После серии энергичных ударов Мадлен на мгновение остановилась и откашлялась, затем принялась колотить по ковру с методичной четкостью.

Эсси, худенькая молодая женщина, издала низкий смешок:

— Вы представляете мисс Клод на месте этого ковра?

Мадлен остановилась и заговорщически усмехнулась своей напарнице.

— Это, конечно, не то, что отколотить ее, но, полагаю, и так сойдет, — сказала она, вытирая лоб грязной рукой и отбрасывая назад свои потемневшие от пота коричнево-красные волосы. — Черт бы побрал эти пряди. Надо их связать. — Она засунула руку в большой карман своей юбки, вытащила оттуда миткалевый платок и, закрутив волосы сзади, крепко перетянула их куском ткани. — Ну вот, так намного прохладнее, — сказала она, снова беря в руки колотушку.

Эсси хихикнула.

— Со связанными волосами вы похожи на служанку. — Затем ее взгляд стал серьезнее. — Мисс Клод не имеет права заставлять вас так работать. Вы ее кровная родственница.

Мадлен поморщилась.

— Не напоминай мне. Я больше похожа на Равеналей, чем на Дево.

В этот момент стук копыт по подъездной дорожке заставил женщин остановиться и выглянуть из своего укрытия позади дома. У госпожи Дево было мало посетителей, не считая отца Мадлен, но сегодня и его не ждали.

— Эй, поглядите-ка, какой красавчик, — сказала Эсси с благоговением в голосе.

Мадлен выглядывала из-за угла, сжимая колотушку обеими руками, не меньше Эсси пораженная элегантно одетым всадником, сидящим верхом на великолепном вороном жеребце. Его сапоги блестели так же ярко, как и локоны его иссиня-черных волос. Под зеленым сюртуком, безукоризненно облегавшим широкие плечи, виднелся темно-желтый жилет. Он натянул поводья и соскочил с лошади, полный достоинства. Его рейтузы до неприличия плотно обтягивали длинные стройные ноги.

Затем Мадлен перевела взгляд на широкую грудь, на белый шелковый галстук, повязанный вокруг шеи, и, наконец, остановилась на его лице, самом поразительном из всех, которые она когда-либо видела. Это было лицо падшего ангела — суровое, жесткое, покрытое бронзовым загаром. Чистота его линий была классически пропорциональна: твердая челюсть, прямой нос, высокий лоб с изогнутыми бровями, обрамляющими темные глаза, проницательным, взглядом окинувшие фасад серого, уродливого дома. Мадлен прищурилась, пытаясь рассмотреть, какого цвета были эти пронзительные глаза, но расстояние было слишком велико. Его губы были словно вылеплены рукой Микеланджело, но он не улыбался.

До тех пор, пока Эсси не ткнула ее небрежно в ребра своей колотушкой, Мадлен забыла, что надо дышать. Обе девушки наблюдали, как незнакомец привязал жеребца к столбу, уверенно зашагал к двери и скрылся из виду.

— Кто этот человек? Какой красавец! Думаете, он ваш родственник?

— Определенно, он не родственник тети Клод. Держу пари на свое последнее бальное платье, особенно если учесть тот факт, что она больше никогда не даст мне его надеть. Оно так долго лежит в сундуке, что, возможно, уже покрылось плесенью.

— Мисс Клод не одобряет ни танцев, ни тех леди, которые носят платья с глубоким вырезом. Могу поспорить, вы выглядите настоящей принцессой в таком платье, мисс Мадлен.

Мадлен вздохнула, затем обреченно повернулась к ковру.

— Это не имеет значения, Эсси. Я больше никогда не буду танцевать, и у меня больше никогда не будет кавалера, если тетя Клод добьется своего. Нам лучше закончить чистку ковра и скатать его, чтобы Абрам мог до вечера водрузить его на место, или я проведу еще одну ночь без ужина, а я умираю с голоду!


— Мистер Блэкхорн, какой сюрприз. Мой брат Теодор сказал, что вы прибудете не раньше, чем через наделю, — сказала Клод, приседая в сдержанном реверансе перед своим высоким посетителем.

— Примите мои извинения, госпожа Дево, но мне удалось покончить с делами в Чарлстоне быстрее, чем я ожидал, так как силы ее величества снова захватили столицу. Я должен немедленно отправиться домой в Джорджию и не могу терять времени. — Он изобразил поклон с таким же неулыбающимся лицом, как и у нее.

— Конечно. Я понимаю. Вы здесь, чтобы увидеть девушку. — Клод помолчала, пытаясь скрыть раздражение. — Я распоряжусь принести вам чего-нибудь прохладительного, чтобы вы немного отдохнули, пока я подготовлю ее.

— В этом нет необходимости. Я лишь хочу сказать ей несколько слов, а ее пышное убранство меня совсем не интересует. Я должен вернуться в Чарлстон до наступления темноты.

— Я предлагаю вам гостеприимство моего дома, мистер Блэкхорн. Вам нет нужды торопиться.

— Думаю, так все-таки будет лучше, — сухо ответил Блэкхорн.

Ее гостеприимство, возможно, было таким же холодным и неприятным, как вчерашняя каша. Но, судя по ее надменным, кальвинистским манерам, она, должно быть, научила девушку знать свое место и подчиняться.

— Если вы уверены, я сейчас приведу ее. Она целый день занимается домашней работой. Пожалуйста, простите ее внешний вид. Мадлен всегда упорно трудится.

— Весьма рад слышать это. Нет нужды извиняться за ее внешний вид. Мы оба знаем, что добродетель — это внутреннее свойство. — Он улыбнулся, когда она закивала в горячем согласии: так, значит, вот что задело чувствительную струнку ее гугенотской души.

— Я сейчас же приведу ее.

Клод выскользнула из комнаты. Она нашла Мадлен во дворе и испугалась. Девчонка была чумазая.

— Идем со мной, — сказала она повелительно. — И не вздумай выкинуть никакой глупости, у нас важный гость, который хочет поговорить с тобой.

Мадлен лихорадочно соображала. Ведь не может же быть, чтобы этот прекрасный смуглый незнакомец хотел познакомиться с ней? Прежде чем ей удалось собраться с мыслями, костлявые пальцы Клод вонзились в ее плечо с поразительной силой.

— Слушай меня, племянница, слушай внимательно. Отец мистера Блэкхорна — старый друг твоего отца. Ты будешь кроткой и вежливой с ним. Одно твое несдержанное слово, и я обещаю, что ты неделю не будешь есть и никогда больше не увидишь это грязное чудовище. Я уничтожу его! А теперь сними этот отвратительный платок с головы и…

— Госпожа Дево, джентльмен говорит, что ему скоро нужно ехать. — Служанка Лета ворвалась в заднюю гостиную и, задыхаясь, присела в реверансе. — Он не будет пить чай и послал меня просить мисс Мадлен.

Клод смотрела, как Мадлен стянула с волос пропитанный потом красный платок. Волосы рассыпались влажными, спутанными локонами по плечам и по спине.

— Сними свой чепец, — приказала она служанке. — Пусть Мадлен, по крайней мере, подобающим образом спрячет под ним свои волосы.

Мадлен сделала так, как ей было приказано, по-прежнему не понимая, что же, в конце концов, происходит. Она покорно последовала за Клодом по коридору в переднюю гостиную.

Блэкхорн бросил взгляд на чумазое создание и чуть не расхохотался горьким смехом. Взяв себя в руки, он поклонился и небрежно улыбнулся.

— Ваша тетя указала, что вы прилежная и работящая девушка. Кажется, она не преувеличивала.

О боже, ее волосы, какого-то неопределенного темного оттенка, были скрыты под чепцом, подозрительно напоминавшем тот, который недавно был на служанке. Несколько непослушных завитков упали на лоб и еще несколько прилипли к вспотевшему затылку. Она была маленькой и худой, как ее тетка. Кроме того, он мало что мог добавить, ибо ее широкое платье, сшитое из грубой серой ткани, висело на ней, как мешок.

Он приготовился к тому, что она окажется некрасивой, даже молил об этом, но чтобы она была еще и слабоумной в придачу, это уж слишком! Он изучал ее широко посаженные глаза цвета янтаря.

— Вы умеете разговаривать, госпожа? Я Квинтин Блэкхорн. Ваш отец и мой вместе воевали против французов в прошлых компаниях.

Ее язык прилип к небу, когда, она смотрела на холодного прекрасного незнакомца. Он груб, несмотря на его ослепительную внешность. Но она знала, что Клод наблюдает за ней с хищным выражением лица, готовая наброситься на нее за малейший промах.

— Я… я Мадлен Мари Дево, мистер Блэкхорн. Мой отец никогда не упоминал мне о семье Блэкхорн.

— Конечно, нет. Отцы не говорят со своими детьми о той отвратительной войне против папистов, — упрекнула ее Клод.

— У вас есть познания в арифметике? — спросил Квинтин, игнорируя Клод.

Мадлен вздернула подбородок. Тетя Изольда позаботилась о том, чтобы она получила хорошее светское образование.

— Да, я знаю арифметику, умею читать, даже писать красивым почерком. Я читала классику на латыни и…

— Ну, довольно хвастаться, — прервала ее Клод. — Самое главное, что ты можешь читать Библию и знаешь катехизис.

— Да, конечно, тетя Клод, — сказала Мадлен, пытаясь не проявить гнева.

Она изучала точеные черты Блэкхорна, которые не выдавали ничего, кроме пугающего темно-зеленого цвета его глаз. «По крайней мере, мое любопытство насчет цвета его глаз удовлетворено». Он кивнул.

— Она подойдет. Подготовьте ее к путешествию через две недели. — С этим резким заявлением он повернулся и взмахнул своей шляпой. — С вашего разрешения, леди, я должна немедленно ехать в Чарлстон.

Когда Мадлен стояла у окна, наблюдая, как он удаляется, дрожь, вызванная каким-то странным предчувствием, пробежала вдоль ее позвоночника.

— Что он имел в виду? — спросила она Клод.

— Завтра приезжает твой отец. Он все тебе объяснит, — только и ответила старая дева.


— Он кто? — Мадлен уронила ложку, которая со стуком упала в тарелку, забрызгав белую скатерть супом. Клод начала было отчитывать ее, но умолкла, когда Теодор рассмеялся.

— Он будет твоим мужем. Чертовски жаль, что я не застал молокососа Роберта. Не видел его уже много лет. Все уже решено теперь, когда он увидел тебя. Это было его единственным условием брака.

— Он вел себя так, словно изучал мула, а не разговаривал со своей нареченной! Отец, почему ты не сказал мне?

Теодор проглотил суп, он был безвкусный, в нем не хватало приправы. Про себя он отругал Клод за скряжничество, желая поскорее отделаться от нее и дочери, доставляющей беспокойство.

— А? Он тебе не понравился? Я слышал, все женщины в Чарлстоне сходят по нему с ума.

— Дело не в его внешности, отец. Он вполне… красив. — Она покраснела, осознав, что чуть не сказала «прекрасен»! — Он был груб со мной и казался ужасно недовольным всем.

— Мистер Блэкхорн не был бы недоволен, если бы ты хотя бы отдаленно выглядела как леди, — сердито возразила Клод.

— Но ведь это вы, тетя, послали меня выбивать ковер в полуденную жару!

— Только потому, что ты восстаешь против всех моих попыток привить тебе благочестивые манеры.

— Ну, хватит! — Теодор бросил на ощетинившихся женщин подавляющий взгляд. — Я не потерплю перебранки за столом. Это расстраивает пищеварение, — сказал он, потирая свое выпирающее брюшко. — Послушай меня, Мадлен. Ты вернешься со мной, в твой любимый Чарлстон, чтобы приобрести подходящее приданое, потом отправишься в Саванну. Квинтин Блэкхорн — один из богатейших плантаторов и торговцев в Джорджии. Тебе повезло, что ты выходишь за него замуж.

«Но этот холодный надменный мужчина не хочет меня», — молча молила она, поняв, что все уже решено и ее мнение не имеет никакого значения. Она поглядела на хищное лицо и оловянные глаза Клод. «По крайней мере, я избавлюсь от этого проклятого места», — успокоила она себя. Но негромкий назойливый голос внутри нее спросил: «А не избавишься ли ты от одного ада, чтобы попасть в другой?»

Глаза, холодные и зеленые, как Атлантика в декабре, вспыхнув в ее сознании, привели ее в трепет.


Май 1780 года

Лондон


— Ты позоришь имя Карузерсов! Молодая, незамужняя девушка, вращающаяся в этом скандальном кругу. У Лорда Дарта самая ужасная репутация в Лондоне. Ты думаешь, кто-нибудь из подобных ему попросит твоей руки? — Глаза матери Барбары сверкали, словно голубые огни, когда она гневно смотрела на свою непокорную дочь, которая оставалась совершенно невозмутимой, напустив на себя скучающий вид. Ее лицо было зеркальным отражением лица ее матери двадцать лет назад — безупречный овал с аристократическими изящными чертами, но, при всей их красоте, излучающими странную силу.

С полнейшим безразличием Барбара поправила локоны своего белого парика и расправила атласные розовые юбки, повернувшись к матери, вдовствующей баронессе Рушкрофт.

— Я поняла, откуда дует ветер. Лорд Дарт, этот ужасный негодяй, оказывает знаки внимания мне вместо тебя.

Марианна сделала быстрый шаг вперед, затем взяла себя в руки.

— Дарт вдвое старше тебя. Это неподходящая партия.

— Для меня или для тебя? Каждый от Лондона до Бата знает, что ты была его любовницей до тех пор, пока не наскучила ему.