- Эй, Марли, проверь все наши старые кассеты, - Пол достает обувную коробку из-под своего сидения, - Я не включал их по дороге сюда, поэтому мы сможем прослушать их вместе.

Я сижу за обеденным столом и размещаю в своем блоге пост о моем новом приключении, когда поднимаю глаза и рассматриваю коробку в руках Пола.

Опустившись в сидение прямо за кабиной, я сажусь прямо за Полом.

- Не может быть, мы сохранили их?

Я провожу большим пальцем по нашим дорожным записям.

Помните, раньше, до того как появились MP3-проигрыватели и даже CD-диски, были такие маленькие штуковины – кассеты. Она могла поместиться в вашей руке и если лента вылезала из нее, ее можно было вправить карандашом. А если вы были счастливчиком, в вашей семье был двух-кассетный проигрыватель, позволяющий делать тебе собственные смешанные записи, проигрывая одну, и записывая на вторую, одновременно. В этом была какая-то магия – создавать свои собственные записи. Было невозможно остановиться, как будто вы были гигантом музыкального мира. Пол и я проводили часы, составляя идеальный плейлист, и спасибо обширной родительской коллекции записей, мы были способны составлять невероятные миксы, которым позавидовал бы ди-джей Джэззи Джефф.

Я сдерживаю смех, когда читаю одну из надписей маркером.

- Крутой Рок для Крутых Рокеров. Пожалуйста, мы можем послушать вот эту?

Пол кивает в согласии.

- Это одна из тех, которую я искал, - он смотрит заговорщическим взглядом на папу, который ему подмигивает. Я слишком взволнована от предвкушения, что даже не обратила внимание на их переглядывание.

Я сижу, скрестив ноги, на сидении и жду, когда заиграет первая песня в динамиках. Через несколько секунд, голос Пола из средней школы гремит в «Тэси», сотрясая деревянные панели.

- Для всех крутых рокеров здесь. Пусть ваша жизнь будет наполнена гитарными рифами и плохими барабанщиками. Поехали.

Ох, и когда вы делаете смешанную запись на кассету, вы конечно, можете записать себя, как будто вы выступаете на своей собственной радиостанции. Мы использовали эту возможность… постоянно.

Я наклоняюсь вниз, держась за живот, когда истерически хохочу о детского голоска Пола.

- Попищать немного? - спрашиваю я, по-прежнему смеясь. - Звучит, как будто ты делаешь ужасную пародию на Виктор-Виктория (комедийный музыкальный фильм о певице Виктории, которая притворяется мужчиной-трансвеститом).

- Это было круто, - гремит отец, с широченной улыбкой на лице.

Пол пожимает плечами и прибавляет громкости.

Качество поскрипывает, вероятно, из-за старых динамиков и самой кассеты, но нам нет до этого дела, после первой песни «Богемская Рапсодия» группы Queen, грохочущей из динамиков. В унисон, мы все пытаемся соответствовать сопрано Фредди Меркури, но получается только разрыв барабанных перепонок.

Папа и Пол отрываются в стиле Мира Уэйна (эксцентрическая кинокомедия), в то время, как я сижу спиной и танцую как будто я в клубе. Это по-прежнему рок, но у него все равно есть ритм, и я не думаю о голове, которая с хлопком ударяется об изголовье сидения.

Я вздыхаю, когда вспоминаю, когда моя голова в последний раз билась об изголовье. Это был парень с козлиной бородкой, которая щекотала мой подбородок, и мы никогда не переходили от небольших ласк, потому что я постоянно хохотала от вида его подбородка, но он все равно пытался меня погладить. Он очень быстро оказался за моей дверью.

Потом был мужчина-модель. Черт, он был горячим. Загорелый блондин с крошечным писюном. У нас была половая связь, но вообще-то я не могу припомнить, чтобы он доводил меня до оргазма, наверное, из-за отсутствия проникновения. На самом деле, я думала, что невозможно иметь настолько маленький член, но блондин внес для меня новое значение - член-макаронина. В ту ночь, я наслаждалась только его мускулами, пытаясь запомнить их как можно ярче, чтобы потом использовать при мастурбации.

Неужели это было так давно? М-да, это было давно. Если бы моя вагина могла кашлять, то она бы откашляла паутину и записку: «Просто засуньте член и покончим с этим. Девочке нужна ее колбаска».

- Готовься, Марли, - кричит Пол сквозь песню.

- Что? - спрашиваю я, избавляясь от мыслей о моей одинокой вагине, и пытаюсь сообразить, что за песня играет.

«Satisfaction», Rolling Stones.

- Нет, - я трясу головой и скрещиваю руки.

- Это традиция, - настаивает Пол.

Я смотрю в окно и спрашиваю:

- Здесь даже нет ни одной машины рядом с нами

- Это традиция, - гремит отец.

- Мама никогда так не считала. Она перевернется в могиле от такой просьбы, - я беру мамину фотографию. Меня это не волнует.

- Маме никогда это не нравилось, но она никогда не отказывалась, так что не используй это в качестве оправдания, - на папином лице появляется ухмылка.

Я должна быть его маленькой девочкой! Он всегда выбирал мою сторону.

- Я не буду никому показывать свою задницу! – я вскидываю руки в воздух.

Да, вы правильно все поняли. Моя семья по очереди показывает задницу людям. Всякий раз, когда играла определенная группа во время нашего путешествия, мы должны были показать задницу кому-то проезжающему в другом автомобиле или не очень везучему автостопщику, которого мы видели первый раз в жизни. Я даже не могу припомнить, когда это стало правилом в наших путешествиях, но однажды это произошло и закрепилось. К сожалению, The Rolling Stones моя любимая группа.

- Марли, лучше быстрее снимай штаны, или я превращусь в огромного «жениха-зилу» (в оригинале groom-zilla – сочетание слов groom(жених) и Godzilla(Годзилла), какого ты никогда не видела прежде, - угрожает Пол.

- Вы ведь знаете, что это намного заманчивее для меня. Я бы заплатила, чтобы увидеть превращение в «Жениха-зиллу».

- Нет, если только это не подразумевает размазать твой драгоценный макияж по стеклу.

- Не надо, - сержусь я.

- Проверь меня, - Пол смотрит назад с лукавым взглядом.

- Ладно! - сдаюсь я, - Я покажу задницу следующей машине, которая будет проезжать мимо нас. Ты доволен?

- Очень, - Пол расслабленно откидывается на сидение, напевая слова «Satisfaction». В этот момент я захотела поколотить его по голове заостренными носками моих туфель, но сдержалась.

- Автостопщик справа, - зовет отец.

Просто замечательно.

- Вы издеваетесь, - я выглядываю в окно, чтобы увидеть автостопщика с задранным к верху большим пальцем.

- Давай, Марли, снимай, - настаивает Пол.

- Есть что-то извращенное в том, что ты настаиваешь, чтобы я сняла штаны. Ты понимаешь это, так ведь?

- Не льсти себе, - парирует Пол

Из моего окна видно как мы приближаемся к автостопщику, поэтому я поворачиваюсь к окну рядом с дверью, делаю глубокий вдох и спускаю штаны вниз, прижимая свои ягодицы к холодному стеклу окна, в это же время папа притормаживает «Тэси».

- Что ты делаешь? – спрашиваю я, моя задница висит в воздухе.

- Его нужно подвезти, - отец прижимается в сторону автостопщика и останавливается напротив него.

Моя задница размазана по окну, когда «Тэси» останавливается. Чувство унижения пробегает сквозь меня, когда я натягиваю штаны с лодыжек, и карабкаюсь к столу, где я хватаю ручку и давлю на нее, пока не показывается кончик.

- Какого черта ты творишь? – я практически кричу. - Мы не берем попутчиков!

- Будет весело, - отвечает отец, - Впусти его, Пол.

- Нет, не надо! – я кричу, готовая к драке с ручкой, которую собираюсь использовать, как колющее оружие.

Мой отец сошел с ума. Я знаю, он стареет и свадьба Пола - большой стресс для него, но подбирать попутчиков? Неужели он потерял свой любящий рассудок?

Я не пессимист. Я одна из тех девушек, у которых стакан наполовину полон, но я точно не наивная. Я видела эти фильмы про психов-убийц и читала газеты. Есть такие ужасные люди в мире, которые только и жаждут найти свою следующую жертву.

Семья в старом, расшатанном трейлере, одетая в одинаковые рубашки и кепки – для меня выглядит, как идеальная жертва.

Дверная ручка дергается и я молю Иисуса, Марию и Иосифа спасти меня сейчас, или спасти меня и бросить Пола в руки убийцы, или дать нам попутчика без намерения содрать с нас скальп, чтобы съесть его позднее.

Дверь распахивается, и свет обволакивает мужчину с рюкзаком, закрепленным на его спине. Все что я увидела, что он высокий, сложен, как пожарник, с благородной бородой такой же, как у папы и Пола.

Мужчины и их бороды.

- Полегче там, убийца. Что ты собираешься сделать? Будешь тащить меня, пока я не умру?

Я знаю этот голос, я мечтала о нем, я воспроизводила этот голос снова и снова в своей голове. Я представляю сильный грохот от этого голоса, который прокатывается по всем выпуклостям моего тела.

Мужчина закрывает дверь, и мои глаза привыкают к освещению. Небольшой вздох вырывается у меня изо рта, когда я понимаю кто этот автостопщик.

Портер Смит.

Лучший друг Пола и мужчина, который разбил мое сердце четыре года назад.

- Портер, рад тебя видеть, мальчик, - смеется отец на своем сидении. - Рад, что ты напугал нашу девочку.

- Привет, Берни, - Портер здоровается с моим отцом рукопожатием, пока я сижу в оцепенении на своем месте, не в силах пошевелиться. - Пол, борода тебе идет.

- Спасибо. Я тоже себе так говорю, - Пол поглаживает бороду, которая, на мой взгляд, выглядит дебильно, ему никогда не шла растительность на лице. По сравнению с моим отцом и Портером, он выглядит как двенадцатилетний мальчишка, который пытался использовать «Регейн» (средство по борьбе с выпадением волос), но с треском провалился.

Пока Портер разговаривает с отцом и Полом, я не могу не разглядывать его. Он немного старше, но в двадцать шесть лет выглядит хорошо. Его грудь прекрасно развита, отчего его рубашка выглядит, как будто грудные мышцы готовы разорвать ее. И могу ли я увидеть его пресс? Я присматриваюсь, да, вот и он, сложен в ряд. По какой причине я смогла увидеть его пресс - ну, потому что его рубашка заправлена в джинсы, демонстрируя его светло-коричневый ремень. Его джинсы спущены опасно низко на его узкой талии, обтягивая его бедра и задницу.

Он держит свою сумку, и я с восхищением наблюдаю, как подрагивают его сухожилия на предплечьях от каждого его движения. Он определенно превратился в мужчину, в этом нет никаких сомнений.

Я перевожу взгляд на его лицо, такое же, каким я его помнила годами, и обращаю внимание на некоторые изменения, с тех пор как я его видела в последний раз. Его борода намного гуще, и переходит в изумительные взлохмаченные каштановые волосы, на которые натянута эта глупая красная кепка, которую он отказывается выбрасывать. Его карие глаза искрятся через край, и я, по-прежнему вижу едва заметный шрам на его левой щеке, который он получил, когда упал на колючую проволоку, когда мы были детьми. Вокруг его глаз видны легкие морщинки от смеха, которые делают его благородным и прямо над его бородой, безошибочно, ямочка. Такая раздражающая, но безумно сексуальная.

Вместо того, чтобы сосредоточиться над тем, какой он красавчик, я пытаюсь убедить себя, что он меня раздражает… самый ужасный мужчина, которого я встречала. Но в тот момент, когда он смеется над чем-то, что сказал Пол, и появляется ямочка над его бородой, - внутри меня все сгорает и все, что я чувствую к нему, накрывает меня с головой.

Это правда. У меня было непростое расставание с лучшим другом моего брата. Я очень сильно полюбила его, с той минуты, как он вошел в наш дом и сказал, что будет нашим соседом. Пол и Портер стали лучшими друзьями, а я стала раздражающей младшей сестрой, которая ходила по пятам, стараясь не отставать от хулиганов. Он очаровал меня своими карими глазами, которые были настолько темными, что было не видно зрачков, и его низкий баритон, который до сих пор преследует меня во снах. Со своими темными глазами и растрепанными волосами, когда он был моложе, я считала его загадочным.

Я росла, наблюдая, как он работает на нашей ферме, и занимается всеми возможными видами спорта с Полом, на университетском уровне, как он выпускается вместе с Полом, и временно уезжает, чтобы помочь папиному другу, Томасу. Иногда, они оба, Пол и Портер приезжали на каникулы, и с каждым визитом мое сердце все больше принадлежало ему. Только на четвертом году моего обучения в средней школе, я, наконец почувствовала, что значит быть одержимой им, и потом что значит, когда разбивается сердце из-за мужчины, которого ты боготворила годами.

Он уничтожил всех мужчин для меня, и я так и не смогла в полной мере ощутить его самого, только на тоскливом расстоянии.

- Почему ты не растолстел?

У меня перехватывает дыхание, интересно я сказала это вслух или только в своей голове. Мой страх подтверждается, когда Портер поворачивается ко мне лицом. Он бросает свою сумку и засовывает руки в карманы, с улыбкой на лице. Его карие глаза прожигают меня насквозь, и мое сердце колотиться в груди. Наблюдать, как предмет обожания детства превращается в мужчину, достаточно трудно, но столкнуться с тем, кто разбил тебе сердце четыре года назад – мучительно.