— Гром!

— Отставить. — Лидер вытягивает ладонь, обозначая допустимое расстояние между мной и Чудовищем.

— Ты жестишь, Гром.

— А тебе вообще лучше подождать на улице. Сходи продышись, Замут.

— Перестань ломать девчонку!

Кажется, назревает конфликт, финал которого может перерасти в Армагеддон. Чудовище зол, хотя пытается себя контролировать. Но ему очень сложно из-за темперамента. И Громов об этом осведомлен прекрасно. Сам сделал из нормального человека хищника, чтобы надежно охранял хозяина. А хищник-то нервный, перепутать может. Сожрать лидера и не подавиться.

Два здоровенных амбала становятся друг напротив друга. Такие сильные, могущественные, что у меня дыхание перехватывает. Один сдержанный, холодный как лед. Второй чистое пламя.

— Выйди покури, Замут. Олеся тебе слишком дорога, чтобы ты мог рассуждать трезво.

Теперь трясет от напряжения Эмина. Громов слышит, как хрустят кулаки за его спиной и дергает бровью. Какие же вы оба упертые и гордые, никто не желает уступать. Я облизываюсь и вжимаю голову в плечи, когда Эмин склонившись максимально близко к Артёму, говорит:

— Завязывай с жестью, Гром.

Всё. Я не идиотка, чтобы продолжать смотреть на две бомбы замедленного действия. Плохо будет всем.

— Секундочку-секундочку! Замут, я не обижаюсь на Артёма, ни капельки!

А Громов ухмыляется.

— Слышал, Замут? — Лидер разворачивается и направляется к шкафу, распахивает створку, достает оттуда толстую папку. Возвращается, кидает мне на колени. Приказывает изучить. — Понимаешь, ли боец, а с Олесей Викторовной по-другому никак! Ей хоть кол на голове теши, все равно продолжает исполнять хуйню!

— Больше не буду…

Достаточно. Я захлопываю папку и растираю глаза в надежде навсегда позабыть информацию в наспех пролистанных документах.

Я видела фотографии девушек, моего возраста отданных насильно за стариков. Дальнейшая судьба их неизвестна. Видела копии договоров на брак, подписанных лично Тамерланом. Ее видела… маму. Настоящую. Мы очень сильно друг на друга похожи, но я не помню детства совсем. Считайте меня черствой, ничего не испытаю кроме принятия.

— А что это так?

Кажется, все, до последней статуэтки в гостиной наполняется иронией Громова. Он, как всегда, победил, да и Эмин наконец выдыхает с облегчением.

— Я вам верю, Артём.

Громов щурится, ведь ему точно недостаточно моего согласия.

— Зря не долистала до конца, там есть информация, от которой ты и Айхана возненавидишь. Будешь смотреть? Не будешь? — Я отрицательно киваю и протягиваю обратно документы в руки Артёма. — Хамаров был замечен здесь. В этом городе. Он искал тебя и Лариску. А знаешь зачем? Потому что дочь твоя наследница рудника!

Громов снова не оставляет попытки подсунуть мне контракт об отказе. Я знаю, что Айхан жив, но в голосе Артёма распознаю ноты блефа.

— Подписывать ничего не буду. Штампа в паспорте у меня тю-тю…

Громов разворачивается и вихрем несется к Эмину. Не стоит упоминать, что на уговоры Чудовища мой ответ был тем же.

Эмин пытается вести диалог более ласково:

— Сейчас рудник почти заброшен. Ему нужен руководитель Олесь, иначе все к херам распадется.

— Я и буду им распоряжаться!

Топаю каблуком по плитке, впервые за все время собрания ощущая себя мятежницей. Реакция мужчин странная. То ли оглохли, то ли сомневаются в моей адекватности. Пялятся как на дуру. Плевать.

Я встаю с кресла, выпрямляю спину и гордо вышагиваю к бандитам. Останавливаюсь рядом с Чудовищем и обнимаю его за спину. Громов раздражен, но скрывает. Он оглядывает меня с ног до головы и тяжко вздыхает.


— Собирайтесь боец, вы улетаете в Якутию.

ЭПИЛОГ

Эмин. Три месяца спустя. Якутия.

Можно сойти с ума, забыть прошлое, но от самого себя не спрячешься. Я Эмин, а не наемник криминального авторитета.

По крайней мере, сегодня. Потому что у меня выходной и класть я хотел на все, держу на руках Лариску. Олеся стучится в дверь детской. Открывает створку и сначала показывается ее настырный нос, потом сама зазноба.

— Эм-и-ин…

Когда она так говорит, я уже начинаю предвкушать финт, который совершила моя Олесенька.

— Что-о?

Подобно Юлию Цезарю одновременно пытаюсь справиться сразу с двумя девчонками. Правда, одной полтора, а вот другой уже за двадцать годиков, причем хорошо. Лариска сикатится, все норовит выткнуть мне глаз, приходится зажмуриться.

— Там генератор отопления гудит.

— А почему он сломался? — Вполголоса выясняю, Олеся виновато отводит взгляд в сторону.

— Мне казалось провод ненадежно скреплен, я подправила.

— Косячиш-шь, Викторовна… — сквозь стиснутые зубы ругаюсь, делаю шаг к Олесе, чтобы передать дочь. — А если током шандарахнуло? Представляешь, что бы тогда со мной было? Что я делал?

— Нет…

— На том свете нашел тебя! Вернул на обратно и лично пришил заново…

Столько времени прошло с того, как мы с Олесей добротно погрузились в сожительство. Могу отметить, что с девицей не скучно. Ни-ког-да.

— … Покорми Лариску, она проголодалась. — Напоминаю матери о ее прямых обязанностях, когда малышка оказывается у нее на руках. Обращаюсь к дочери, — так ведь, котёночек?

— Мяса давай! — Лариска кричит и ударяет кулачком по плечу Олеси.

Кричит четко и звонко, что у меня уши закладывает. Теперь я понимаю, кто через лет двадцать будет держать яйца всех якутских бизнесменов в железной хватке. Моя дочь. Она заткнет за пояс любого. С ее-то характером. Родители уже по стенке ходят.

Моя девочка.

Лариска вовсю рассекает по дому, и мы убрали ходунки на чердак.

Лариска наелась земли из горшка, где Олеся выращивает алоэ, чтобы его соком мазать себе мордашку и сохранять красоту. Пришлось спрятать растение на верхнюю полку, но дочь все еще на него поглядывает.

Иногда мы разжигаем камин, ведь зазнобе Олесе так уютней. Лариска залезла в ведро с золой и как черт измазалась с головы до ног. Рассыпала золу по полу, не упустив возможности растереть огарки по стенам первого этажа. В хаотичной последовательности. Олеся тогда до полуночи отмывала дом, и была не очень рада. Абсолютно.

Лариска утащила банку с клеем ПВА из кладовки и залила им изнутри мои берцы. Теперь кладовка под надежным замком, обувь на свалке. Я кое-как нашел им замену, ведь в якутских магазинах мне ничего не нравится.

Выхожу из детской, спускаюсь на первый этаж, сворачиваю в прихожую. Справа находится дверь, за которой у нас генератор. Я проверяю аппарат, и нахожу поломку в проводе. Быстро устраняю ведь с любой техникой у меня проблем нет.

Я накидываю куртку и выхожу во двор. Достаю из кармана пачку сигарет, оглядываю заснеженную местность, в которой с малых лет господствовала моя Якутка. Зима в этом году выдалась лютой. Вообще, я привык к любым условиями, но мороз в сорокетник пробирает так, что яйца сводит.

Однако на курение в доме у нас табу. С появлением Лариски я сменил некоторые привычки. Затягиваюсь, с наслаждением выпускаю горький дым из легких, вороша ногами клубы снега, шагаю в гараж за лопатой.

Задолбали бураны. Хотя я бы мог приказать бойцам дочиста вылизать территорию, но делать этого не собираюсь. Отныне моя криминальная деятельность везде — от севера до востока только не за вратами этого дома. Сюда позволено входить участниками лишь по срочной необходимости.

Сжимаю во рту сигарету, активно кидаю снег от калитки к дому. От дома к горке Лариски. Подрастет, еще на коньки встанет. Она у нас дамочка-активистка. И к тому же приблатненная.

— Смотри дочка, какой папочка молодец!

Я слышу голос Олеси и оборачиваюсь на зов.

— Закрой форточку, Лариску простудишь.

Но зазноба отмахивается. Они подсматривают за мной с окна второго этажа, коттеджа из толстого бруса, что еще пахнет деревом.

Дом был на продаже одного из элитных застройщиков в Якутии и на него уже нашелся покупатель. К сожалению, зажиточный немец Кайзер и директор строительной фирмы не знали, что именно в среду их сделке не суждено было состояться.

В день, когда Гром, не выдержав, уступил. Послал нас в вынужденную командировку за присмотром рудника. На неопределенный срок. Поэтому нужна была достойная жилплощадь. Посовещавшись с лидером и прошерстив сайт, мой интерес пал именно на этот особняк.

Мы совершили звонок застройщику и тот услышав страшное для всех якутов “Замут”, тут же поспешил расторгнуть договор с немцем. В качестве подгона предложил нам еще один коттедж попроще, лишь бы не разнесли его фирму в щепки. Дом как раз пришелся для бойцов, что выделил мне Гром сопровождением.

Конечно, это нагло, но ебать я хотел Фемиду, в жизни по-другому никак. Свое надо рвать.

Олесенька говорила, что мы поступили варварски, пока лично не ознакомилась с апартаментами. Стоит вон сейчас. Лыбится. Собрала на макушке дульку смешную. Распущу ее к вечеру. Когда уложу Лариску спать.

— А ты куртку застегни Эмин, просквозит. В твоем возрасте нужно беречься!

Нарывается. Точно ищет наказание Олеся. Я стал замечать в ней эти выходки чаще, чем обычно. Специально так делает, чтобы ночью я смог припомнить девчонке каждое слово.

— У меня ЗОЖ не видишь, что ли? Снежной атлетикой занимаюсь. Жарко.

— Хорош спортсмен с сигаретой в зубах!

Олеся категорична в дурной привычке и пытается бороться с моим пятнадцатилетним стажем. Она захлопывает окно. Сейчас полдень? Значит, пошла играть с Лариской в “перегонки”. В моем доме как в армии — все по расписанию.

Выкидываю окурок в сугроб, успеваю спрятать лопату, как замечаю суету у ворот. Скрипнув сталью, полотно открывается, и я вижу Бивня. Самого мелкого и неказистого пацана из нашей группировки.

— Командир, — он заглядывает в щель, не решаясь зайти внутрь, — мы нашли его…

Отлично. На прежний жар взыграл новый. Я завожусь, прячу кулаки в карманы штанов и быстро марширую за территорию.

Всегда приятно встречать старых знакомых. Особенно если они были изгнаны из группировки за искушение на жену самого лидера. Особенно если этот знакомый твой бывший друг и соратник, прошедший плечом к плечу весь ад и жестокость криминальной реальности. Он видел кровь, его руки по локоть испачканы в ней.

Он второй ликвидатор Грома. Мастер коварства и обмана, падкий на женскую красоту. Верить ему нельзя, но Вероника считала иначе. Она разглядела в нем человека, за что сам ликвидатор чуть не лишился жизни.

И сейчас он здесь. Пойман. У ворот дома. С непроницаемым мешком на голове. Его руки скручены по обе стороны моими бойцами.

— Ставьте пленного на колени!

Кажется, прежний ликвидатор узнал мой голос. Я слышу, как он усмехается через плотную ткань мешка. Циклоп пинает изгнанника под коленные чашки и насильно заставляет прогнуться. По своей воле боец ни за что подобного не сделал.

Ему стягивают с головы и мешок. Яркое солнце отражается от снега и слепит черные глаза мужчины. Слегка раскосые. Хитрые. Как у лиса. Он щурится и не скрывает своей ухмылки.

— Сразу понял, кто явился по мою душу.

— Ты же, знаешь, бывших ликвидаторов не существует. Освободить от этого бремя может только смерть.

— Я в курсе, Замут.

— Ты должен вспомнить Касым, для чего был создан. Ты нам нужен, боец. Я расскажу о ситуации с рудником.

— Не стоит. Разве я мог отказать себе в удовольствии и дальше отслеживать судьбу тех, с кем прохавал жизнь с самого низа? Я в курсе, что Айхан до сих пор не уничтожен.

Жестом приказываю бойцам поднять Касыма на ноги. Официальная часть встречи окончена, теперь я веду базар по серьезному. Кажется, что мой бывший напарник готовился. Догадывался, что рано или поздно за ним придут. Либо убить, либо снова забрать на службу.

— У нас с Громовым уговор. Пока Айхан не найден и с документами мутно, управлять рудником будет Олеся Викторовна.

— Ты сейчас серьезно?

Касым иронизирует. Хитрый лис уже наполнен информацией о моей личной жизни. Неудивительно. В наших кругах она разлетается быстро. Причем не всегда достоверно. С одного края пёрнул с другого сказали, что обосрался.

И хер я буду опровергать вышесказанное. Пусть и на самом деле ответственность за решения дел рудника все же на мне.

Олеся лишь подставная марионетка. Красивая обертка, обтянутая в строгий брючный костюмчик. А я кардинал. Черный. Тенью следую за ней в качестве устрашения.

Особенно нравится появляться вместе в филиале империи. Когда Олеся задирает нос и деловито прижимает папку с документами к груди. Громко топает каблуками в кабинет, а я с Лариской иду позади. Сотрудники тут же расступаются и склоняют головы. Олеся думает, что все ее боятся и гордится пуще некуда. Но мы-то с вами знаем?