– Ты о чем, милая? – спросила Нана.

Сисси придвинулась к ней поближе и тихо спросила:

– Ты согласна с утверждением: «Не отдавай свое молоко за так»?

Бабушка усмехнулась.

– Только так и никак иначе. За свое счастье надо бороться. Ему повезло с тобой, и, я уверена, он это знает.

Сисси видела, как Бун смотрел на нее, когда она вручала ему приз. В этот момент ей так хотелось снять маску официальности и всей душой поверить, что им суждено быть вместе.

– Он мой настоящий герой, Нана, живой! – прошептала Сисси с дрожью в голосе. – Смелый и добрый, умный и сексуальный, он гораздо лучше любого героя из книг…

– Да, ты права. – Нана пожала ей руку. – Ты сделала замечательный выбор, милая.

Дома была мрачная обстановка, и даже хорошая компания не помогла поднять настроение и отвлечься от произошедшего несчастья. Миссис Хатлбери поставила разогреваться домашнюю лазанью. Салли читала Хэнку Дэвису «Где Уолли?». Несколько человек из муниципалитета, театра и другие горожане, включая Старлу, приехали посочувствовать Сисси, и каждый с собой что-нибудь прихватил. В результате получился сытный ужин: лазанья, два больших блюда курицы, два подноса макарон с сыром, три торта и ананасовый пирог. Новости по Кетл-Нобу разлетаются очень быстро, как плохие, так и хорошие.

– Ну Бун всех и удивил! – слышалось со всех сторон.

А народ между тем все прибывал. Толпа собралась в гостиной, стояли люди на кухне, на улице разожгли костер.

Актеры местного театра что-то бурно обсуждали, и до Сисси донеслось:

– Выходит, все это сплетни, что Элла была его любовницей. Она просто ему помогала.

– Судя по всему, да – именно об этом он и сказал сегодня.

Потом кто-то все вспомнил, какое отношение к этой истории имеет Сисси.

Заметив в этой группе и Старлу, которая невесть как оказалась среди местных звезд, Сисси подошла ближе.

– Ты ведь не встречаешься с ним? – сочувственно улыбнулась ей владелица кафе. – То есть не встречалась? Это был просто поцелуй в гараже у пикапа, ничего больше. У каждой женщины наверняка было в жизни нечто подобное.

Сисси покраснела.

– Верно.

– И все-таки, – влезла в разговор местная звезда, – что же вас связывает?

Пусть это и никого не касалось, но все замолчали, чтобы услышать ответ. Эти люди были всегда очень добры к Сисси, она считала их своими друзьями, поэтому решила поверить, что Бун испытывает к ней серьезные чувства.

– Он мне очень нравится, – тихо, но твердо сказала Сисси. – То есть нет, не так. Я его люблю.

Раздались восхищенные возгласы, и толпа выдохнула с облегчением.

– Правда, он еще ничего не знает, но я скажу. Сегодня. – Сисси улыбнулась и пожала плечами. – А теперь, извините, мне нужно идти.

Пока Сисси шла к дому, до ее ушей донеслось еще несколько неловких реплик, и она заставила себя идти спокойным шагом, расправив плечи, с гордо поднятой головой.

– Ну эта парочка дает! – воскликнул кто-то из актеров. – Знают, как навести шороху.

Сисси улыбнулась: если Бун больше не собирается ничего скрывать, то чем она хуже?


Бун прибыл к библиотеке слишком поздно – Сисси уже уехала домой, но сумел перекинуться парой слов со Скотти.

– Не могу даже предположить, кто в Кетл-Нобе способен на такое злодейство, – пожал плечами Бун. – Может, ты просто насмотрелся детективов.

– Может, да, а может, и нет, – загадочно ответил шеф полиции. – Ты сейчас куда?

– К Сисси.

– Уверен, что надо?

– А почему нет?

– Да у них сейчас, почитай, весь город. И обсуждают не только пожар, но и тебя.

– Ничего, я выдержу.

Родители уже оборвали телефон, но Бун не хотел слушать их сетования по поводу его выступления. Он не сомневался, что они сделают все возможное, чтобы заставить его пожалеть о своем поступке.

Шеф покачал головой.

– Я сам не слышал, но мне уже все передали.

– И что?

– Ты меня обидел своим недоверием, а я-то, дурак, считал себя твоим другом, близким другом.

Бун посмотрел ему в глаза.

– Прости. Я думал, что все станут меня презирать или, того хуже, жалеть, если узнают правду.

– Глупо! – Скотти ткнул кулаком Буна в плечо.

– Знаю. – Бун ответил другу тем же.

Вот так просто: друзья остаются друзьями.

– Так что у вас с Сисси? – спросил Скотти.

– Много чего, и все просто замечательно.

Шеф улыбнулся:

– Это самые лучшие новости для меня. Мы с Линдой очень за вас переживали. Могу я кое в чем признаться?

– Разумеется.

– Я надеялся, что «обезьянник» вас как-то сблизит. Знаешь, для меня всегда было очевидно, что вы должны быть вместе.

– Ах ты, хитрый сукин сын!

Скотти рассмеялся, и они по-дружески обнялись.

Когда Бун ехал по серпантину к дому Сисси, телефон зазвонил снова. На дисплее высветилось имя сестры – это Дебби звонила из Роли. Означать это могло только одно: родители ей все рассказали, и теперь она намерена от имени всей семьи высказать ему претензии.

Вздохнув Бун решил все-таки ответить.

– Привет, Дебс.

– Не спеши отключаться – я не собираюсь на тебя орать.

– Да ладно?

– Правда-правда. Звонили родители: очень переживают за последствия.

– Напротив, народ все воспринял более чем доброжелательно. Они не заметили?

– Как знать… Они всегда переживают, как отреагируют партнеры, волнуются…

– Что бы ни случилось, хуже не будет. Я больше не мог все скрывать. Так что ничто меня не пугает.

– Именно это я и хотела услышать. Сейчас позвоню родителям, успокою.

– Спасибо.

– И еще, Бун?..

– Да?

– Прости, что никогда не пыталась тебе помочь. Мама и папа были так зациклены на этой проблеме, что я боялась вмешиваться.

Бун почувствовал, что на сердце у него стало легче.

– Спасибо, Дебс.

– Есть и еще одна причина их столь болезненной реакции на все это.

– И что же это?

– Я почти уверена, что у нас дислексия передается по наследству, и, похоже, есть она и у мамы.

Мир Буна перевернулся, даже в глазах потемнело – хорошо, что участок дороги был безопасный.

– Ты шутишь?

– Нет. Неужели ты не замечал, что в ресторане заказ всегда делает отец?

– Я думал, что она просто полностью полагается на его вкус.

– А ты когда-нибудь видел ее с газетой? Или с книгой? Или с дамским журналом?

– Нет. Она всегда предпочитала смотреть телевизор: мыльные оперы или развлекательные шоу.

– Видишь? Даже поздравление на рождественских открытках всегда напечатано, а не написано от руки, как и адрес.

– Многие так делают, – заметил Бун.

– Знаю. Но мама всегда находит причину, чтобы не читать и не писать.

– Даже если у нее дислексия – думаешь, она признается в этом?

– Сомневаюсь. Думаю, ее мучит чувство вины.

– Об этом я никогда не думал. Так значит, вся их жалость… – Бун приготовился поделиться с Дебби самым сокровенным: в конце концов, она его родная сестра. – Может, они не столько пытались сделать из меня Ричарда, сколько переживали из-за того, что я унаследовал от мамы…

Продолжить он не смог.

– О, Бун, – проронила Дебби с горечью, – они никогда не хотели сделать из тебя Ричарда. Никогда!

– Но обращались со мной всегда так, чтобы именно это мне и казалось.

– Поверь. Я сама мать, и каждое дитя уникально.

– Они такие, эти маленькие сорванцы! – Бун улыбнулся, вспомнив своих четверых племянников: двух мальчиков и двух девочек, – старшему из которых двенадцать.

– Не бывает так, чтобы одного ребенка любили больше, чем другого. Даже когда я вымотана или кто-то из них вывел меня из себя, я люблю их всех и рада, что они у меня есть. Уверена, мама и папа чувствуют то же самое к нам с тобой.

– Спасибо. Жаль, что мы не поговорили на эту тему раньше.

– Знаешь, а ведь они едут к тебе, потому что ты игнорировал их звонки.

– Черт, только этого не хватало!

Дебби усмехнулась:

– Им пора бы уже научиться жить друг для друга.

– Скажи это им. Мне нужно забрать у них ключи, а то ездят ко мне как к себе домой. Я же не смел возражать, потому что чувствовал себя немного виноватым: ведь дед, минуя нашего отца, завещал этот дом мне. Да и ты, возможно, тоже хотела бы получить его.

– Папе он зачем с его-то собственностью? А я рада, что так получилось: иначе у меня не хватило бы духу покинуть Кетл-Ноб. А ты хотел бы жить где-нибудь в другом месте?

– Нет, – честно признался Бун. – Мне здесь нравится. И несмотря на все неприятности, которые произошли со мной в этом городе, мое место в Кетл-Нобе.

– Я так рада за тебя! Нам следует почаще общаться.

– Согласен.

Прежде чем прервать связь, они договорились встретиться в Шарлотте за ленчем на следующей неделе, а минутой позже Бун развернулся прямо перед указателем на дорогу к дому Сисси и поехал обратно. Сначала нужно разобраться с другой проблемой.

Родители уже подходили к дому, когда он подъехал. Бун остановился перед окнами и окликнул их:

Они обернулись, и Бун, выключив фары, вышел из машины.

– Вот и я. Вы хотели о чем-то поговорить?

– Да. – Фрэнк был так раздражен, что Бун видел, как он сжимает в свете фонаря кулаки. – Ты не отвечал на звонки.

Бекки Ли же, элегантно и модно одетая, с идеальным макияжем и прической волосок к волоску, выглядела спокойной и уверенной в себе, как обычно. Но так ли она себя чувствовала на самом деле?

Бун поднялся на крыльцо и плюхнулся в кресло-качалку.

– Иногда отвечать на звонки нет возможности. Эй, мам, может, присядешь?

– Пожалуй. – Она очень неохотно села в соседнее кресло.

– А ты, пап?

– Здесь холодно.

Порой Фрэнк был невыносимо упрям.

– Вы же прямо со стадиона, а значит, одеты тепло. В дом мы не пойдем.

– Почему? – удивлялся Фрэнк, но все же присел.

Бун похлопал отца по колену:

– Через минуту все узнаешь. Вы, наверное, приехали поговорить о том, что произошло после игры.

– Именно, – буркнул отец.

– Милый, мы очень волнуемся за тебя. – Бекки Ли заломила руки с переплетенными пальцами.

– И это пора прекращать. Разве вам самим так не будет лучше жить? Зачем переживать обо мне каждую минуту, если – вы и сами это видели – у меня все отлично?

Бекки Ли вздохнула.

– Мне бы очень хотелось думать, что так будет и дальше и что ты сможешь реализовать все свои планы.

– Конечно, смогу, во всяком случае попытаюсь.

Бун помолчал, что-то для себя решая, наконец спросил:

– А можно вопрос, что-то вот пришло в голову?

Фрэнк сидел, насупившись и скрестив руки на груди, Бекки Ли чуть покачивалась в кресле.

– Почему я не помню, чтобы вы читали мне в детстве книги?

Повисла зловещая тишина, которую Бун не стал нарушать, наконец отец проговорил:

– Я много работал, мама была занята делами по дому и благотворительностью.

– Но кто-то же читал! – возразил Бун. – Я не могу вспомнить кто, но мне нравилось. Голос был мужской, теплый, добрый. И я чувствовал себя счастливым, когда слушал его. Раз это был не ты, отец, то, значит, дед Фейбер?

Фрэнк покачал головой и посмотрел на жену.

– Это был Ричард, – дрожащим голосом проговорила Бекки Ли.

– Ричард… – прошептал Бун. Брат, которого, как ему казалось, он никогда не знал.

Пока он пытался осознать услышанное, Фрэнк взял руку Бекки Ли и успокаивающе накрыл своей большой ладонью.

– Не могу поверить, что ты это помнишь, – грустно улыбнулась мать. – Тебе ведь едва исполнилось три, когда он умер.

– Ты все время сосал палец, – хмыкнул Фрэнк, чуть качнув свое кресло. – А слушать Ричарда любил, сидя у него на коленях, чтобы можно было рассматривать картинки.

– Я так рада, что у тебя остались воспоминания о нем, – тихо сказала Бекки Ли.

– Я тоже, – проронил Бун.

Для него этот момент был особенным: ведь они с Ричардом были братьями, родными. Да и родителям было приятно, судя по тому, как они улыбнулись друг другу.

– Может, вы хотите еще что-нибудь мне рассказать? Обещаю, что все пойму правильно.

Бекки Ли погрузилась в раздумья, Фрэнк прикусил нижнюю губу, и Бун продолжил:

– Я всегда думал, что из-за моих проблем с чтением вы жалели, что не я оказался на месте Ричарда.

– Нет! – воскликнула мать. – Неправда!

– Конечно, нет! – поспешил подтвердить и отец.

Приятно было видеть такую вспышку эмоций, однако Бун все равно расстроился. Как следует обдумав телефонный разговор с сестрой, он исполнился сочувствия к своим родителям. В четвертом кресле, рядом с Фрэнком, сейчас должен был сидеть Ричард.

– Жаль, что сейчас рядом с нами его нет, – проговорил наконец Бун.

Отец кивнул, мать горестно вздохнула, а Бун наконец осознал, что никогда не было никакого соперничества между ним и старшим братом. Ричарда нет, но остались воспоминания, и это важно, потому что они дают ключ к пониманию самой природы Бреддоков.