Мужик должен их за версту обходить. Зачем? Чтобы другим неповадно было соваться в чужие задницы. Чтобы меньше было тех, которые со страху, что не встанет, на девок даже не лезут. Ты не прав, я не их ненавижу, а себя. Я все это прошел и знаю: если бы не было у меня этого выхода, то познакомился бы я с какой-нибудь девчонкой по — проще, отдалась бы она мне, и дальше пошло бы все нормально. А так, что получилось? Из семьи я состоятельной, знатной. Снобизма и гонора много. В университете все интеллектуалы с серьгой в ухе, на девок смотреть — пошло, ухаживать за ними — банально, на дискотеках тискать — вульгарно. Нравятся девочки классные, штучные, с изюминкой. Вокруг них всегда толпа. Каждый парень, который шел рядом с моей любовью, казался в сто раз лучше меня самого. Амбиции душили, дрочил на нее так, что член дымился. Рассказать некому, рядом те, кто считает, что спать с бабой может только плебей. Ты вообразить не можешь, какие вещи о женщинах говорят в этой среде! Любовь распирает, идти к проституткам — значит унизиться, изменить ЕЙ. А тут братское, теплое участие, суровые мужские ласки и, главное, ни страха, ни стыда. Мужчина с мужчиной, два друга, два единомышленника, два интеллекта решают между делом свои маленькие сексуальные проблемы. А когда это случилось, ты из мужчины превращаешься для нее в милое бесполое существо, с которым можно дружить. У нас интересные дамы заводят себе «голубого» мальчика-подружку. Этакое привидение, с которым можно обо всем поговорить, но сделать ничего нельзя. Я сам стал таким же надежным сердечным другом для той, которую так желал в университете. Я проводил с ней времени больше, чем любовники, и знал больше, чем подруги. Почему? С любовниками — сцены, страсти, ссоры, женщины — союзники временные, им всего не расскажешь, особенно когда ее муж свидание назначает. А мы — «голубенькие» — все поймем, никому ни скажем, пожалеем, утешим, выслушаем, иногда и переспать с нами можно, но это нас в мужчин не превращает. Однако я вырвался. Я один из немногих, кто вернулся с того света. Повтори мне виски, жаль, ты не хочешь перенести вылет на вечер, мы бы хорошенько выпили вместе. Помнишь твоего приятеля в «Террасе» случайно встретили? Не случайно? Ты опять про лыжи? Мы эту тему закрыли. Я понял, что ты псих, и считаешь, будто тебе твои партнеры крепления подпилили, чтобы ты шею сломал на спуске. Но я тоже псих. Я проиграл пари и теперь буду кататься на твоих лыжах. Шея моя все равно не в твоей власти. Перестань говорить ерунду! Я не собираюсь искать смерти из-за того, что моя жена с тобой переспала! Я тебе как раз пытаюсь объяснить, что я тебе благодарен. Ты нормальный мужик, встретил красивую женщину, добился ее и заодно ее мужу мозги вправил. Это мой второй шанс стать нормальным. Я за это должен выпить. Твое здоровье!

Первый шаг я сделал ради Лючии. Меня познакомил с ней мой приятель. Ему прислали в гости племянницу из Калабрии. Он попросил меня показать ей «Тайную вечерю» Леонардо, ну и поужинать потом. Одну он ее отпускать не хотел из-за привлекательности фигуры и неопытности, а мне можно доверить охрану юного тела, как волку капусту. Но мы ошиблись оба. Я влюбился, загорелся, возненавидел мужиков. Как привлечь ее женское внимание, я не знал, поэтому вспомнил о главном средстве обольщения — сделал ей предложение. Я ухаживал за ней красиво и напористо, делал подарки, развлекал, говорил комплименты, но не пытался уложить в постель. Чтобы мои бывшие любовники не приставали ко мне, я выдвинул версию богатого приданого и оборвал все старые связи. Ты видел Лючию, она прекрасна. Она пробудила во мне мужчину. Любовь к ней вернула меня к нормальной жизни. Но сам-то я нормальным не был. Зная это, перед свадьбой я прошел подготовку у лучших профессионалок. Мое поведение в постели стало похожим на норму. Свадьба была пышной, с моей стороны присутствовали только родственники, никаких друзей. После торта мы уехали в свадебное путешествие на Сейшелы. В томительные дни и ночи перед свадьбой я представлял себе ее тело, ее губы, ее пышные волосы на подушках рядом со мной, для меня. Я хотел обладать, наслаждаться, упиваться этой красотой, этой плотью, этой правильностью и чистотой моих желаний. Но я совершенно не учитывал, что у нее тоже есть желания. Девки, которых я добросовестно драл до свадьбы, были послушны и нетребовательны и не искали во мне источника удовольствия. А моя молодая жена не собиралась ограничиваться моим удовлетворением, она тоже хотела меня! К этому я не был готов. Представь себе, что ты надеваешь на манекен костюм, а он вдруг начинает хохотать от щекотки. Такая неожиданность произошла со мной. Моя любимая не хотела, чтобы ее любили, она хотела сама любить. Ей нужен был я, утром и днем. На пляже она легко и игриво запускала мне руку в плавки в поисках там источника радости, подставляла мне грудь для поцелуев в море и отказывалась принимать душ без меня. Удовлетворение, которое она испытывала со мной, лишь возбуждало ее сладострастие. Кому я рассказываю? Ты провел с ней в постели пару дней и ночей и знаешь, какая она требовательная. Другой на моем месте радовался бы, что ему досталась такая неравнодушная жена, а я с моими комплексами занервничал. Вдруг ей меня мало, а что, если она будет мне изменять? Даже говорить об этом противно, но я потерял покой. Мало того, я стал ловить себя на том, что хочу ее только, когда она спит. Вид беззащитной, покорной, томной Лючии, которая с трудом открывает глаза и вяло отвечает на мои ласки, стал самым желанным для меня. Я стал ласкать ее рано утром, а потом весь день находить предлоги, чтобы отказать ей в близости. Она обижалась, плакала, мы начали ссориться. Я пытался развлечь ее нарядами, деньгами, зрелищами, но ей нужны были мои ласки, а я все реже хотел ее бодрствующей и все чаще — спящей. К этому прибавилась ревность. Мне казалось, что она готова переспать с любым. Дальше ты знаешь. Я стал кормить ее таблетками. Нет, не все время. Только когда мы могли провести много времени вдвоем. Она засыпала в шезлонге, а я спокойно поднимался по склону, видел мерцание снега, вдыхал колючий снежный пар от твоих лыж, наслаждался скоростью и покоем. Мне нравилась моя выдумка, я сдавал Лючию в камеру хранения сна и забирал ее оттуда сонную, готовую к употреблению. Я считал, что имею право отнимать у нее жизнь, ведь я так люблю ее, ведь я муж. Еще только два часа ночи, почему бармен спит за стойкой? Я не могу допроситься виски! Нет, двойной не надо, а то он опять заснет, пусть приготовит мне горячий сэндвич с тунцом.

В то утро, когда вы уехали с ней, я почувствовал облегчение. Мне больше нечего было бояться, все случилось. Как все рефлексирующие интеллигенты, я много раз воображал себе тот ужас, который испытаю от ее измены. Действительность оказалась не такая страшная. Я сидел в гостинице, звонил в разные места, перебирал ее вещи и все глубже проникался мыслью, что не могу жить без нее. Я признался себе в этом, а остальные прозрения дались мне легче. Я согласен на все ради счастья быть с ней рядом. Я готов вернуть ей право быть самой собой, выбирать себе друзей, занятия, любовников, книги. Я понял, что настоящий мужчина — не тот, который катается на лыжах по целине, как мы с тобой, или хлещет виски и делает деньги. Мужчина может позволить любимой женщине быть такой, какая она есть, и при этом не разлюбить ее. У меня смелости на это не хватало. Посмотрим, как дело пойдет теперь. Я рассказал ей про таблетки, попросил прощения, молил остаться со мной. Она плакала от жалости ко мне. У нее хорошее сердце. Сестра пригласила ее погостить, а я дал ей время подумать. Я готов взять столько ее страсти, сколько смогу, а остальную с ней может разделить тот, кого она захочет, как тебя. Это не имеет уже для меня никакого значения. Может быть, у нас будут дети, может, я буду ей нужен такой, как есть. Я готов ко всему. Что? Она не вернется? Ты прав, к этому я не готов. Ты собираешься позвать ее с собой? Ну, значит, ей некуда уходить, может быть, она вернется в наш дом. Я буду ее ждать. Ты женат? Тебя кто-нибудь ждет? Из-за чего? Это только у русских, наверное, можно расстаться с женщиной из-за литературы. Тебе не понравилось, что она хочет за тебя замуж? А то, что она тебе отдается, тебе нравится? Но тебе надо, чтобы она при этом ничего от тебя не хотела и все отдавала? Ты считаешь нас посланцами небес, чистыми и верными, достойными такой жертвы? А я вот что думаю, о себе, например: скотина редкая, красавицу заполучил, удовлетворить не смог, так под наркозом держал. А ты о себе как рассуждаешь? Чужую жену от скуки увел, на дороге выбросил, наигравшись, не так? Так! И нечего перед собой притворяться. Что бы они о нас ни говорили, все — правда. Давай мне последнюю порцию, а я тебе на прощанье — братский совет. Засунь ты свои претензии к женщинам себе в задницу! Можешь в мою, ей привычнее. Будь благодарен судьбе, что есть на свете дуры, способные нас любить, ждать, желать, а иногда и уважать. Хватит смотреть на часы, я помню, когда у тебя рейс. Доставай телефон и звони своей подруге, пусть едет тебя встречать. Дай мой портфель. Я хочу тебе на память вот это отдать. Считай, что сувенир. Я, когда метался без Лючии, готов был ее золотом осыпать. Купил кольцо от «Шопар», смотри, какой сапфир темно-синий. Подари своей женщине в знак примирения. Ей понравится? Стихи тебе про кольцо писала? Ну, значит, я угадал. Пусть у вас этим кольцом все скрепится. Меняться? Опять меняться, как с лыжами? Ладно, я понял тебя, снимай свои «Панерай». Я такой модели даже не видел. Почему это не увижу? Номерная серия? А номер какой? Последний? Ну, ты ловок! Буду их надевать, когда захочется выпить. И чокаться с ними буду, вроде как с тобой. Все, пора тебе. На наших часах два пятнадцать. Времени хватит, но не тяни. Скорость можно на трассе держать сто пятьдесят, не меньше. На будущий год встретимся в Андорре, вчетвером. Все, счастливо, чао!


Урчание мотора гулко раздавалось в улочках, похожих на узкие коридоры. Осторожно лавируя между лоснящимися боками припаркованных авто и следуя указаниям вышедшего проводить его бармена, Лобанов выбирался из их лабиринта. Взятый напрокат автомобиль был классом ниже, но той же марки, что и оставленный в Москве. «Хоть в чем-то я должен проявлять постоянство, — он мысленно усмехнулся. — «Ауди» больше подходит для немецкой прямолинейности на дорогах, чем для итальянской замысловатости этих узеньких улочек». Неприятный скребущий звук заставил его остановиться и приоткрыть дверцу. Из бордюра тротуара виднелась мощная железная скоба. «Похоже, археологи прозевали что-то древнеримское. Была ведь легенда о мече, торчавшем из камня, — Эскалибуре. Надо Танюшу спросить, она наверняка помнит. Только захочет ли она отвечать на мои вопросы? Поссориться из-за литературы еще не самый экстравагантный повод для русских», — позволил он себе мысленную сентенцию в ответ на ту неожиданную, что услышал только что от Карло.

«А какие, собственно, у меня были претензии к ее творчеству? Стихи ведь очень хорошие:

«Ты повенчан свободой. Я тебе не нужней, чем те синие воды, что под лодкой твоей!» Браво, девочка, браво, милая! Ты все угадала про нас своими стихами. Что нужно лодке, чтобы плыть? Вода под ней. Без волны и ветер не унесет, и весла не сдвинут. Ты моя синяя волна, твоя любовь оказывается нужна мне, чтобы быть и чтобы плыть! Я строил все эти годы свою лодку, гордец! Хотел доплыть в ней до счастья, но был прикован к самому себе, как к утесу, который есть в твоих стихах. Не плавают лодки без воды. Всего моего ума не хватило понять это раньше. Нужно было уехать от тебя, затеять эту низость с Лючией и Карло, полежать на больничной койке, получить совет от «голубого», чтобы освободиться от пустых амбиций. Я не хочу просто получать наслаждения. Теперь мне для этого надо сделать счастливой женщину. Неужели это не самое главное желание мужчины? Только уверенность в том, что именно в твоих объятиях, только от твоих слов она становится счастливой и прекрасной, могут придать смысл нашей погоне за удовольствиями. Я ведь уже пытался сделать это. Но почему-то решил, что Вике для счастья нужны деньги. А может быть, она требовала от меня не денег, а внимания, и ее капризы сродни поведению подростков? Больше эта ошибка не повторится. Попробую разделить с любимой женщиной всю жизнь вплоть до мытья посуды. Я пойму ее надежды и страхи, перечитаю ее рассказы, буду путешествовать только с ней. Мы так здорово съездили в Ярославль, так зачем я помчался в горы один? С Дашкой буду делать уроки, а Василия буду носить на кошачьи выставки. Я ведь вел себя не как мужик, а как мужлан. Утром первого января надо было ей кольцо подарить и красиво позвать замуж. Она ждала, не дождалась и убежала от возможных разочарований пробуждения. Простит ли меня моя замученная, обиженная девочка? Пустоту моей жизни может заполнить только она — своими фантазиями, своей любовью, своей жизнью. Ей хотелось расплескаться волной любви, а мужики в лучшем случае стремились руки помыть, не более. Пусть только дождется меня, я скоро прилечу, я дам ей волю. Не буду гонять ее в аэропорт, лучше сразу приеду сам. Накуплю ей с Дашкой подарков, если успею, и приду с повинной. Но для этого надо не опоздать на самолет. Осталось сто километров и два часа до конца регистрации, могу не успеть. Бензин на исходе. Надо дотянуть до аэропорта, времени искать заправку совсем нет. Карло остановить было невозможно с его откровениями, поэтому будем ради экономии горючего тормозить. Увидел бы меня сейчас Балакирев, руки бы не подал. Еще бы — на скользком серпантине жму на тормоза! Давай, машинка, не подведи, а нашему гонщику мы этого рассказывать не будем, а будем поторапливаться. Куда? Неужели я прожил полжизни и не понял, что нужно человеку для счастья? Куда я хочу успеть? Самое главное — домой, к обеду, который приготовит любимая женщина. Хочу застать ее врасплох. Опять только о себе думаю. Нет, ее надо предупредить, чтобы не расстраивалась потом из-за отсутствия хлеба или сметаны к борщу. Вдруг Дашка все Василию скормила? Попадет коту из-за моего пижонства. Где телефон? Напишу ей SMS, она привыкла к ним, и удобно — можно ничего не объяснять. Текст самый незамысловатый, например: «Буду сегодня к обеду, хочу борща. Мак».