Дождь, безлюдное кафе и зеленые глаза. Воспоминание вспыхнуло в голове молниеносной вспышкой, следом пришло узнавание. Первым порывом было узнать, все ли с ней в порядке, что случилось в тот день… Черт, это просто сумасшествие!

- Вы вызывали меня, - тихо сказала девушка, и ее голос, который я сразу же вспомнил, прокатился по коже леденящей волной.

Я сложил руки перед собой и стал рассматривать ее. Бледная кожа ярко контрастировала с темными волосами, под глазами синяки, словно их обладательница не спала несколько суток.

- Какой курс? - спросил ее, и поймал себя на том, что не могу отвести взгляд от ее лица.

- Второй. Моя фамилия Соловьева.

- Вот как, - откинулся в кресле, указав ей рукой на стул, - присаживайся, Соловьева.

Девушка нервно закусила губу, и я с ужасом понял, что излишне долго смотрю на ее рот. К счастью, внимание студентки было обращено на сцепленные пальцы, лежащие у нее на коленях. Неосознанным жестом потер переносицу и обратился к девушке, которая продолжала молчать.

- Думаю, мне не нужно разъяснять причину предстоящего разговора?

Соловьева посмотрела на меня и отрицательно покачала головой. Я кивнул, словно сам себе и продолжил.

- Почему ты пропускаешь занятия?

Девушка смотрела на меня, но мне казалось, что ее мысли сейчас находятся в совсем другом месте. И что невероятно, мне захотелось узнать, о чем именно она думает. Что мне хотелось снова услышать ее голос. Дьявол, я не понимал, что творится с моим хладнокровием, откуда вообще берутся эти чертовы мысли.

- Андрей Викторович, - сказала она, и я против воли подался вперед, - я была на больничном, а потом… я не могла… не успевала… понимаю… я все догоню.

Ничего не понял из ее слов, о чем тут же и сказал ей.

- Я хочу услышать внятный ответ, Соловьева, а не этот детский лепет.

Девушка снова отвела взгляд и нахмурилась, на секунду мне показалось, что она просто встанет и выйдет из кабинета, но в этот момент она заговорила.

- У меня проблемы личного характера, и…

- И они не должны влиять на твою успеваемость, - перебил ее, отчасти по той причине, что этот тихий низкий голос не давал мне покоя.

- Да, Андрей Викторович, - едва ли не шепотом ответила она, - но у меня были проблемы, которые необходимо было решить.

Ее голос не выражал никаких эмоций, будто сейчас передо мной сидела кукла, отвечающая на автомате.

- Не хочешь рассказать мне, что случилось? - мягко спросил ее, но девушка отрицательно покачала головой.

- Что ж, - я достал бумагу со списком, который мне принесла секретарь, и положил перед ней, - ты пропустила три коллоквиума, не появилась ни на одном занятии. Есть веские причины для этого, которые я должен знать?

Студентка молчала, снова переключив внимание на свои ладони.

- Хорошо, - посмотрел на список еще раз, - до сессии не допущена. Ты же у нас на бюджете? Такими темпами добьешься отчисления.

Только сейчас я заметил, что девушка дрожит, и почувствовал себя ублюдком, сам поражаясь такой ненормальной реакции. Прокашлялся, стараясь вернуть обычное хладнокровие.

- Можешь быть свободна, Соловьева.

Взяв в руки курсовую, я стал делать пометки, которые должны помочь студенту для защиты, но понял, что Соловьева и не думает уходить.

- Что-то еще? - спросил ее, не поднимая глаз.

И в этот момент услышал тихое “спасибо”. Я опешил, не понимая, что происходит и резко вскинул голову.

- За кофе, - в глазах девушки стояли слезы, и впервые за всю мою работу преподавателем, это затронуло какие-то участки моей души.

Я даже не успел сказать что-либо, как Соловьева развернулась и направилась к двери. Пальцами снова надавил на переносицу, стараясь прогнать из памяти эти зеленые глаза, сделал глубокий вдох и окликнул девушку.

Глава 7

ЛЕСЯ

Аккуратно открыла входную дверь и тихо зашла внутрь. В квартире было темно, только телевизор отбрасывал слабый свет в коридор и тихо бормотал. Время было уже за полночь, обычно я прихожу раньше, но сегодня было работы больше, чем обычно. Наверное, потому что завтра у меня впервые за месяц свободный день.

Наскоро сходив в ванную, я мышкой юркнула в кровать. Бабушка с дедушкой крепко спали и за это время уже привыкли не просыпаться, когда я прихожу домой.

На телефоне светились два новых сообщения. Одно от Маши, а второе от Юры. Открыла сообщение от своего парня.

«Сладких снов, котя. Наконец-то мы завтра увидимся.»

Я улыбнулась, читая эти строки. Я тоже этого ждала. Безумно соскучилась по Юрке и его теплу. Очень ждала завтрашнего дня. Решила ничего не отвечать, напишу лучше завтра утром.

Открыла следующее сообщение, улыбка тут же сошла с моего лица, а на душе снова стало тяжело и тревожно.

«Леська, Андрюшка снова спрашивал о тебе. И сказал передать, что жаждет с тобой встречи. Я даже завидую тебе немного. Ты наедине с ним =)»

Я тяжело вздохнула и положила телефон на тумбочку. Свернулась калачиком и уткнулась взглядом в стену. Снова накатила апатия. От этих мыслей постоянно болела голова. Мне просто хотелось побыть в тишине, чтобы хотя бы на час все оставили меня в покое. Я так устала…

А затем меня затопило разочарование и злость на саму себя. Ведь я весь месяц думала о том, чтобы пойти в университет и объяснить свою ситуацию, но так и не пошла. Как обычно и бывает. С вечера ты планируешь, что тебе нужно сделать днем, а как только первые лучи солнца касаются земли, планы меняются. Все, что тебе казалось важным несколько часов назад, при свете дня кажется уже бессмысленным.

Так и произошло с учебой. Раньше мне казалось, что она для меня на первом месте, пока нашу жизнь не затронули реальные проблемы. И вот тогда все, что было на первом месте отошло на десятый план. Когда дедушка попал в больницу, все мои мысли занимало его состояние здоровья. Я постоянно молилась про себя, чтобы с ним все было в порядке. Едва ли не каждую ночь я видела в своих снах, что с ним происходит самое страшное. Просыпалась в холодном поту, слушая бешеное биение взволнованного сердца. Этот страх не отпускал и при свете дня. И мне стоило больших усилий не выказывать его при дедушке с бабушкой, а наоборот, быть веселой, поддерживая своей верой и силой и их. Когда горе касается непосредственно вас и ваших близких, то мы все даем молчаливые обещания про себя, лишь бы все было хорошо…

Вот так и я хотела пойти, что-то решить с учебой, но каждый раз откладывала. А теперь тянуть с универом больше нельзя. Раз Громов хочет меня видеть, то нужно показаться ему на глаза.

***

Когда я проснулась, часы показывали девять утра. Я сладко потянулась и быстро вылезла из постели. Умывшись и почистив зубы, вышла на кухню, где нашла дедушку за чашкой чая.

- Доброе утро, дедуль.

Поздоровалась, поцеловав его в щечку, отмечая его усталый вид. И это с самого утра…

- Доброе утро, Лисёнок. Чего не спишь? - ответил он, сделав глоток чая, и улыбнулся.

- Да выспалась уже. На сегодня много планов. А где бабушка? - спросила его.

- На рынок пошла.

Я заварила чай и села рядом с ним за стол. Мы болтали о всяких пустяках, в последнее время мне так не хватало таких вот разговоров с ним, этой близости. Постоянно не хватало времени. Когда я собралась приняться за уборку, дедушка хлопнул себя по лбу.

- Внуча, Лидка сказала, чтобы ты мне перевязку сделала, - смущенно пробормотал он.

Я кивнула и достала аптечку. Вымыла руки и принялась разматывать старую повязку. Сегодня рана не так потрясла меня, как в первый раз, когда две недели назад мы забрали дедушку домой.

Кожу вокруг ожога срезали и, как мне кажется, половину мяса тоже убрали. Когда мы с бабушкой это увидели, то дружно ахнули и не знали, что делать. Просто смотрели на это ужасное месиво, не в силах заняться перевязкой. В углублении виднелась кость, и каждый раз при виде этой раны меня бросало в дрожь. И сейчас, собрав всю волю в кулак и приказав рукам не трястись, я сменила повязку. Обработала рану, строго следуя рекомендациям врача.

Сейчас рука выглядит немного лучше. Конечно, ничего не зажило из-за сахарного диабета, но по краям уже немного начало браться коркой.

- Вот и все, - завязав бинт, сказала я.

Дедуля пошел смотреть телевизор, а я начала делать генеральную уборку в квартире. От пола и до потолка, я заставлю блестеть это место.

Я как раз домывала полы в коридоре, когда пришла бабушка с рынка. В каждой руке у нее было по внушительному пакету с продуктами. Помогла ей разобрать покупки и направилась в душ. Через пару часов мне предстоит оказаться на «ковре» у декана.

- Ба, я сегодня до Юры пойду и сразу от него на работу. Так что увидимся уже с утра.

Сказала я в сторону кухни, где бабушка готовила обед.

- Ой, Леся…

Тяжело вздохнув, протянула бабушка, пока я зашнуровывала кроссовки. Я выпрямилась во весь рост и ободряюще улыбнулась.

- Бабуль, не начинай.

Заключила Лидию Владимировну в свои объятия. Я чувствовала, как она напряжена и как сильно сжимает меня в ответ.

- Все хорошо.

Мы отодвинулись друг от друга, и я снова увидела в глазах любимой бабушки печаль. Я ненавидела это, но ничего не могла поделать. Поцеловала ее в щеку и вышла за дверь.

После того, как мы начали лечение дедушки, в нашей семье многое изменилось. Мы сменили рацион и теперь все едим только то, что можно при сахарном диабете. Каждый день замеряем дедушке показания сахара. И еще я начала работать. Денег катастрофически не хватает. Все то, что за день я зарабатывала в качестве промоутера, сразу же шло на погашение счетов из больницы. Я работала на износ, но все равно денег не хватало. Хочешь жить - плати деньги.

Тогда я нашла и вторую подработку. Конечно же, если поискать, можно найти место работы лучше и более оплачиваемое. Но в нашем положении нужны «живые деньги». Бабушка очень переживает по этому поводу. Первое время она постоянно плакала, стоило ей увидеть меня. Не из-за того, что я плохо выгляжу. Нет. Ее расстраивал сам факт того, что мне приходится работать. Она и сама порывалась устроиться продавщицей в какой-нибудь магазинчик. Но мне удалось ее отговорить. Дедушка ничего не говорил мне по поводу работы. Но по его глазам было видно, что ему тоже эта ситуация причиняет боль. А я… Меня успокаивал тот факт, что это не навсегда. Еще пара месяцев…

С этими мыслями я и не заметила, как подошла к родной альма-матер, и тут мое сердце дрогнуло. Я и забыла, насколько мне нравилась студенческая жизнь.

Написав Юре сообщение, что уже в универе и иду к Громову, я зашла внутрь. Сейчас шла по расписанию четвертая пара, и в коридоре практически никого не было кроме пары-тройки студентов. Я взбежала по лестнице на третий этаж и остановилась как вкопанная перед дверью, на которой красовалась железная табличка с инициалами Громов А.В. Декан. У меня вспотели ладони, и сердце ускорило свой бег. Я вспомнила тот день в кафе и то, как он заплатил за меня. Краска прилила к щекам. Казалось бы, давно пора забыть, но я не могла… И сейчас идти к нему в кабинет… Он, наверное, думает, что я какая-то дурочка. Хотя меня не должно волновать, что он думает… Но волновало. Настолько, что я вот уже пару минут не могу постучать в дверь.

Сделав глубокий вдох, я занесла руку и робко постучалась…

Как и ожидалось, он выступал в роли обвинителя, а я пыталась выстроить защиту. Я что-то мямлила и пыталась оправдаться. Хотя понимала, что не нужно этого говорить. Сколько уже было сказано таких отговорок за всю его преподавательскую деятельность… Но я не могла себя остановить. Жалкие попытки обелить свое имя были настолько смехотворными, что я готова была сама себя вышвырнуть из кабинета. И почему-то я успела заметить, что сегодня он был снова в белой рубашке с закатанными рукавами…

А Андрей Викторович сидел за столом, слушая мои оправдания и смотрел на меня… В его взгляде было столько глубины. И мне неосознанно, дико захотелось знать, о чем он думает и как я выгляжу в его глазах. Тут же устыдившись своих мыслей, вообще от куда они взялись, я снова опустила взгляд на руки.

Громов был очень строг, каждая его реплика, каждое слово попадали прямо в цель. Мне было стыдно за то, что я все так пустила на самотек и не сказала ничего. Не пришла в деканат… А с другой стороны, никого не волнуют чужие проблемы.

В конце я встала и поблагодарила за кофе, развернулась с намерением покинуть кабинет и забыть весь этот разговор. Внезапно Андрей Викторович меня окликнул, и я замерла. Все так же стоя к нему спиной, пытаясь прогнать злые слезы.

- Да, Андрей Викторович?

Медленно повернулась и попыталась скрыть дрожь в голосе.

- С тобой точно все хорошо, Соловьева?

В его голосе была слышна… забота. И у меня на глаза снова выступили слезы. Они дрожали на ресницах, грозя вот-вот пролиться. Боже, неужели обычная человеческая забота действует на меня таким образом или я за этот месяц совсем одичала…