– Это был он. Макс Саверо.

Судья подался вперед.

– Попрошу вас смотреть прямо на обвиняемого, мисс Грант. В целях идентификации.

Отчаянно хватая ртом воздух, сдерживая готовый вырваться крик, Конни посмотрела в сторону человека, застрелившего собственных родителей.

– Вот он! Максимилиан Саверо.

Рядом со своим подзащитным восседал Стэнли Коррф – холеный, невозмутимый. Позади – Святоша. Он и в самом деле здесь. Этот жестокий и злобный мучитель из прошлого ей не привиделся, нет!

– Мисс Грант, – продолжал Ник. – Расскажите своими словами, что произошло после того, как Макс Саверо выстрелил из пистолета?

– Я уронила поднос. – Она пыталась сосредоточиться, но мысли путались, воспоминания наплывали одно на другое. – Бокалы разбились.

И сейчас ее накажут, обреченно подумала она, мысленно переносясь в детство. Конни разбила стакан! Конни – скверная девчонка!

Усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее.

– Я побежала остановить его, но он уже спустил курок... Я просто глазам своим не поверила. Макс Саверо появлялся в ресторане и прежде и всегда производил впечатление истинного джентльмена. Как он мог пойти на такое?

– Протестую! – Это снова встрял Стэнли.

– Протест принят. Мисс Грант, описывайте только то, что видели.

– Я посмотрела ему в лицо. – О да, она помнила эти глаза! Бездушный взгляд хладнокровного убийцы. – Нас разделяло несколько дюймов. Он вроде как толкнул меня в сторону и побежал к двери.

Роббинс вернулся на свое место к столу обвинения.

– Ваша очередь, мистер Корфф.

Конни не глядела в сторону Стэнли, но чувствовала: он уже рядом. В воздухе разливался запах дорогого одеколона – и холодная враждебность.

– Вы называете себя порядочной женщиной, мисс Грант?

– Протестую! – воскликнул Роббинс.

– Ваша честь, – возразил Корфф, – эту тему мы обсуждали в ходе предварительной дискуссии. Мистер Роббинс знает, что я намерен проверить репутацию его свидетельницы. Репутация имеет прямое отношение к истине, особенно если допустить возможность подкупа.

Судья Фултон задержался с ответом.

– Протест отклонен. Продолжайте, мистер Корфф.

– Ну-с, мисс Грант? Вы порядочная женщина?

– Да.

– Вы бывали под арестом?

– После совершеннолетия – ни разу.

– Зато на несовершеннолетнюю Конни Грант существует весьма внушительное судебное досье. – Стэнли сверился с блокнотом. – Что у нас тут такое? Вы дважды убегали из дому. И даже обвинялись в хранении наркотиков.

– Все это было до того, как мне исполнилось пятнадцать, сэр!

Но Стэнли Корфф продолжал:

– В школе ваши оценки оставляли желать много лучшего. Несколько учителей занесли в свои учетные карточки пометку «неисправима». Вы дрались со сверстниками. В старших классах вообще бросили школу. Это соответствует истине?

– Да, но... – Конни так хотелось объяснить судье, что у нее были и успехи, что многие учителя относились к ней по-дружески, называли умницей, поощряли.

– В возрасте между восемью и четырнадцатью годами вы сменили в общей сложности девять приемных семей, – неумолимо продолжал Стэнли. – Верно?

– Не помню, – выдохнула Конни. – Возможно...

– Может, вы вспомните кого-то из своих приемных родителей? – предложил Корфф. – Оглянитесь вокруг. Вы никого не узнаете?

Во взглядах ненавистных ей людей читалось осуждение. Искаженные презрением лица... Конни знала, что за яд источают их языки. Знала, как впиваются в кожу их острые когти, помнила звук пощечин. Помнила ремень, со свистом полосующий спину...

– Мисс Грант? Вы узнаете этих людей?

– Да...

Голос ее дрогнул, но плакать она не собиралась. Из последних сил Конни сдерживала слезы, давно накопившиеся внутри. Она не позволит мучителям победить, после стольких-то лет!

Тем временем Стэнли передал присяжным увеличенную фотографию Конни. Платиновые волосы в беспорядке падают на плечи, вызывающе яркий макияж смазан, низкий вырез блузки открывает грудь. Даже на взгляд самой Конни этот портрет ей чести не делал. Девица низкого пошиба...

– Ваша фотография, мисс Грант?

– Да.

– Внешне вы очень изменились, – заметил Стэнли. – Эта фотография сделана во времена «Афродиты»?

– Не знаю. Может, и так.

– Что до ваших взаимоотношений с мужчинами, мисс Грант... У вас было много любовников?

– Нет!

– Разве не правда, что сейчас вы спите с...

– Протестую! – вознегодовал Роббинс. – Ваша честь, под судом находится отнюдь не Конни Грант. Мистер Корфф использует непристойную и подлую тактику, чтобы дискредитировать показания свидетельницы, которая сумела возвыситься над тяжелым детством и стала полезным членом общества. Всю жизнь она проработала...

– Протест отклонен, – прервал судья. – И предупреждаю вас, мистер Роббинс, против подобных вспышек.

Стэнли Корфф снова приступил к делу.

– Мисс Грант, за последнюю неделю вам доводилось спать с мужчиной?

Сердце бешено билось в груди. Впервые в жизни ей не на что и не на кого было надеяться. Золотая мечта любви, что связала ее и Ника, вдруг показалась запятнанной, жалкой, мерзкой...

– Отвечайте на поставленный вопрос, мисс Грант!

– Да...

Она подняла взгляд. Зал суда стремительно вращался вокруг нее гигантским водоворотом, омут былого отчаяния затягивал все глубже, а сил противиться не осталось.

– Этот человек присутствует в зале суда?

– Да...

Роббинс снова изъявил протест, попросил о перерыве, потребовал изменить направление допроса.

Стэнли подался вперед и гулким ораторским голосом спросил:

– Конни Грант, вы спите с государственным обвинителем Николасом Роббинсом?

Зал суда словно взорвался. К выходу наперегонки устремились репортеры. Здесь ли мать Ника? Как теперь смотреть в глаза этой приветливой элегантной леди? Конни закрыла лицо руками: щеки горели.

Словно издалека послышался удар молоточка, призывающий к порядку. Каждый звук болезненно отзывался в ее сознании – мучительнее ударов, полученных в детстве, сокрушительнее унижений, испытанных прежде. Ей захотелось сдаться. Этой пытки она не вынесет...

– В мой кабинет! – закричал судья. – Мистер Роббинс, мистер Корфф! В мой кабинет, немедленно!

Ник держал ее за руку. Она видела, как двигаются ее губы, а затем услышала слова, произнесенные совсем тихо, только для нее одной:

– Я люблю тебя, Конни! Люблю, невзирая ни на что! И это – самая высшая, самая святая из истин, когда-либо подтвержденных в этом – или в любом другом – зале суда.

В глазах Ника она читала беззаветную нежность, которая придала ей сил. Его любовь – спасение, пришедшее в тот момент, когда показалось, что уже нет сил противиться всесокрушающему смерчу беды.

– Держись, Конни! Я не дам тебя в обиду. Никогда!

– Перерыв! – взывал судья.

Роббинс отошел от места свидетелей. Сильный, уверенный в себе, он возвышался в самом центре разбушевавшегося хаоса.

– Доверься мне, милая. Я люблю тебя!

В следующее мгновение он скрылся в кабинете судьи.

Убито глядя в пол, отчаянно цепляясь за свою надежду, свой последний шанс выжить, Конни позволила увести себя: голоса из прошлого обрушивали на нее град проклятий, былые мучители злобно скалились из толпы. За пределами зала суда толкотня усилилась.

Кто-то настойчиво увлекал ее вперед – на запястье сомкнулась мужская рука. Конни покорно шла следом. Вниз по лестнице. Провожатый закрыл дверь, отгородившись от шума и суеты, вывел ее в следующий коридор, а затем втолкнул в комнату.

– Спасибо, – прошептала Конни, подняла глаза и встретилась взглядом с Джеффом Борном.

– Ты переспала с Роббинсом, – хихикнул тот. – Ха, Конни, если ты так стосковалась по любви, почему не позвала меня?

Конни вырвала руку. Какое безумие – пойти с этим человеком! Верно, в голове у нее все смешалось!

– Где мы? Чего ты от меня хочешь?

– Мы в одном из тихих, уютных уголков этого огромного, похожего на лабиринт здания. Твои сторожевые псы из управления нас не скоро отыщут.

– Я сейчас же ухожу!

Конни направилась было к двери, но Борн рванул ее за руку.

– Ты никуда не пойдешь! Это – моя последняя услуга Стэнли Корффу. С теми деньгами, что он мне обещал, я исчезну, и даже ребята из ФБР меня не найдут.

– Так за всем стоит Корфф?! Значит, это он подстроил убийство Майкла?

– Верно, детка! Он использовал «Комби» в качестве приманки, а миссис Конрад оплатила Майклу дорогу до Хьюстона. Джейн кое-чем обязана Стэнли, и настало время платить старые долги. Вот Стива мне жаль: мальчик мне всегда нравился.

В мыслях у Конни прояснилось. Вернулась врожденная сообразительность, помогавшая выжить на протяжении стольких мучительных лет. Оглядевшись вокруг, она обнаружила, что находится в пустой подвальной комнате с решетками на окнах. Деревянный стол и пара стульев составляли всю меблировку. Она подошла к стулу и села.

Поскольку физически с Борном ей не справиться, надо его переубедить.

– Вот смотрю я на тебя, Джефф, и думаю: не похож ты на убийцу. Ты, конечно, можешь делать пакости, но убить?..

– Я-то? Черт, конечно нет! Ни за что! Вообще-то, если бы время повернуть вспять, я бы не стал повторять очень многого из того, что натворил по глупости. Не такой уж я гад!

– Понимаю, солнышко. Пошли наверх, отыщем Роббинса. Он сможет тебе помочь.

– Слишком поздно! Лучшее, что я могу сделать, – это прихватить денежки и дать деру!

– Тебя поймают, Джефф. Нельзя жить в постоянном страхе.

– Все лучше, чем эта поганая программа защиты свидетелей.

– Но ты ввязался в махинации с «Комби» еще до отъезда из Хьюстона.

– Играл по мелочи. Тоже мне, преступление! Вот когда Аделина Нильсен ко мне подступилась, я тут же понял, как сделать большие деньги.

– Аделина передавала сведения... – предположила Конни.

– Не только! Финансировал предприятие Стэнли Корфф, но все детали убийства Джордана и нападения на тебя – это уже от мисс Нильсен. Все ради того, чтобы устранить свидетелей и позволить Саверо выйти сухим из воды. – Борн нервно хихикнул и поглядел на дверь. – Из мисс Нильсен выйдет шикарный прокурор. Не пройдет и года, как Стэнли возьмет ее в свой штат.

– Значит, от «Комби» тебе шла немалая прибыль. А Майклу?

– А то как же! Но возникла непредвиденная проблема: Майкл что-то заподозрил и остановился у Стива, вместо того чтобы поехать в забронированный в отеле номер.

– Но он известил Джейн...

– Точно! А она – тех, других. – Борн не сводил глаз с двери, словно кого-то дожидался.

– Джефф, если ты обнародуешь эти сведения, прокурор Федерального судебного округа возьмет тебя под защиту. Давай вернемся и...

Дверь распахнулась – и на пороге возник человек в полицейской форме.

– Извини, приятель, что запоздал. Там, наверху, творится что-то несусветное!

– Нет проблем, Джеймс. Ты принес мне денежки?

Джеймс Мэтсон потянулся к кобуре, не обращая внимания на вопрос Борна.

– С каким же удовольствием я убью тебя, стерва! Сколько хлопот ты мне доставила, узнав вчера! Мне пришлось скрыться. – Он потер бляху на форме. – По счастью, в полиции у меня есть друзья.

– Деньги давай! – напомнил Борн. – Заплати и считай, что меня уже нет.

– Это точно, тебя уже считай что нет! – Лжеполицейский усмехнулся. – Джефф, старина, неужели убийство Майкла тебя ничему не научило? Убрать свидетеля куда дешевле и куда надежнее, чем платить ему!

Мэтсон взвел курок и выстрелил прямо в грудь Джеффу Борну. Он выпустил три пули, прежде чем Борн тяжело рухнул на пол. Затем перевел дуло на Конни.

– Я тебя предупреждал!

– Нет! – Нырнув под стол, она опрокинула его, превратив в заслон.

Позади нее дверь разлетелась в щепки.

– Стоять! – загремел голос.

Господи, что происходит? Это Ник? Раздался резкий звук выстрела. Потом еще. Целая канонада.

Ей следовало оставаться в укрытии, но любовь оказалась сильнее здравого смысла. Не раздумывая, Конни метнулась к высокому человеку с пистолетом в руке.

– Ник! Ты не ранен?

В глазах молодого прокурора застыл ужас.

– Я... я убил его...

Конни замерла на месте, дрожа, словно лист на ветру.

– Он заслуживал смерти.

– Не мне решать... – Пистолет выпал из руки прокурора. – Я не палач. И не судья...

– Ты поступил так, как должно! Или ты предпочел бы, чтобы меня застрелили? Это, по-твоему, законно?

– Нет, Конни. Ты очень нужна мне! Ты и твое врожденное чувство справедливости, объясняющее мне, бестолковому, что правильно, а что нет.

– Ты мне веришь? Несмотря на всех этих... свидетелей?

– Ты моя святая правда! – Он протянул руки. – Я никому тебя на отдам!

Спотыкаясь, Конни шагнула вперед. И, оказавшись в его объятиях, поняла, что наконец-то обрела дом.

12