— Ничего не устроилось, — сухо возразила Джейн.

— А вот это ты зря! — заявил Жора. — Ты бриллиант, спору нет, но тебе оправа нужна и крепкая мужская поддержка. Геннадий — человек богатый и основательный. И влюблён. Другая бы счастлива была и меня благодарила.

— Жора, скажите, сколько стоит эта ваша услуга — организация знакомства со мной? — язвительно спросила Джейн.

— Честно?

— Хотелось бы!

— Дорого! Ты же девушка недешёвая! Ты же уникальный продукт!

— Так сколько же я стою по вашему тарифу?

— Десять тысяч евро отвалил мне влюблённый Анисимов за свидание с тобой — цинично заявил Жора. — Десять штук еврейских денег! Десять тысчонок бледных европейских фантиков налом! Называй их, как хочешь, а бабки — они и в Африке бабки. Ну, что ты так укоризненно на меня смотришь? Мне нечего стыдиться. Я столько про тебя сведений собрал! Я всё подгадал, я нужным людям плачу за все входы-выходы на все мероприятия… VIP-зона, гримёрка, презентации и ужины… Думаешь, так легко попасть сюда с улицы?

— Людей подкупил, воспользовался моим замешательством, надавил на меня, заинтриговал Анисимова…

— Да какая разница, чем воспользоваться! — Липштерман разгорячился. — Главное — я исполнил его желание. Каждый зарабатывает, как может. Ты тоже людям мечты о красивой жизни продаёшь. Грёзы. Все те богатые бабы, которые в состоянии эти ваши дизайнерские шмотки «от кутюр» покупать, в них смешны, потому что давно уже со своей фигурой распрощались! А смотрят на тебя и верят тебе! Думают, что они такие же красавицы, как ты, а сами давно коровы старые! Ты тоже их интригуешь, вводишь в заблуждение!

— Но вы-то пытаетесь добровольно-принудительно устроить мою личную жизнь с господином Анисимовым, — парировала Джейн. — С чего вы взяли, что я продаюсь?

— В этом безумном мире всё продаётся и покупается! — воскликнул Жора. — И ты в том числе! Не ты первая, не ты последняя. Ты просто очень дорого стоишь и даже истинной цены себе не знаешь. У Анисимова к тебе любовь с расчётом. И это нормально! Сейчас любовь и расчёт перемешались. И я это доказал! Девушки, которых я пристроил к олигархам, сейчас счастливы и в гости меня приглашают в свои дома по всему миру! Это ты сейчас такая гордая, независимая, пока на гребне успеха. Как же, весь мир вращается вокруг тебя! А молодость просвистит быстро. Да и сейчас, вот возьмёт, да и обидится на тебя господин Анисимов…

— И что?

— Да он может акции любого парижского модельного агентства запросто купить! — выпалил Липштерман. — И журналы эти ваши глянцевые. И перекрыть тебе всю работу. Каково? Как тебе такой вариант?

— Зачем это ему? У него разве нет других более важных дел?

— А так просто! — заявил Липштерман. — За плевок в душу. Ладно, я погорячился, не бери в голову. Просто объясняю, что тебе повезло, а ты всё не веришь. Старших и опытных людей надо слушать! Чему тебя мать учила? Ну, ты сама-то рассуди — неужели этот твой смазливый мальчишка лучше?

— Кого вы имеете в виду? — Джейн почувствовала, как её сердце ухнуло куда-то вниз.

— Вот его, его! — сказал Липштерман и извлёк из внутреннего кармана пиджака несколько снимков, на которых Джейн увидела себя во время прогулок с Климом.

— Вы следили за мной…

— Я же сказал, что не зря деньги получаю. Следил я не сам, конечно, а мои помощники. Но эти фото Геннадий Анисимов не видел. Пока не видел. А вот это фото пока не видел твой драгоценный мальчик, — Липштерман достал снимок, на котором Джейн была запечатлена вместе с Анисимовым в ресторане. Он любовно протягивал ей коробочку с кольцом.

— Вы не смеете вмешиваться в мою личную жизнь, — тихо сказала Джейн.

— А я пока ничего и не сделал! Но уверен, что если показать этот трогательный кадрик твоему пареньку, то он сразу скиснет, как несвежий кефир. Ты ему покажешься лживой продажной куклой. А можно ему денег предложить, чтобы забыл тебя. Отступных. Возьмёт, как думаешь?

— Я не буду продолжать этот разговор, и буду жить дальше так, как считаю нужным. И не смейте больше подходить ко мне! Я сразу охрану позову. Я закричу, завизжу, оповещу, что вы мне угрожаете. Я устрою скандал. Хотите, я начну прямо сейчас? — Джейн была в отчаянии.

— Ладно, ладно, не горячись. Я ведь сам-то добрый и интеллигентный, — мирно и даже ласково сказал Липштерман. — Я ведь вижу всё и понимаю. Ты девочка ещё совсем, хоть и независимая вся такая. Ты из обычной скромной семьи, и ещё не забыла своё простое житьё-бытьё, не отошла от него. Ты слишком стремительно взлетела. Ты уже вхожа в высокие сферы, в аристократическое общество Jet-Set, но ещё не срослась с элитой ни душой, ни умом, ни телом. А вот как прирастёшь всей кожей и сердцем к роскоши, к широким возможностям, к комфорту, к виллам, яхтам и частным самолётам, так будешь цепляться за это всю свою жизнь. Опускаться ниже никто не хочет. Одним словом, аристократизм и истинная буржуазность не пустили внутри тебя своих корней. Там ещё только зёрнышко проклюнулось. Ты на грани двух миров — серости и блеска. You don't think rich! Наверно знаешь, что так говорят на Западе. Тебе решать, как жить. А я так, подсказал мимоходом. Я ведь сам такой, из глубины народных масс. Но я выбрался оттуда и обратно не хочу. Вот, пекусь о таких девушках, как ты. Ты же красавица! Так распорядись своей красотой с умом!

— И всё же я верю, что только собственные, заработанные в поте лица деньги приносят истинное удовлетворение. Я не стремлюсь попасть в элиту общества через постель олигарха, — упрямо ответила Джейн.

— А счастье было так близко! — сострил Жора. — Вольному воля. Вольному воля! Ну, пока!

И он послал ей на прощании свою двусмысленную улыбочку. Все фотографии Липштерман унёс с собой.

* * *

Вечером того же дня состоялся торжественный гала-ужин для участников модных показов. Джейн провела на этом мероприятии совсем мало времени. Ей удалось беспрепятственно улизнуть. В отеле она провернула свою уже привычную процедуру с переодеванием и поспешила встретиться с Климом.

— Я предлагаю прогулку на водном трамвайчике по Москве-реке. Скоро навигация закончится, а пока ещё теплоходы ходят. Как, согласна? — спросил Клим.

— Спрашиваешь! Конечно! — ответила Джейн.

С палубы открывался изумительный вид на городские набережные в осеннем убранстве. Деревья медленно облетали, и опавшие резные листья несло неспешным течением. Огни городских фонарей сливались в сплошные светящиеся полосы, которые тянулись вдоль реки, а свет их причудливо преломлялся и дробился в тёмном водном зеркале. Над рекой кружили красавицы-чайки. Они опускались совсем низко, а потом плавно взмывали вверх, широко раскинув белые крылья и волнующе вскрикивая. Даже не верилось, что в самом центре столичного мегаполиса возможна такая несуетная, неспешная жизнь. Время на реке замедляло свой бег. Открывалась возможность разглядеть простые и прекрасные тонкости бытия. Именно этого так не хватает в обычной круговерти повседневности!

Клим ласково обнимал девушку за плечи и время от времени грел ей руки своим дыханием и поцелуями. Джейн было спокойно и уютно плыть вместе с ним по реке. Негромко звучало радио, и какая-то молодая исполнительница с чувством распевала:

— Ну, наконец-то, ты в самом центре моей вселенной!

Ну, наконец-то, ты в эпицентре одновременно!

Ну, наконец-то, в моём сердце занято место!

Ну, наконец-то! Ну, наконец-то!

Джейн даже промурлыкала вместе с ней пару строк вполголоса, а потом спросила Клима:

— Кто это пел сейчас?

— Лера Массква, — ответил он.

— А Массква — это что, фамилия такая?

— Сценический псевдоним. Она сама придумала, а, может, продюсер подсказал. А ты что, не знаешь Леру Масскву?! — удивился Клим.

— Да как-то нет, — уклончиво сказала Джейн и повела плечами. — Я не очень-то разбираюсь в эстрадных исполнителях.

— Замёрзла? — забеспокоился Клим. Он приложил свою щёку к кончику её носа. — А носик у нас совсем холодный!

— С тобой рядом мне тепло. Спасибо за прогулку по Москве-реке. Хорошо тут. Красиво и спокойно.

— А как в Подмосковье сейчас здорово! Давай поедем в выходные на моей машине за город? Выкроишь время? А то у меня скоро отпуск закончится, и я опять буду вечерами занят в баре. Но мы обязательно что-нибудь придумаем, и будем встречаться как можно чаще. Я уже прикидываю, как быть. Придётся как-то изменить свой рабочий график.

Джейн тоже прикидывала, как ей лучше поступить. Клим не подозревал, что совсем скоро случится их расставание. Джейн уже обещала себе, что именно в этот вечер должна рассказать Климу всю правду, но всё оттягивала минуту объяснения. Она подбирала слова, мысленно выстраивала разговор, а Клим тем временем увлечённо рассуждал о предполагаемой совместной поездке на природу:

— Можно поехать вдвоём, а можно с моими друзьями. Я познакомлю тебя с отличными ребятами. Я покажу тебе такие места! Нет, лучше ехать вдвоём! Сейчас и грибы должны быть. Ты когда-нибудь собирала белые или подосиновики?

— Нет. Опята, сыроежки с мамой собирала, а других грибов живьём, в лесу, и не видела.

— Ну, белые грибы — это же чудо! Один нашёл — и уже на обед хватит! Ножка у него толстая-претолстая!

— Молодые люди, вас не затруднит ответить на мои вопросы? — вдруг вежливо обратился к ним незнакомец.

— В чём дело-вопрос? Излагай! — в шутливо-дружелюбной манере поинтересовался Клим.

— Я из газеты «Московский комсомолец», — живо пояснил парень. — Мне кажется, это очень удачное место для спокойного непринуждённого разговора. Романтическая прогулка по Москве-реке, вечерние сумерки… Всё располагает к беседе.

— Ясно, ты проводишь какой-то опрос! — сказал Клим. — Ну, давай, валяй, спрашивай! Только не долго! Чересчур не грузи! Мы ведь отдыхаем!

— Нет, что вы! — обрадовался корреспондент. Он поспешно приготовил диктофон и присел рядом.

— Не надо никаких бесед, — строгим голосом заявила Джейн. — Оставьте нас вдвоём.

— Да ладно, Женя, пусть спрашивает! — Клим пребывал в отличном расположении духа. — У человека работа такая. Нам ведь нетрудно ответить.

— Я не хочу! — твёрдо возразила Джейн.

— Что же, не повезло тебе, «Московский комсомолец»! — усмехнулся Клим. — Девушка моя не хочет на твои вопросы отвечать, а я с ней спорить не буду. Слово Женечки для меня дороже, сам понимаешь. Тут молодёжи много, так ты и поговори с кем-нибудь из ребят.

— Ну, как же так, Евгения? — удручённо сказал корреспондент. — Неужели вы мне откажете? А, может, всё же поговорим, а?

— Нет! — Джейн была непреклонна.

— Прости, брат! — Клим шутливо развёл руками.

— Хорошо, исчезаю, но не прощаюсь окончательно, — нехотя согласился молодой журналист.

Когда он удалился. Клим спросил:

— Женя, а что ты так с ним сурово? Он тебе чем-то не понравился?

— Будем считать, что не понравился, — уклончиво ответила Джейн. — Лера Массква душевно пела, ты так хорошо про грибы рассказывал, а он подошёл и всё испортил.


Когда сходили на берег у причала рядом с Киевским вокзалом, Клим спросил:

— Мне ещё нельзя провожать тебя до дома? Пора бы твоей тёте…

Он не успел договорить. Их неожиданно обступили люди с фотокамерами и микрофонами. Послышались щелчки, замелькали вспышки.

— Э, э, ребята, вы чего?! — недоумённо воскликнул Клим и крепче сжал руку своей подруги. — Что за ерунда такая!

— Как вам показалась Москва? Как вам московские модные бутики? Одежду каких дизайнеров вы предпочитаете носить в обычной жизни? Кого из российский кутюрье вы могли бы выделить? — людское кольцо вокруг них становилось плотнее, а вопросы сыпались один за другим.

Джейн настороженно молчала, а Клим возмущался:

— Да вы нас с кем-то перепутали! Какие бутики, какие кутюрье?! Вы о чём, ребята? Ну, хоть милицию вызывай!

— Госпожа Воронина! Ваш близкий друг не связан с fashion индустрией? Госпожа Воронина, каковы ваши дальнейшие планы? Правда ли, что на Западе вы известны, как Джейн? Как вам ночные клубы Москвы? Евгения, вы довольны своим успехом в Москве? Вы подтверждаете слухи о возможном сенсационном рекламном контракте с одним из столичных торговых домов? — после этих вопросов стало ясно, что репортёры ждали именно их.

У Клима буквально округлились глаза, и теперь он удивленно смотрел на Джейн. Ей же казалось, что журналисты хлещут её прямо по лицу. Она подала властный знак рукой, чтобы они стихли. Все замерли в ожидании её слов.

— Я не стану сейчас отвечать на ваши вопросы и тем более подтверждать слухи, — жёстко отрезала Джейн. — Заявляю, что расцениваю ваше появление здесь, как совершенно бестактное вторжение в мою частную жизнь. Я даю интервью лишь по предварительной договорённости и не всякому изданию.