Киран Крамер - Любовь и прочие неприятности

– Я обещал своим игрокам, – сказал он в микрофон, – парням, которые вдохновили меня своей отвагой, кое о чем рассказать.

Присутствие Сисси подбодрило Буна, и он повернулся к толпе на трибунах, исполненный решимости раскрыть свою тайну перед всем Кетл-Нобом.

– Хочу признаться, что очень плохо читаю: страдаю дислексией. При последнем тестировании – а было это еще в старшей школе, – мой уровень чтения соответствовал обучающимся в четвертом классе.

Над стадионом повисла мертвая тишина, но подростки все же оценили драматизм момента, поэтому Бун не удивился, когда с трибун раздались подбадривающие выкрики и свист. К школьникам, вероятно, присоединились и взрослые – Бун не знал. Твердо решив рассказать всю правду, – и не важно, что будет дальше, – он поведал о том, что с ним занималась миссис Каррисон, которую потом заменила ее дочь Элла.

– Я боялся, что, узнав правду, общество отвергнет меня, но теперь понимаю, как был неправ. Скрывая свой недуг, я отвернулся от людей, которые, уверен, поддержали бы меня, если бы потребовалось.

Черт, да он едва не потерял свою любвь…

Пока трибуны аплодировали в течение добрых десяти секунд, Бун поймал себя на мысли, что Сисси ему не просто нравится, он действительно полюбил ее, по-настоящему.

И это было вовсе не чувство благодарности за то, что приняла его: ведь все эти люди… его тоже приняли! Нет. Именно любовь помогла Буну открыться Сисси. Именно из-за любви он нашел в себе смелость поделиться своей проблемой со всем городом.

Любовь сделала его лучше, смелее.

И ему следовало раз и навсегда обрести свою обожаемую, невыносимую, замечательную библиотекаршу.

Бун дождался, когда аплодисменты стихнут, и объявил, что намерен поступить в колледж, чтобы вернуться в академию Кетл-Ноба в качестве преподавателя политологии. Затем он поблагодарил Уэнди, директора школы, и профессора факультета Аппалачского университета за добрые слова и профессиональную поддержку.

– С весны я временно покину школу, а тренировать футбольную команду буду как волонтер. – Бун помолчал, только сейчас до конца осознав, какие важные перемены в жизни затеял. – Мои подопечные доказали: если делать что-то с душой и желать результата всем сердцем, то ничто не помешает достичь цели. А это значит, в школу я обязательно вернусь, а пока, надеюсь, все вы поддержите меня в том, что дислексия не является препятствием на пути к мечте. Благодарю за внимание. А парням из обеих команд отдельное спасибо за прекрасную игру.

Вот и все.

На несколько секунд повисла тишина, но потом трибуны взорвались бурными овациями, сопровождаемыми топотом, барабанным боем и криками:

– Вперед, тренер! Мы гордимся тобой!

– Мы тебя любим, тренер Бреддок!

– Спасибо! – осипшим голосом поблагодарил всех Бун. – Я тоже вас всех люблю!

В этот момент обе группы запели одну песню, ту, которую в последнее время часто передавали по радио, веселую и зажигательную.

Больше Буну не о чем было сожалеть. Его ждало прекрасное будущее, в котором многое еще требовалось обдумать. Но сейчас… сейчас надо найти Сисси.

Наконец он заметил ее. Она выглядела напряженной и поспешила удалиться, не дожидаясь его, и при этом вовсе не казалась счастливой.

На какой-то момент в его душе пробудилось старое неприятное чувство – его отвергли: Сисси все обдумала и решила, что он ей не подходит. Но если это и так, то виноват в этом Бун, поскольку Сисси держалась от него в стороне не из-за дислексии, а потому, что он сам ее сторонился. Надо было давно подойти к ней и признаться в своих чувствах.

Пятью минутами позже он покинул своих друзей и коллег, хотя они заваливали его вопросами, обнимали, давали советы, а одна женщина даже плакала у него на плече (бывшая одноклассница, которая тоже долгие годы скрывала такой же недуг). По пути на парковку Бун вдруг осознал, что родители даже не приблизились к нему. Ну что ж, это их решение.

Сисси тоже его проигнорировала – не прислала даже сообщения, – и Бун решил ей ничего не писать, учитывая, в каком смятении она уезжала. Лучше уж отправиться прямо к ней домой, чтобы поговорить с глазу на глаз.

Но внезапно вдалеке загудела сирена. Потом вторая.

Бун ощутил тревогу. Интуиция подсказывала ему, что Сисси знает, что произошло.

Возле машины его ждала Джанель, которая выглядела, как всегда, сногсшибательно в своем облегающем комбинезоне коричнево-малинового цвета и черных бусах – такие же цвета присутствовали на форме учащихся Кетл-Ноба.

– Поздравляю, – сказала она под хлопок пузыря ярко-розовой жвачки. – Отличная была речь.

– Спасибо. Мне пора. Хочу выяснить, из-за чего тревога. – Бун запрыгнул в машину и завел двигатель.

Джанель наклонилась к окну, и Буну пришлось опустить стекло.

– Должна признать, шокирована новостью, что ты не умеешь читать.

– Не удивила, – раздраженно сказал Бун. – А читать я умею – просто недостаточно хорошо. Пока.

– Ты давненько не появлялся в загородном клубе.

– Мне больше незачем туда ездить – ведь я больше не лицо Кетл-Ноба. Предложи лучше мисс Сисси Роджерс.

– Нет. – Она изящно откинула волосы с плеч за спину. – Этим я выкажу неуважение ко всем Бреддокам.

Бун разозлился на себя за то, что поддался на провокацию, но оставить ее заявление без ответа не мог.

– Эта старая история о нашей вражде больше не актуальна. А ты сейчас просто стараешься очернить Роджерсов. Джанель, раньше ты не была такой.

Она стояла, уперев руки в бока, и гневно мерила Буна взглядом, но мгновением позже глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Давай начнем сначала этот разговор, а? Знаешь, я переживаю за тебя и твоих родителей…

– Нет, не переживаешь. Увидимся. – Бун уже включил зажигание, когда путь ему преградил седан, едва не помяв своим бампером его машину.

Джанель медленно зашагала на высоченных каблуках к своему автомобилю, а Бун дал задний ход и тут заметил вдалеке на горизонте оранжевое зарево.

Прибежала назад и Джанель, с округлившимися от страха глазами.

– О господи! Что горит?

– Понятия не имею.

Телефон известил о том, что пришла эсэмэска, и, взглянув на экран, Бун увидел сообщение от Скотти: «В библиотеке пожар».

Его сердце заныло. Так вот куда так спешила Сисси. Как библиотекарь и мэр, она узнала о пожаре первой.

– Горит библиотека, – неохотно сообщил он Джанель.

Она уперла руку в бедро.

– Место в торговом центре уже сдано в аренду школе танцев. – В ее голосе Бун услышал удовлетворение. – Если Сисси понадобится помещение, я понятия не имею, где она будет его искать.

Буна не удивила ее реакция.

– Давай мыслить позитивно, хорошо? Может быть, ущерб не такой уж серьезный.

Но выезжая с парковки, он отчетливо видел, что языки пламени вздымались уже высоко в ночное небо.

Сисси не собиралась покидать стадион раньше времени. Как мэру ей следовало представлять честь города и школы, не говоря уже о том, что ее поддержка была необходима Буну. Ведь он предпринял чертовски важный шаг. Потом пришло сообщение от Скотти, и Сисси была вынуждена уехать.

Она поверить не могла, что библиотека горит…

И виновата во всем она сама.

– Я же знала, что с проводкой не все в порядке, – пыталась Сисси объяснить собравшимся возле горящего здания, где уже работали пожарные, а полицейские следили за порядком. – Постоянно мигали, а то и лопались лампочки. Мне следовало что-нибудь предпринять, где-то найти денег.

Теперь все архивы и документы Роджерсов, другие ценности библиотеки Кетл-Ноба, новые и старинные книги поглотил огонь.

Сисси плакала, плакали все, и это было ужасно, но хуже всего обстояло дело с Хэнком Дэвисом. Когда Салли пыталась объяснить, что его любимые книги «Где Уолли?» можно потом перезакупить, он этого не понимал и был безутешен.

– Ненавижу огонь! – билась в истерике Салли. – Что он сотворил с нашей библиотекой! И с Хэнком Дэвисом. Но мы не поддадимся и не впадем в отчаяние.

Салли была одета в недавно приобретенные оранжевые пальто и шляпу. Ее новый поклонник из Ашвилла выделял ей на творчество все необходимые средства, а также купил ее первую картину – «От свободолюбивого художника Салли Морган» – за полторы тысячи долларов.

– Нам ничего не остается, кроме как поехать домой и успокоиться, – твердо сказала Нана. – Давайте все отправимся к нам. Хэнк Дэвис, у меня есть книги «Где Уолли?», которые ты так любишь.

Максвелл подошел к Сисси и обнял за плечи. Они хоть и были знакомы чуть более суток, но Сисси успела оценить его оригинальное чувство юмора. Они много разговаривали во время игры, когда Лори объясняла ему правила.

– Это кошмар! Очень тебе сочувствую! – сказал он Сисси, понимая, что сегодня ей не до оригинальных английских шуток.

Лори обняла подругу, к ней присоединилась и миссис Хатлбери. Полковник угостил всех бурбоном из своей фляжки. Выпила даже мать Сисси, которая обычно не употребляла алкоголь.

Мистер Роджерс положил руку дочери на талию и тихо сказал:

– Тебе не следует так изводить себя. Это не первый памятник архитектуры, сгоревший дотла. Раньше, в пору свечей и каминов, подобное происходило постоянно.

– Но это не должно было произойти сейчас, папа.

– Просто другие источники огня, милая. Вместо свечей провода. Библиотеку восстановят, как восстановили наш дом, который стал только лучше и просторнее.

– Ты прав, но где взять деньги на восстановление такого здания?

Подошла мать и тоже обняла Сисси.

– Всегда проблема только в деньгах, не так ли?

Сисси вздохнула.

– Никогда бы не подумала, что скажу это, но я жалею, что мы не перевезли библиотеку в торговый центр.

– Поздно о чем-либо жалеть, – сказала мать.

Подошел к ним и шеф Скотти.

– Мисс Роджерс, можно вас на пару слов?

Она кивнула и с тяжестью на сердце последовала за ним к полицейской машине. Лицо его было мрачнее тучи.

– Я очень тебе сочувствую.

– Спасибо, Скотти.

Они стали неплохими друзьями с тех пор, как Сисси заняла пост мэра. Скотти даже простил ей ужасную выходку в «Лог кэбин».

– Это огромная утрата для Кетл-Ноба, но я здесь не за тем, чтобы выражать соболезнования. У меня есть для тебя кое-что важное: пожарные не уверены, что пожар произошел из-за проводки.

– Но из-за чего же тогда? Отопление было выключено.

– Мои люди сейчас опрашивают всех, кто живет поблизости. Есть подозрение, что это был поджог.

Сисси шокировало это известие.

– Но никто из местных не мог…

– Все возможно, – сказал Скотти. – К завтрашнему утру будем знать больше.

– Нет, этого не может быть. Чтобы так ненавидеть библиотеку…

– Может, дело не в ней… Возможно, кто-то ненавидит лично тебя, – предположил Скотти. – Ты настояла, чтобы библиотеку оставили здесь. Не исключено, что тот, кому было выгодно, чтобы ее перевезли, отомстил тебе.

– И все-таки не могу поверить.

Даже Джанель, которую Сисси видела на матче, не могла поступить так низко, пусть и делала вид, что не замечает ее.

– Не будем делать преждевременных выводов, – сказал Скотти. – И, пожалуйста, пока не разглашай эту информацию. Не хочу, чтобы кто-то помешал нашему расследованию.

– Разумеется.

Сисси не терпелось написать Буну, но ее окружало столько народу, что не удавалось даже минуты выкроить. Он же наверняка до сих пор на футбольном поле.

Рано или поздно они увидятся.

А пока Сисси направилась к машине отца, думая о том, что совсем недавно она считала переезд библиотеки худшим, что может с ней произойти. Однако нет: потерять Буна было бы страшнее. Даже все сгоревшие материалы в библиотеке можно было восстановить – ну или большинство из них.

Люди же незаменимы.

«Так это любовь», – подумала Сисси на заднем сиденье автомобиля и сжала руку Наны. Жизнь состоит не только из светлых полос: порой случается что-то непредсказуемое, пугающее, – но всегда нужно помнить о том, что важнее.

Но любит ли ее Бун? Он ничего подобного ей не говорил. Сисси тоже ему не сказала, однако теперь жалела, что вчера в горах не призналась в своих чувствах.

Сисси ощутила панику, когда отец повернул к серпантину, но постаралась успокоиться. Бун не покинет город, как ее родители. Она очень привязалась к нему за последнее время и не представляла дальнейшей жизни без него.

Но как быть с Джанель и многими другими, кто буквально пожирает его глазами? Сегодня на футбольном поле она воочию убедилась в его популярности и теперь с трудом верила, что из всех он выберет ее. Вполне возможно, она нравится Буну, он находит ее умной, привлекательной, желанной, но любовь ли это?

В памяти воскрес совет миссис Хатлбери и миссис Донован: «Сисси, не сдавайся!» – но беда в том, что она уже сдалась.

– Слишком поздно, – пробормотала Сисси, когда машина подъезжала к дому.