Анна Альварес - Мудрость любви

Сам того не ведая, Данилу определил главное в настроении Эду: нерешительность. Всякий раз, когда они с Камилой оставались наедине, в решающий момент Эду охватывала непонятная скованность, он словно боялся разрушить их романтические отношения, которыми очень дорожил. А Камила усматривала в этом другую причину: ей казалось, что в такие минуты Эду невольно сравнивает её с Эленой и страшится возможности разочарования.

«Значит, он не верит в меня как в женщину и в глубине души по–прежнему любит мою мать», – сокрушённо думала Камила, завидуя Элене и, стремясь, во что бы то ни стало вытеснить её из сердца Эду.

Когда он предложил поехать в Ангру и побыть там вдвоём несколько дней, Камила возликовала, понимая, что, наконец, достигнет своей цели, но Ирис всё испортила. Вспомнив о ней, Камила буквально затряслась от гнева и ненависти: «Мерзавка! Она ещё ответит за это! Я не спущу ей такой подлости!»

– Что с тобой? Ты вся дрожишь, – взволнованно заметил Эду. – Может, это реакция на загар? Ты, наверное, перегрелась на солнце.

– Нет, это другое... Обними меня! – с жаром заговорила Камила. – Пойдём вместе в душ! Мы должны забыть об Ирис и вообще обо всех, кто пытался или пытается встать между нами, надо, в конце концов, переступить через них и почувствовать себя безоговорочно счастливыми!

Она говорила это с такой страстью, что Эду невольно передалось её настроение.

Подхватив Камилу на руки, он внёс её в ванную комнату, и там произошло то, что должно было произойти ещё в Ангре, на золотом песке, среди ласковых морских волн.

Камила добилась своего, но желанного счастья почему-то не ощутила, и, как ей показалось, Эду тоже не был наверху блаженства. Он выглядел смущённым и несколько растерянным. Камилу это и уязвило, и опечалило. Она сразу же пожалела о своей излишней напористости, лишь теперь убедившись в том, что не нужно было ей торопить события, а следовало просто положиться на судьбу. Но исправить что-либо уже было невозможно, и Камила медленно поплелась вслед за Эду в столовую, а потом так же, как и он, не проронила и слова в течение всего ужина.

Алма, глядя на них, недоумевала. Что-то между ними явно произошло, но, похоже, совсем не то, чего она ожидала. Неужели её расчёт оказался неверным? Судя по всему, существует серьёзное препятствие, мешающее им окончательно сблизиться. И самое печальное то, что этим препятствием наверняка является Элена.

После ужина Камила заторопилась домой, Эду вышел её проводить, а Данилу простодушно спросил у Алмы:

– Ну что, было или не было? Как ты думаешь? Я ничего не понял.

Не зная, что ему ответить, Алма неопределённо пожала плечами. Данилу удивился: – Выходит, ты тоже ничего не поняла?! А что тебе подсказывает твоя знаменитая интуиция?

– Она подсказывает мне, что скоро приедет Элена и я опять буду жить как на вулкане, – раздражённо произнесла Алма.

Вернувшись домой и не застав никого в гостиной, Камила вздохнула с облегчением: ей хотелось побыть одной, обдумать как следует случившееся. Но, проходя мимо спальни Ирис, она услышала доносившуюся оттуда музыку, и в груди у нё снова всё заклокотало от гнева.

«Значит, эта мерзавка тоже уехала из Ангры и веселится здесь в своё удовольствие? Что ж, сейчас я с ней поквитаюсь!» – решила Камила, однако дверь в комнате Ирис оказалась закрытой на защёлку.

– Тебе не удастся от меня спрятаться! Открой сейчас же! – потребовала Камила, стуча кулаками в дверь. Ирис в ответ включила музыку на полную громкость.

Камила не могла этого стерпеть и пошла к себе в комнату за перочинным ножом, чтобы с его помощью поддеть защёлку. Но Ирис побывала там раньше и губной помадой написала на зеркале крупными буквами: «Иуда!»

Увидев эту надпись, Камила схватила нож и, не помня себя от ярости, принялась открывать защёлку, которая, впрочём, ей не поддавалась.

– Я убью тебя! – кричала из-за двери Камила, продолжая ворочать ножом так и этак, пока наконец защёлка не сдвинулась с места.

Ирис не на шутку испугалась, увидев перед собой Камилу с ножом в руке.

– Ты что, спятила? Успокойся, – заговорила она, отступая от двери и заслоняя лицо ладонями.

– Я не успокоюсь, пока не разукрашу твою наглую физиономию этим ножом! – пригрозила ей Камила, в самом деле пытаясь осуществить свою угрозу.

Ирис поняла, что надо спасаться бегством. Увернувшись от удара, она схватила с дивана подушку и, прикрываясь ею, прорвалась к выходу. Камила тотчас же устремилась за ней вдогонку.

– Помогите! Спасите! – кричала Ирис, но Фред к тому времени уже уехал домой, а Зилда смотрела у себя в комнате какой-то шумный боевик и ничего, кроме этой перестрелки, не слышала.

Ирис надо было спасаться самой, не надеясь на постороннюю помощь, и ей удалось закрыться в ванной. Но это была лишь временная передышка, потому что Камила продолжала грозить из-за двери:

– Я убью тебя, тварь!

Ирис тоже не собиралась ей уступать и своими ответными выкриками лишь подливала масла в огонь:

– Заткнись, Иуда! Ты предала родную мать, и поэтому тебе никогда не видать счастья! Господь тебя накажет!

В бессильной ярости Камила снова попыталась открыть дверь ножом, но на сей раз у неё ничего не получилось. И тогда она прибегла к хитрости, собираясь обманом выманить Ирис из ванной комнаты.

– Чёрт с тобой! Сиди здесь хоть всю ночь, а я пойду спать! – громко произнесла она в расчёте на соответствующую реакцию Ирис.

Та её услышала, однако проявлять себя не спешила – затаилась. Ей не верилось, что Камила может вот так просто уйти, не добившись своего. Наверное, она стоит за дверью и ждёт. С ножом!..

Ирис охватил ужас. Ей казалось, что из этой западни она уже не выберется никогда.

Так прошло около получаса. Ирис напряжённо прислушивалась, пытаясь уловить какие-то шорохи за дверью, а Камила стояла там не шелохнувшись. Первой в этом противостоянии не выдержала Ирис: открыла дверь и тотчас же истошно завопила на весь дом.

К счастью для неё, Зилда уже закончила смотреть боевик и услышала этот страшный вопль. Когда она прибежала в ванную, то увидела чудовищную картину: Ирис и Камила катались по полу, сцепившись в клубок и нанося друг дружке беспощадные удары, а неподалёку от них зловеще сверкало лезвие перочинного ножа.

Попытка разнять их оказалась безуспешной, и тогда Зилда пригрозила:     – Я сейчас вызову полицию, а потом позвоню доне Элене!

– Звони, Зилда, звони! – поддержала её Ирис.

– И позвоню! Пусть дона Элена вылетает сюда немедленно и сама с вами разбирается. Но сначала я всё-таки вызову полицию, пока вы не убили друг друга, – вновь припугнула их Зилда, направляясь к телефону.

– Постой, Зилда, не надо, – лишь теперь опомнилась Камила. – Не говори ничего маме!

Она медленно, тяжело поднялась с пола, а Ирис, наоборот, резво отскочила от неё на безопасное расстояние, боясь очередного подвоха.

– Ирис, иди спать! – строго распорядилась Зилда и подошла к Камиле, которая от бессилия не могла сделать и шага.

Приступ гнева у Камилы прошёл, сменившись горькими неуёмными рыданиями. Зилда помогла ей добраться до спальни, уложила её в постель, заставила выпить успокоительное, а когда Камила перестала плакать – призналась:

– Ты меня очень напугала! Откуда в тебе взялось это бешенство? Дона Элена всегда спокойная, уравновешенная... Может, отец твой был таким же заводным? Не знаешь, он часто пускал в ход кулаки?

– Не знаю, – усталым голосом отозвалась Камила. – Я его не помню, он рано умер.

– Хорошо хоть дона Элена не видела тебя во время драки. Это было ужасно! – продолжила в том же духе Зилда. – Ты, пожалуйста, попридержи свои нервы. Не представляю, до чего бы вы дошли, если бы я вовремя не подоспела!

«Я бы её точно убила», – мысленно ответила Зилде Камила и сама этого испугалась.

– Со мной и правда происходит что–то неладное, – сказала она вслух. – Эта проклятая Ирис отравляет мне жизнь. Прямо хоть из дому беги, чтобы её не видеть! Ты не говори маме о сегодняшней драке, ладно? А Ирис попроси держаться от меня подальше, потому что я за себя не могу поручиться.

– Ты тоже держись от неё подальше, – посоветовала Зилда и добавила: – Господи, хоть бы дона Элена поскорее приехала!

Её слова болью отозвались в душе Камилы. Она чувствовала, что мать вскоре должна вернуться домой, и эта встреча её пугала. Камила была не готова к встрече с матерью. До отъезда Элены она чувствовала себя гораздо увереннее, чем сейчас, поскольку всё складывалось совсем не так, как ей хотелось бы. Долгожданная близость с Эду оказалась скомканной, от неё осталось неприятное чувство скованности и отчуждённости. Не исключено, что Эду сразу же пожалел о своём поспешном выборе и, возможно, обдумывает уже, как наладить прежние отношения с его ненаглядной, несравненной Эленой...

Подумав об этом, Камила застонала от боли, от ревности, от злости на себя, на Эду, на Ирис. Злилась она и на Элену, хотя не могла в том признаться даже себе. А своё нежелание видеться с матерью она объясняла тем, что ей нужно ещё немного времени для окончательного завоевания Эду. Нельзя сдаваться после первой неудачи! Надо бороться за свою любовь! Эду должен признать, что Камила дарована ему судьбой и только с ней он может быть счастливым. Настроившись на такой воинственный лад, Камила воспрянула духом и вскоре погрузилась в глубокий безмятежный сон.

А когда проснулась, то увидела перед собой лицо матери. Элена смотрела на неё с нежностью и любовью.

– Мама, ты мне снишься? – пролепетала изумлённо Камила.

– Нет, доченька, я только что приехала, – обняла её Элена.

– Почему ты не позвонила? Мы бы тебя встретили.

– У меня был ранний рейс, я не хотела вас беспокоить...

Встреча, которой так опасалась Камила, в действительности не доставила ей никаких неприятностей. Всё было естественно, легко и просто. Элена вкратце рассказала о своих впечатлениях от поездки, а Камила, не вдаваясь в подробности, сообщила, что у неё и Фреда тоже всё нормально, без каких-либо изменений. Эта обтекаемая формулировка позволила им избежать разговора об Эду. Элена и так поняла, что он продолжает встречаться с Камилой.

Об Ирис они тоже поговорили вскользь, между прочим. Тут Камиле очень помогла Зилда, которая сказала, что Ирис ещё спит и её не надо ждать к завтраку.

Элена одарила Камилу и Зилду привезёнными подарками и сразу же умчалась в свою клинику – ей не терпелось повидать Ивети и заняться наконец привычным любимым делом.       

Поскольку Элена не известила никого о своём приезде, то и пациентов у неё в этот день не было, зато она имела возможность спокойно поговорить с Ивети и о делах в клинике, и о делах сердечных.

Подруги расположились в кабинете Элены и велели Марсии никого к ним не впускать, но тут случилось непредвиденное: в самый разгар их беседы в клинике появился Эду вместе со своей приятельницей Алини. Эту молодую женщину он когда-то порекомендовал Элене в качестве рефлексотерапевта, и та согласилась взять Алини на работу, о чём сказала Ивети перед отъездом. Но Алини по условиям контракта пришлось работать на прежнем месте ещё целый месяц, и она очень огорчилась, узнав, что Элена в отпуске.

«Может, мне стоит подождать, пока вернётся Элена? – советовалась она с Эду. – А то я боюсь, что могу не понравиться её заместительнице Ивети».

Эду считал опасения Алини напрасными, однако на всякий случай вызвался представить её Ивети.

Перед входом в клинику он ощутил сильное волнение, хотя и знал, что Элены здесь нет. Это внезапное волнение заставило его призадуматься. Отчего так бьётся сердце и кружится голова? От воспоминаний о тех днях, когда он летел сюда как на крыльях, мечтая увидеться с Эленой? Или от сожаления о том, что всё это осталось в прошлом и ничего нельзя вернуть?..

Если бы рядом с Эду не было Алини, он бы не отважился в таком состоянии переступить порог клиники. Но Алини ждала от него помощи, и он, собравшись с духом, повел её в кабинет Ивети.

–  Сейчас я позову её! – вскочила с места Марсия. – А вы подождите здесь, в приёмной.

Эду уловил в её глазах не то испуг, не то смущение, и ему опять стало не по себе. Наверное, и Марсия, и другие коллеги Элены осуждают его, считают предателем. Что ж, они имеют право на такую точку зрения.

Он не знал, что Марсия попросту растерялась, увидев перед собой Эду. Она чуть было не воскликнула радостно:

«Ты пришёл к Элене?!» А потом увидела Алини, услышала имя Ивети и вовремя воздержалась от восклицания. Элена поблагодарила её за такую осмотрительность:

– Ты молодец, не надо ему знать, что я уже приехала. Пусть Ивети поговорит с ним и с Алини, а я не буду выходить отсюда.