— Посмотри на его кулачек. А этот зевает! Такой крохотный! А ротик! Как интересно!

Мы с ним прижимаем лица к стеклу и смотрим на маленьких ангелочков. Каждый из них величайший дар Бога человечеству. Сердце тает, и я думаю о своём малыше. Он теперь уже такой большой. У него есть головка, ручки, ножки, сердечко. Через несколько месяцев он появится на свет и как все дети, которые приходят в этот мир, подарит своим родителям величайшую радость.

Лу Юйцзян поворачивается ко мне с улыбкой. Он нежно касается моей ручки и продвигает чуть вперёд, чтобы я смогла лучше разглядеть все эти милые личики. Мимо проходит медсестра и добро спрашивает нас:

— Хотите увидеть своего малыша? В какой он кроватки? Если на запястье есть родильная бирка, я смогу вынести вам младенца.

Обычно властный Лу Юйцзян смущается и отвечает медсестре с улыбкой:

— Нет-нет, моя жена ещё не родила. Она только на четвёртом месяце. — Он сжимает мою ладонь и смущённо добавляет: — Мы просто пришли посмотреть…

Медсестра всё понимает:

— Без проблем. Будущие родители всегда так полны энтузиазма.

Похоже Лу Юйцзян попался на крючок. В этом заключался мой замысел: сыграть на чувствах. Не могла же я верить, что его сердце сделано из камня. После того как он увидел, как бьётся сердечко нашего ребёнка и посмотрел на личики этих младенцев, хватило бы ему духу избавиться от малыша?

Да, я раздула пламя любви. Не думаете, что только автор этого романа может играть на чувствах, мне тоже известна эта премудрость. К тому же я сделала это ради того, чтобы история двинулась к благоприятному исходу. По сравнению с тем, как эта садистка играет на чувствах читателей, разве я не талантливее?

Лу Юйцзян держит меня за руку на обратном пути. Мы медленно идём к моему дому, как он вдруг говорит:

— Цзинчжи, я так беспокоился о твоём здоровье. Я не хотел, чтобы ты брала на себя такой риск, но сегодня, когда мы смотрели на малышей, твоё лицо так светилось. Я никогда не видел тебе такой раньше. Наверное, это называют светом матери. Ты никогда не была такой прежде. Если ты хочешь сохранить ребёнка, я не буду упрашивать. Но надеюсь, ты всё тщательно обдумала, потому что я не хочу терять тебя.

Вынуждена признать, от Лу Юйцзяна приятно слышать слова от любви. Даже пол словечка, я всё равно очень счастлива.

— Лу Юйцзян, когда ты начал меня любить?

Он как-то странно меняется в лице, словно пытаясь избежать моего вопроса.

— Что хочешь на обед? Тушёную свинину в коричневом соусе?

Громко повторяю вопрос:

— Когда ты в меня влюбился?

Прохожие любопытно на нас оглядываются, но я не боюсь.

Он пытается скрыть смущение вспышкой гнева:

— Разве такое спрашивают на улице? Поговорим дома!

— Значит ты никогда меня не любил… — я начинаю выдавливать слёзы, — и ребёнка моего не любишь…

— Кто это сказал?

— Ты всё время меня обманываешь, даже в вопросах жизни и смерти, поэтому побег…

— Я всё делал ради тебя и извиняюсь перед тобой. Пожалуйста, прости меня…

— Думаешь, полиции будет достаточно извинений? — Я перехожу в наступление: — Ты принудил меня к разводу, но не оставил мне и юаня. Даже с домом, в котором мы жили, всё просчитал…

— Это ты хотела со мной развестись, а что касается дома, я сделал это, потому что хотел, чтобы ты осталась, поэтому попросил юриста специально добавить это условие. Ты заставила меня пойти на такие меры, потому что я испугался, что ты будешь страдать бессонницей…

Наконец-то он проговорился. А я уж думала, что это юристы совсем потеряли совесть, установили такое жестокое условие с половиной дома, а это выясняется дело руки этого ублюдка!

Обняв себя за живот, я произношу угрожающем тоном:

— Лу Юйцзян, между нами всё кончено. Это ребёнок не имеет к тебе ни малейшего отношения. Хочешь ребёнка, делай его со своей Когурё. Мы разведены, чужие друг другу люди. Как говорится, ты пошёл по столбовой дороге, я — по деревянному мостику.

При упоминании о Когурё Лу Юйцзян опускает голову и тянет меня за руку:

— Мама загнала меня в угол. Мне пришлось встречаться с Когурё, чтобы привезти её домой и успокоить мать. Ты же знаешь, у моем матери больное сердце. Когда я признался, что мы развелись, она чуть не попала в больницу и стала уговаривать меня найти новую девушку, вот я…

Подлец! Бесстыдник!

— За кого ты принимаешь Гао Сили? — злюсь я. — Чем вы, мужики, все так банально больны, что готовы с такой лёгкостью топтать женские чувства?

Ему остаётся только улыбаться.

— Почему ты так о ней говоришь?..

— Почему это я не могу о ней говорить?

Зачем женщине создавать сложности другой женщине? Я испытываю отвращение к тем мужчинам, которые только ищут повод поиграться с женскими чувствами. «Мне понравилось её тело, но не её душа, так что после ночи страсти я с ней наигрался, ну и ладно». С раной на сердце в конце остаётся именно женщина!

— Ты правда думаешь, что она мне нравится? Эти несколько месяцев она использовала меня, чтобы найти хорошую работу, получить повышение и высокую зарплату, а в конце решила использовать моя имя, чтобы затеять мошенническую схему в государственном тендере. В тот раз, когда ты пришла ко мне на работу, она умоляла меня ей помочь, но я отказался и окончательно порвал с ней.

Не верю.  С ресниц готовы сорваться слёзы.

— Я два раза на вас натыкалась, и вид у вас был как у сладкой парочки. А раз она посмела сделать карьеру за счёт тебя, это доказывает, так что вы двое не так уж невинны…

Увидев, что я готова расплатиться, Лу Юйцзян начинает нервничать:

— Цзинчжи, не плачь. Я просто хотел тебя разозлить. Ты каждый день проводила с Чи Фэйфанем, как я мог не злиться? У меня с ней ничего не было, мы просто поужинали пару раз. Если я тебя сейчас обманываю, то я просто кобель в таком случае!

Ладно!

Если уж благородный Лу Юйцзян начинает себя проклинает, значит его слова недалеки от истины. С полученной информацией мне остаётся понемногу пересмотреть его приговор.

Я улыбаюсь сквозь слёзы и треплю его лицо. 

— С мыльной оперой на сегодня покончено, пошли домой.

Он выпадает в осадок, не зная смеяться ему или плакать.

— Е Цзинчжи, как ты можешь так меня пугать?

Ой-ой, так тебя оказывается легко напугать. Не будь я беременна, я бы сейчас так тебя попугала.

Хмурю брови и говорю:

— Кто тебя пугает? Я беременна, моё настроение меняется каждую минуту. Надеешься, я продолжу плакать и наматывать сопли на кулак? Если хочешь, я сейчас заплачу…

Он выбрасывает белый флаг:

— Нет, нет…

Лу Юйцзян оказывался таким ласковым, стоило только забеременеть. Теперь он так хорошо ко мне относится, покупает всё что я захочу, готовит всё что пожелаю, не ругается, лишь целый день меня балует. Если скажу, что луна квадратная, он признаёт, что она действительно угловата.

Но не проходит и двух дней, как мне становится невообразимо скучно, что я готова драть на себя волосы. Лу Юйцзян боится всего на свете. Постоянно держит меня за руку, чтобы я не дай бог ни упала, и чуть ли не кормит с ложечки. И хотя я очень злюсь, так он возмещает мне всё что не додал за последние несколько дней, но дни текут так медленно, что я уговариваю его вернуться на работу.

— Если не будешь управлять компанией, потеряешь бизнес!

— Тьфу, тьфу, тьфу. Не каркай!

— Это я-то каркаю?

Его голос падает на октаву, и он покорно говорит:

— Не злись. Это я о себе.

Как можно продолжать жить, если все дни проходят в сплошной лени? У меня кости уже устали лежать, так что я умоляю Лу Юйцзяна:

— Возвращайся на работу, я никуда не сбегу.

В результате он никуда не уходит

— Я никогда тебя не брошу. Буду всегда вместе с тобой.

Решительно и беспрекословно, звонко и чисто.

Если этот мужчина чего удумал, то его и десятью тепловозами не оттащить.

Захожу с другого бока:

— Может, я поеду вместе с тобой. Так ты сможешь работать. А после дел придёшь и посмотришь в каком я состоянии.

— Тебе нельзя на самолёт. Это слишком опасно. И на поезд тоже нельзя. Лучше всего остаться здесь. С компанией у меня всё под контролем. А если что случится, проведём совет директоров в Шанхае. К тому же в прошлом году мы открыли филиал в Санье.

Я забыла, что этот человек, как только узнал про мои приключения в ночном поезде, развил целую фобию из-за того, что роды могут начаться в любом месте. У него настолько разыгралась фантазия, что он решил использовать своё положение депутата ВСНП, чтобы внести законопроект о запрете беременным садится на поезда во избежание непредвиденных ситуаций. Он не боится навлечь на себя национальный гнев, так что этот парень просто… безнадёжен.

Я подавлена, мне скучно. Остаётся только целыми днями клянчить у него:

—    Скажи, что любишь меня.

Он тут же отвечает:

— Я люблю тебя.

— Когда ты в меня влюбился?

— Давным-давно.

— Как давно?

— Так давно, что ты не могла догадаться о моих чувствах.

Я совершенно не удовлетворена подобным ответом.

— Как давно?

— С того момента, как ты ударила меня ведёрком с мороженым.

Я верю ему — и это так странно!

Он столько всего стал мне запрещать. К примеру, чтобы я не наклонялась завязывать шнурки, накупил мне целую кучу балеток. Каждый раз как мы выходим на прогулку, он садится на корточки, чтобы помочь мне обуться, словно от одного наклона я наврежу малышу. Под запрет попал также целый список продуктов. Нельзя острое, так это слишком горячая пища. Каждый день заставлял есть рыбу и мясо или фрукты. В результате я превращаюсь в толстенькую кругленькую панду.

Каждый визит к врачу он отметил кружочком в календаре. По поводу опухоли нервничает больше меня, однако стоит заволноваться мне о беременности, как о начинает успокаивать меня словами: «Всё будет хорошо».

Каждый раз как он провожает меня в больницу на обследование, он не даёт мне поговорить с врачом. Я особо не думаю об опухоли, так как стоит мне о ней заговорит, как он старается перевести тему.

Я вынуждена обратится к психологу, и тот относится к моей проблеме со всей серьёзностью:

— Это типичное тревожное расстройство будущего отца. Пусть приходит на консультацию.

Но Лу Юйцзян отказывается обратится за помощью, упрямо защищая своё поведение:

— Я не болен.

Он не болен, но сведёт с ума меня.

Слава Небесам, беременность длиться всего девять месяцев и слава богу опухоль до сих пор не опасна. Я знаю, садистка, написавшая мою историю, почувствовала, что ход со смертельным заболеванием был слишком жестоким, поэтому меня отпустила. Но также «наградила», послав Лу Юйцзяна мучить меня и пытать, пока я рожаю.

И вот когда я уже нахожусь на грани, и мы с Лу Юйцзянем устраиваем крупную ссору, я неожиданно чувствую толчки.

Я провожу ночь в госпитале, так как Лу Юйцзян уже заранее забронировал палату. Сервис в больнице отличный, и на выбор несколько типов блюд.

По результатам всех обследований не выявляется никаких ухудшений. Старый профессор поражён.

— Это чудо.

Я благодарна улыбке удачи. У меня было всего десять процентов надежды, но мне повезло.

— Если бы я не боролась, чуда бы ни вышло.

Я признаю, что очень пугливая, я хочу ребёнка, но также хочу жить, но судьба заставила меня выбирать, поэтому я могла лишь бежать навстречу опасности. Я не ожидала, что смогу взобраться отвесной скале и произойдёт чудо, и бог даст мне поднять ладонь на вершине и увидеть лучи солнца сквозь пальцы.

Пусть и крошечная, надежда меня не оставила.

Мы решились на кесарево сечение, потому что Лу Юйцзян беспокоился, что роды пройдут слишком тяжело и повлияют на опухоль. Так как я видела в поезде как проходят роды, меня страшит весь процесс, так что я толкаю лодку по течению и соглашаюсь на кесарево.

Я не знала предполагаемую дату родов, так как совершенно не помнила, когда у меня были «гости».  К счастью, Лу Юйцзян всё помнил, поэтому врачи рассчитали дату, но я не думала, что наш ребёнок окажется таким нетерпеливым и решит родиться на неделю раньше. Видимо, он просто не может дождаться посмотреть на этот мир. Сегодня я просто восхищена Лу Юйцзяном: пока я приходила в себя после сна, ощущая небольшой дискомфорт в животе, он неожиданно встал и спросил меня:

— У тебя схватки? Поехали в больницу!

Не знаю, как он понял. Этот человек знает меня как облупленную. Неудивительно, что я столько лет ему проигрывала. С таким врагом как он, выиграть было бы слишком странно.