определить его интенсивность… А потом поняла — когда-то я его уже слышала, и он был связан с чем-то не очень хорошим. Но с чем?

Все это длилось секунды или доли секунды — звук, птичий гомон, снова тишина… Солнце нестерпимо жгло глаза, и вдруг я вспомнила: «Только, пожалуйста, целься лучше — я не очень-то хочу мучиться перед смертью!» Да, я слышала выстрел… Темные очки упали на асфальт перед домом и разбились.

Выстрел донесся откуда-то из арки — именно туда ушла Вера. Дальше располагался небольшой сквер, а за ним — дорога, где она должна была поймать машину.

«Нет, не может быть! — машинально подумала я, склонившись над пакетами. — С чего вдруг здесь быть выстрелу?»

— Вера! — подняв голову, едва слышно позвала я — голос почему-то у меня пропал — и на негнущихся, непослушных ногах бросилась в арку. Там было по-прежнему сумрачно и прохладно, и я, ослепленная солнцем, в первый момент ничего не увидела. А потом увидела все.

Вера лежала на спине под темным сводом, разбросав в стороны руки, а дальше, по залитому солнцем скверу, среди чахлых деревьев, в сторону дороги шел Денис.

Я узнала его моментально, даже со спины. Эти волосы, этот шикарный длинный плащ, полы которого развевались в разные стороны. И его знаменитая «плейбойская» походка — он при каждом шаге внушительно впечатывал каблуки в землю.

Он что-то прятал на ходу в карман своего плаща. «Пистолет», — догадалась я. На обочине стояла его серебристая машина. У него все вещи серебристого цвета — машина, ноутбук, ручка, зажигалка, даже пистолет…

Не оглядываясь, он сел в нее. Издалека я увидела, как мелькнул его каменный, бледный, неподвижный — точно у мраморного монумента — профиль.

Наверное, даже если бы Денис обернулся, он все равно не увидел бы меня в темной подворотне — я стояла, прижавшись к стене. Но он даже не обернулся. Звук захлопнувшейся дверцы донесся до меня не сразу, а лишь через некоторое время. Машина стремительно сорвалась с места и исчезла.

— Вера! — позвала я и наконец отлипла от стены, за которую, оказывается, держалась, чтобы не упасть. — Вера…

Она не отозвалась.

Она словно спала.

Я опустилась рядом с ней на колени, на холодный влажный асфальт, протянула руки к ее груди и только тогда заметила, что слева в синей кофточке — небольшая дырка. Крови почти не было.

— Вера, как ты? — растерянно спросила я. — Вера, очнись…

Где-то вдали, у дороги, прошли люди — до меня донеслись их голоса.

«Надо вернуться в дом, — мелькнуло у меня в голове. — Вызвать „Скорую“ и милицию».

— Вера, я сейчас… — пробормотала я и, почему-то с трудом поднявшись, заковыляла обратно. Солнцем залитый двор, птичий гомон. Апрель. Едва не споткнувшись о собственные сумки, я вбежала в подъезд. Все та же гулкая тишина и пыль, переливающаяся золотом в солнечном потоке из мутного после зимы окна…

Лифт стоял на первом этаже.

Как я доехала на свой этаж, как ворвалась в квартиру — я не запомнила.

Вера умерла — вдруг поняла я, держа в руках телефонную трубку. Денис убил ее… Долго соображала, какой номер набрать первым.

— Алло, «Скорая»?

— Вас слушают, говорите…

Объяснять все тоже пришлось довольно долго — про выстрел, про Веру, про маленькую дырочку в груди, сколько лет, где живет, как найти и кто я… Но я честно старалась ответить на все нудные вопросы.

— Милицию мне вызвать? — спросила я.

— Мы сами их вызовем… Зачем он убил Веру?

Я положила трубку на рычаг и тупо посмотрела в зеркало, которое висело передо мной. Я не знала этой бледной, с темными подглазьями женщины. Она сегодня сказала: «Я сейчас на тебя больше похожа, чем ты сама на себя…» На ней мое пальто песочного цвета, мой любимый темно-синий костюм.

Все ясно.

Он убил не Веру, он убил меня. Вернее, думал, что стреляет в меня.

«А почему, собственно, убил? — с вызовом спросила я свое отражение. — Может быть, она просто без сознания. Лежит сейчас в темной подворотне, совершенно одна…»

Дверь решительно не желала открываться — я долго возилась с ключами, сломала ноготь, пока пыталась открыть ее. Какая ерунда по сравнению с тем, что в Веру стреляли…

С трудом я открыла дверь, спустилась вниз.

Это нестерпимое, вызывающее, весеннее солнце… Мне было жарко и холодно одновременно. Я бросилась в темную арку.

В первый момент я подумала, что Денис вернулся. Что это он сейчас стоит на коленях над Верой и пытается приподнять ей голову… Я даже обрадовалась — потому что теперь он мог исправить свою ошибку. Пусть стреляет теперь в меня. Смерти я не боялась.

И только потом увидела, что не Денис, а Саша стоит на коленях возле Веры и с ужасом вглядывается в ее лицо. Темная прядь упала ему на лоб, он ничего не замечал вокруг, не замечал меня.

Потом он просунул Вере руку под спину, приподнял ее и прижал к себе, точно баюкая. И все — молча, молча… Я точно смотрела немое кино.

— Осторожнее! — с усилием прошептала я. — Нельзя ее трогать! Сейчас приедут врачи, они помогут ей…

Саша медленно поднял голову и посмотрел на меня.

— Лиза…

Наверное, ему показалось, что он сошел с ума. Он думал, что держит Лизу на руках, а вторая Лиза тут же стояла перед ним…

— Ты призрак, да? — без всякого выражения произнес он. — Лиза… Смерти нет, правда?..

— Я Лиза, — сказала я ему ласково, чувствуя, как внутри меня все дрожит. — А это Вера, моя сестра… Ты держишь Веру!

— Веру? — с недоумением спросил он, глядя в неподвижное лицо моей сестры, которую держал на руках. Потом опять перевел взгляд на меня, осторожно положил Веру обратно и встал на ноги.

— Лиза, что случилось?

И тут я не выдержала, бросилась ему на шею.

— Здесь был Денис! Это он стрелял… Он тоже нас перепутал! Денис стрелял…

Саша обнимал меня, и я слышала, как в его груди быстро бьется сердце.

— Я не знал, что у тебя есть сестра… — растерянно произнес он. — Господи, Лиза…

— Он убил ее! — закричала я так громко, что эхо пронеслось под темным каменным сводом. — Убил!

Мне вдруг стало совершенно ясно — Вере уже ничем не поможешь. Маленькая черная дырочка на груди, почти нет крови…

И в это время приехала «Скорая», и сразу же за ней — милицейская машина.

Началась суматоха — врачи осмотрели Веру, мрачные оперативники пытались одновременно расспросить нас.

— Бесполезно, — сказала толстая седая тетка в белом халате, с неожиданно гладким молодым лицом. — Пулевое ранение. Точно в сердце. Ничем не поможешь…

— Вы видели, кто стрелял? — спросил меня один из оперативников.

— Ну да! — с жаром воскликнула я. — Это Денис! Он нас перепутал… Это моя сестра, Вера… Он меня хотел убить!

— Близнецы, понятно, — кивнул второй опер.

— Нет, не близнецы, но все равно… Вы должны найти его!

Неожиданно со мной стали происходить странные вещи — я забыла, какая фамилия у Дениса и где его можно найти. Меня трясло, и я ничего не могла сказать, только размахивала руками.

Дальнейшее было похоже на сон. Каким-то образом мы оказались у меня дома, вместе с Сашей и милицией, я металась по комнате в поисках записной книжки. Я помнила только об одном — Дениса надо найти, потому что он убил Веру.

— Вот… его телефон… а это — Пеньков… он может все объяснить… Пеньков — его помощник… Дениса то есть… — тыкала я пальцем в страницы записной книжки.

Саша был все время рядом, он не давал мне окончательно потерять рассудок.

— Лиза, Лиза, успокойся…

Уж не знаю, что я там бормотала, пытаясь разъяснить ситуацию, но старший из оперативников меня неожиданно понял. Денис убил Веру, потому что перепутал нас. Найти Дениса поможет Рома Пеньков — он его помощник, он в курсе всего.

— А за что убить-то хотел? — спросил один из милиционеров, накручивая телефонный диск.

— Она сбежала со свадьбы, — вдруг произнес Саша. — У них с Денисом должна быть свадьба… Это ревность. Он грозился убить Лизу… Я свидетель.

— А вы-то тут при чем?

— Я? Она ко мне сбежала… Она меня любит, а не его!

— Понятно… — хмыкнул кто-то из коридора. — Страсти-мордасти какие…

Тот, кто был на телефоне, сразу же дозвонился до Пенькова. Произошел странный разговор — из него стало понятно, что Рома Пеньков тоже сейчас в дикой панике. Оказывается, он знал, что Денис собирается отомстить мне, но до последнего момента не верил, что такое действительно может произойти.

— И где можно найти вашего шефа? Так… так… А номер машины? Какого цвета? Так… давайте все адреса… Ну, разумеется, и в Подмосковье тоже! — бормотал милиционер у телефона. — И где вас найти. Что говорил накануне? Какой еще кот? А, сколько денег коту под хвост… Вы успокойтесь, говорите разборчиво!

Потом оперативники ушли, сказав, что с этим делом им все более-менее ясно и что они сейчас будут искать Дениса. Нам велели никуда не уходить, потому что мы в любой момент можем понадобиться следствию.

— А барышню свою берегите, — сказал Саше молоденький капитан на прощание. — А то этот ваш Отелло, не дай бог, захочет вернуться, когда поймет, что стрелял не в ту. Дверь на замок, и, если что, звоните. Телефон знаете — ноль два…

Потом наступила тишина.

Мы сидели с Сашей в креслах, друг напротив друга. У него было бледное белое лицо, черная прядь волос по-прежнему падала на лоб.

— Ты вся дрожишь… — пробормотал он. — Лиза, не надо… Ты жива, и это главное.

— Вера мертва, и это главное, — непослушными губами возразила я.