Алина Зарайская - Мама, я доктора люблю

— В обычном парфюмерном. Я так и знала, что тебе понравится.

— Салик! — позвала Полина. — Ты извини, что он не выходит встречать, ему надо по делу ехать — он одевается. Салик!

— Иду, иду.

— Нет, стой, не выходи.

Полина открыла крышечку дезодоранта и немного распылила его на себя, потом взяла в руку бутылку вина и прошла в комнату.

— У вас что, разлилось вино? — тут же послышалось оттуда. — У тебя даже от блузки пахнет.

В ответ раздался смех Полины, потом несколько слов и низкий смех Салика. Через мгновение они оба вышли к Анжеле.

— Здравствуй. Классную штуку ты нашла.

— Здравствуй, — улыбаясь, обернулась Анжела.

— О, румянец на щеках, улыбка. Ты отлично выглядишь! Значит, все в порядке?

— В полном!

— Ну и хорошо. Тогда я со спокойным сердцем покину вас, милые дамы. Не скучайте!

— До свидания.

— Счастливо! — Полина горячо поцеловала Салика и закрыла за ним дверь. — Ну что ты стоишь, как будто не дома? Проходи.

Круглый журнальный столик в комнате был уставлен тарелочками со всевозможными закусками, в мягком свете торшера поблескивали бокалы и темное стекло двух бутылок. Девушки уютно устроились в мягких креслах, звонко чокнулись, и разговор полился, плавный и спокойный, какой редко удавалось наладить с энергичной взбалмошной Полиной. Но сегодня, видимо, что-то было с погодой, а может быть, полнолуние или влияние каких-нибудь планет располагали к неспешному, негромкому, обстоятельному разговору. И Анжела долго, несколько часов рассказывала почти не перебивавшей ее Полине сначала про Володю, а потом про встречу с Игорем, про то, что узнала от него. Когда она закончила рассказ и вопросительно посмотрела на подругу, был уже первый час ночи.

— Да-а-а, дела, — протянула Полина. — Сейчас обсудим, только давай сначала решим, что ты останешься у меня ночевать, а то уже первый час, а Салика сегодня не будет, он не сможет тебя подвезти.

— Хорошо, если не помешаю.

— Ты специально меня дразнишь, да? — притворно-обиженно скривилась Полина.

— Почти, — улыбнулась Анжела. — Послушай, — сосредоточенное напряженное лицо Анжелы вдруг просветлело, — а может, Володю не надо увольнять, а? Может, его надо просто вылечить? Психотерапевт, санаторий там какой-нибудь. Ведь Игорь прав, считая, что нужно выяснить причину такой резкой перемены в человеке.

— Да какой резкой?! — возмутилась Полина. — Он всегда был подонком, но пока был мелкой сошкой, это нужно было скрывать по возможности, а теперь, когда до власти дорвался, и расслабился, обнаглел.

— Ты так думаешь? — Анжела с сомнением покачала головой. — А мне кажется, что-то все-таки произошло. Он, конечно, подлец, но не дурак, чтобы так глупо вести себя в должности главврача, перекрывая себе дальнейшую карьеру.

— Но нам этого все равно не узнать. А лечить ты его как собралась? Насильно, что ли? Сам-то он не пойдет. Да и вообще, сколько можно тратить на него свое время и нервы?! Ты уже и так столько для него сделала, что он тебе ножки должен целовать миллион раз каждый день! А если добро на человека положительно не влияет, значит, он уж такой закоснелый мерзавец, что ничего для него сделать больше нельзя. А нужно обезвредить, заботясь о других, ни в чем не повинных, людях.

— Ты права, — Анжела тяжело вздохнула. — Но так тяжело, так обидно сознавать, что человека нельзя сделать лучше, добрее, честнее…

— Эх, Гжелка-Анжелка, — Полина протянула ей полный бокал, — давай выпьем, выпьем за то, чтобы таких, как ты, было в нашем мире больше и чтобы они меньше страдали. Идеалистка ты моя ненаглядная!

Тоненько звякнули бокалы, и, словно им в ответ, в коридоре звякнули ключи.

— Салик вернулся, — ласково улыбнулась Полина, глядя куда-то в полумрак комнаты.

— Еще не спите, девушки?

— Привет. Садись, посиди с нами немного. И спать пойдем. Я-то сегодня не работала, а вот Анжела, наверное, устала.

— Ничего, сейчас ее усталость как рукой снимет. У меня для вас сюрприз есть. Сейчас принесу. — Салик вышел, а через минуту вернулся с огромным арбузом. — Ну как? — широко улыбнулся он.

— Обалдеть! — девушки изумленно смотрели на полосатый шар. — Откуда в начале мая?

— Харимчик привез. — Салик положил фрукт на середину стола, принес тарелку и нож, и через минуту все трое радостно выковыривали черные семечки из ярко-красной сахарной мякоти.

Вскоре Анжела ушла спать, а Полина еще долго рассказывала Салику про Володю и советовалась с ним, чем тут можно помочь.

На деревьях набухли почки, городские скверы покрылись светло-зеленой травкой, Ломня стала пронзительно синей, почти такой же, как отражавшееся в ней небо. Анжела каждый день уезжала гулять в сосновый бор, по-детски радовалась теплому солнцу, пахнущему лесной свежестью ветерку и веселому птичьему гомону.

«Как хорошо! — думала она, глядя на золотистые стволы огромных корабельных сосен, на их изумрудные ветви, на упирающиеся в небо недосягаемо высокие вершины. — В такое время надо влюбляться! Влюбляться и полной грудью вдыхать наполненный любовью и счастьем воздух! Ведь прошлой весной мне было хорошо, я была счастлива… Все плохое случилось уже потом, в Петербурге, до которого отсюда так далеко. Да и не заканчивать же жизнь из-за неудавшейся попытки стать счастливой?! Я чувствую, что впереди что-то есть, что-то радостное и настоящее. Надо только идти ему навстречу и ничего не бояться».

Однажды Анжела возвращалась с такой прогулки, держа в руке букетик подснежников. Вдруг ее вернул к действительности голос, который она совсем не хотела слышать, особенно здесь и сейчас. Анжела остановилась и подняла глаза. Она не ошиблась — перед ней действительно стоял Володя. В каком-то дорогом элегантном костюме, но небритый и бледный, с ввалившимися глазами.

«Боже мой, во что он превратился! — с невольной тоской подумала Анжела. — И всего за несколько месяцев…»

— Здравствуй, — она посмотрела на него. — Что ты здесь делаешь? Решил прогуляться, полюбоваться пейзажами и подышать свежим воздухом?

— Нет. Ты же знаешь, я не любитель такого сентиментально-романтического времяпрепровождения. Мне больше по душе величественные архитектурные ансамбли, творения человека, а не Бога. Я пришел сюда специально, чтобы встретить тебя. Я часто вижу, как ты возвращаешься с прогулки по аллее.

— Зачем я тебе понадобилась? Опять оказать какую-нибудь услугу? — Анжела криво усмехнулась.

— Нет. На этот раз нет. Или, может быть, да. Я искал тебя, чтобы сделать тебе предложение. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— У тебя уже есть жена, — они так и стояли в полутора метрах друг от друга, не делая ни одного движения, чтобы уменьшить это расстояние: Володя из опасения вызвать в Анжеле раздражение, а она просто потому, что он был ей неприятен.

— Мы развелись.

— Все равно. Я больше не люблю тебя. Уже давно. И надеюсь, ты не считаешь, что меня можно соблазнить твоим положением или деньгами. Я прощаю очень многое, почти все. Но всему есть предел. И главное, повторяю, я просто не люблю тебя. — Анжела из жалости не стала говорить ему, что знает о том, какой он ведет образ жизни, о том, что его и так уже сильно пошатнувшаяся репутация вот-вот рухнет, и о том, что в таком состоянии, в каком он теперь, его вообще невозможно полюбить и решиться связать с ним жизнь.

— Это твое окончательное решение? — Володя мрачно опустил голову.

— Да, — кивнула Анжела, прямо глядя на стоящего перед ней мужчину.

— Хорошо. Я все понял! — Он зло и в то же время очень грустно посмотрел на нее и, резко повернувшись, быстро зашагал прочь.

Анжела облегченно вздохнула и тоже поторопилась. Ей было немного страшно.

В городе, на еще людных, освещенных улицах ей сразу стало спокойнее. Но Анжела все же позвонила Полинке и попросила разрешения переночевать сегодня у нее, так как родители были на даче и оставаться дома одной не хотелось.

— Боже мой, да конечно, приходи — не задавай глупых вопросов. У тебя что-нибудь случилось?

— В общем-то нет, но крайне неприятно. Я тебе расскажу, когда приду.

— Хорошо. А где ты сейчас? Может быть, послать Салика тебя встретить?

— Нет, спасибо. Я уже недалеко. Минут через десять буду.

— Да на тебе и в самом деле лица нет! Что случилось? Хотя нет, подожди, — сама себя оборвала Полина. — Давай-ка сначала под горячий душ да чаю с успокоительным бальзамчиком. Придешь в себя, тогда и расскажешь.

Анжела беспрекословно послушалась подругу. Почти успокоившись, она сидела с ногами на кресле, заботливо завернутая в пушистый Полинин халат и допивала горячий чай с какой-то национальной таджикской травяной настойкой.

— Ну, — спросила Полина, — надеюсь, не Володя опять?

— Володя, — Анжела виновато опустила голову, словно и в самом деле провинилась.

— Господи! Что же на этот раз?! Я уже даже и придумать не могу!

— Он хотел, чтобы я вышла за него замуж.

— Что?! — Полина чуть не подавилась печеньем. — Ну, это уже даже не наглость, не хамство, даже не подлость! Это… это…

— Он ничего такого не сделал, — Анжела поспешила успокоить друзей и за руку потянула уже вскочившего было Салика на место. — Знаешь, так обидно — такой был день хороший, радостный. Я вот подснежников нарвала, — кивнула Анжела на заботливо поставленный в вазочку букетик, — шла, мечтала… А тут — на тебе! Одним своим появлением все перечеркнул… — У нее даже слезы на глаза навернулись.

— Ну все, начинается! Вот уже и слезы! Нет, так не пойдет. Я не могу допустить, чтобы он постоянно отравлял тебе и так чуть не потерянную из-за него жизнь! — решительно сказала Полина.

— И что ты сделаешь?! — испугалась Анжела.

— Не бойся, убивать никого не буду, — угадала ее мысли подруга. — Володей твоим пусть занимаются власти. А я позабочусь о тебе.

— Как?

— Завтра узнаешь, — Полина загадочно улыбнулась. Ее глаза задорно блестели, показывая, что она уже что-то придумала. — А теперь иди спать. Отдыхай. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Но спокойной ночь стала только под утро. А пока за окном не начал молочно белеть рассвет, Анжелу мучили кошмары.

«Господи! Неужели он будет всегда мучить меня?! Не наяву, так во сне!» — и, еле сдерживая слезы, Анжела повернулась на другой бок.

Она устроилась поуютнее, закрылась одеялом с головой и стала гадать, что же могла придумать Полина, как, бывало, в детстве, накануне праздников, гадала, что же подарят ей родители. Так, с мечтательной улыбкой, она и уснула. До самого пробуждения перед ней кружились вереницы подарков, которые она когда-либо получала или дарила сама.

Утром девушку разбудил звонкий смех подруги, о чем-то рассказывавшей на кухне Салику. Анжела сладко потянулась, зевнула и бодро откинула одеяло. В окно сквозь тюлевые занавески светило солнце, росший у дома тополь покачивал ветками, уже украшенными маленькими клейкими листочками. Анжела быстро оделась, открыла форточку и на несколько секунд подставила солнцу и ветру улыбающееся лицо. Потом взглянула на часы — и ахнула: было уже почти двенадцать.

— Доброе утро! — встретили ее все еще смеющиеся Полина и Салик. — Садись завтракать.

— Доброе утро! Спасибо. Только умоюсь.

— Ну вот, я придумала, как мне с тобой быть, и даже уже все приготовила, — довольно улыбаясь, сказала Полина, когда Анжела, освеженная холодной водой и мятной зубной пастой, вышла из кухни. — Вот, — она протянула подруге продолговатый конверт.

— Что это?

— Посмотри.

Анжела открыла конверт и осторожно вытянула из него красочную полоску глянцевой бумаги.

— Путевка в Венецию?!

— Точно! — Полина и Салик радостно переглянулись.

— Да вы с ума сошли! Я не поеду!

— Куда ты денешься? Все уже оплачено, бумаги подписаны, билет на самолет, отель, программа… Так что собирайся — завтра в семь утра поезд до Новосибирска. Я, кстати, прокачусь с тобой — у меня там родственники. А оттуда уже прямой рейс, прямо в город карнавалов и дворцов. Обратно из Новосибирска тоже поедем вместе, я тебя там дождусь. А пока мы с тобой будем радоваться жизни и отдыхать, Салик с Игорем, с которым мы уже связались, займутся Володей.

— Что вы хотите с ним сделать? — побледнела Анжела.

— Господи, ты неисправима! — рассмеялась Полина. — Да ничего ему не сделают! Лишат должности, разузнают ситуацию, может быть, отправят на лечение, если это действительно нужно. Ну, мы же люди, в конце концов! И все, хватит о нем! Это ж кому рассказать — больше всех переживает и заботится о нем девушка, которая больше всех от него и пострадала! Знаешь, Анжелка, я, пожалуй, скоро вообще перестану верить, что ты женщина из плоти и крови — буду думать, что ты ангел небесный. Это гораздо правдоподобней, честное слово! Ну а теперь одевайся, Салик отвезет тебя на дачу, к родителям — рассказать, попрощаться, гостинцев отвезти. А через несколько часов он тебя заберет, мы заедем к тебе, соберем чемодан и зарулим куда-нибудь выпить за предстоящее путешествие. И не спорь! Одну я тебя здесь оставлять не намерена. Ну, удачи! — Полина крепко поцеловала подругу и закрыла за ней и Саликом дверь.