Пожалуй, к собственной свадьбе Саша так не готовилась, как к новой встрече с Максом.

Или, может быть, дело даже не в Максе? Нет, нет, ну куда же теперь без него! Точнее сказать – не только в Максе...

А в том, что с того момента, когда Саша поняла, что ее отец невиновен, с ней стало что-то происходить. Раньше она боялась выглядеть слишком ярко, вызывающе женственно... Да, она словно боялась быть женственной. Ведь быть женственной – это быть жертвой. Нельзя, чтобы тебя заметили, а значит – полюбили. Потому что любовь – это смерть. Отец убил маму. Никакой женственности, никакой любви!

Такова была логика прежней Саши.

Но теперь все иначе. Маму убил не отец, а Бородин. Аксиома о том, что любовь неизбежно несет в себе смерть, разрушилась.

Саша поняла, что любит. Любит Максима. И что она – женщина, а не вечно юная девочка-припевочка в вечной джинсе...

Она рождалась заново. Старый кокон трескался и крошился – из него упрямо толкалась на свет дивная бабочка. Новая Саша Силантьева. Другая.

Счастливая.

После магазинов Саша прибыла к себе домой – превращение должно совершиться втайне и стать для Макса сюрпризом!

...Итак, для начала Саша покрасила волосы. Поскольку основной тон ее волос был темным – темно-русым, почти каштановым, краска легла как надо. Волосы не порыжели, не стали ядовито-яркими (как если бы она изначально являлась блондинкой), а лишь приобрели новый оттенок – горячий, охристо-малиновый, очень заметный лишь в прямых солнечных лучах.

Саша накрутила волосы на бигуди: «Господи, я же никогда не ходила кудрявой! Хоть разок попробовать...»

Затем она разложила на столе атласную ткань вишневого цвета. Некоторое время думала, потом начала быстро чертить специальным портновским мелком детали будущего платья. Безо всяких лекал, на глазок. Как подсказывало чутье! Ножницы легко взрезали нежную и одновременно плотную ткань... Кроить было невыразимо приятно.

Швейная машинка на столе, нитки нужного оттенка стремительно намотаны на шпульку, шпулька, словно обойма в оружии, с легким щелчком вогнана в механизм челнока, стрекотание швейной машинки, напоминающее автоматную очередь...

Летала невидимая от скорости игла, метались в руках куски ткани, оверлок прилежно обметывал срезы, утюг разглаживал швы...

Через полтора часа платье было готово.

Детали. Аксессуары то есть... Золотой поясок на талию. Гранатовый крестик на шею, гранатовые сережки – в уши. Эти украшения Саша никогда не носила, считая их слишком крупными, слишком яркими. Цвета крови. Вульгарными, почти неприличными. Но сейчас ей почему-то так не казалось.

А ногти?

Боже мой, этот надоевший французский маникюр в бежево-белых тонах... Высунув от усердия язык, Саша щедрыми мазками выкрасила себе ногти на руках и ногах – в темно-вишневый, ядовитый цвет.

Переоделась, сняла бигуди. Подошла к зеркалу.

На нее смотрела совершенно другая женщина. Не бледная Девочка-весна, а яркая Женщина-лето.

«Глаза слишком темные... Были бы они зелеными, как у бабушки Али, или, например, синими! – мелькнула невольная мысль. Тут же спохватилась: – Н-да, если Бородин изобретет свои чудесные капли, у него не будет отбоя от клиентов!»

Она повернулась, придирчиво оглядела себя со всех сторон. Да, теперь она яркая, но все цвета сочетаются, каждая деталь – к месту. Ничего лишнего. Первоклассная работа...

Вместо прежних акварельных набросков – картина маслом. Тициан, Рембрандт, Веласкес... Вино и золото. Вместо прямых линий – изгибы и завитки.

Но чего-то не хватало... Чего?

Духи!

Она бросилась к туалетному столику, среди коробок нашла одну – эти духи ей подарила Лиза на прошлый Новый год. Саше они не понравились тогда – слишком вызывающий, чувственный аромат. Но сейчас именно его не хватало Саше для завершения образа...

Она вышла из дома, когда только-только начался вечер. И в первый раз ощутила себя неуверенно... Раньше к ней довольно часто приставали с просьбами познакомиться, но сейчас с Сашей даже не пытались говорить. Мужчины смотрели вслед – как-то уж слишком пристально, серьезно...

Саша уже подошла к дому Макса, как вдруг увидела его самого – опираясь на трость, тот ковылял к машине.

– Макс!

Он обернулся.

– Макс, куда это ты собрался?

Он ничего не ответил. Потом губы его шевельнулись:

– За тобой...

Саша подошла к нему, улыбнулась:

– Ну, что скажешь? Я не перестаралась?

Макс оглядел ее с головы до ног, сглотнул.

– Это ты, Сашка? – сипло спросил он. – Ты?!

– Макс, ты заставляешь меня нервничать! – рассердилась Саша. – Скажи мне честно, как я выгляжу?..

– У меня слов нет...

– Плохо или хорошо?

– Я не знаю... – он опять сглотнул. – Помню, книгу одну читал, давно. Там один мужик говорит своей девушке – красота твоя грознее, чем полки с распущенными знаменами. В общем ты так красива, что мне даже страшно.

Он осторожно взял в ладонь завиток ее волос и прижал его к губам.

– Если тебе не нравится, то я... то я могу... стать прежней... – Саша, точно героиня фильма «Служебный роман», потянулась к сережкам, намереваясь снять их.

– Нет!!! – Макс перехватил ее руку. – Ни в коем случае! Я просто еще не привык... Оставайся такой, пожалуйста! Всегда! – он посмотрел на ее каблуки-шпильки, попытался подняться на мыски. Саша теперь была явно выше его.

– Туфли не годятся, да? – серьезно спросила она. – Понимаю, с туфлями я погорячилась...

– Ничего не меняй! – зарычал Макс. – Прекрасные туфли, прекрасные!

– Макс... – Саша не знала, плакать ей, или смеяться. Она обняла его. Он поцеловал ее в шею, потом щеку, потом в губы.

– А духи... Боже мой! – жадно вдохнул он. – Ты как цветок, Сашка. Лилия. Нет, роза. Алая роза.

Саша усмехнулась, стерла след от помады с его губ.

– Знаешь что? Такую красоту нельзя прятать дома, – решительно заявил Макс. – Поэтому мы с тобой сейчас куда-нибудь поедем. Прогуляемся, да? – он протянул ей руку, повел к машине.

«Наверное, мы странно смотримся рядом... Нет, я неправа – мы дополняем друг друга. Мы – идеальная пара!»

Томный августовский вечер. Порыжелая от зноя листва... Неподвижные, дикие глаза Макса – он смотрел только на Сашу.

Потом набежали тучи, и на Москву обрушился очередной ливень.

Пришлось возвращаться домой.

– Я думала, пойдут дожди и станет легче... – пожаловалась Саша. – Но нет, стало еще хуже. Дышать совсем нечем на улице!

– Ага. Та еще погодка! – согласился Макс. – А ты дома сиди.

– Вот еще! – возмутилась Саша. – Целый день – одной? Завтра же на работу выйду. Или ты против?

– Нет-нет, что ты!

– А я и правда никуда не пойду! – она тут же изменила свое решение. – У меня, между прочим, еще свадебный отпуск не закончился!

Они, как и раньше, ни в чем не хотели уступать друг другу. Но сейчас их ссоры, легко вспыхнув, легко и затухали.

Потому что Саша вдруг поняла, что главное, а что второстепенное. Главное – это их любовь. Надо сохранить ее. А все остальное – так, мелочи, которыми можно пренебречь...

Например: Саша, конечно, по-прежнему пилила Максима за то, что он умудряется за секунду создать вокруг себя беспорядок, но ее эта проблема уже не бесила так, как раньше. Бог с ним, с беспорядком – ведь главное, что Макс рядом, что на него можно положиться...

Что же касается самого Максима, то он вообще стал прощать Саше все. Его покорность даже пугала – он на глазах становился типичным подкаблучником. Сашенька – его идол, его кумир. Самая лучшая, самая красивая.

Он был полностью зависим от нее. И если бы она вздумала снова исчезнуть из его жизни, то... возможно, повторил бы свой страшный поступок, стоивший ему здоровья.

Их отношения были столь нежны, трепетны и в то же время – как-то болезненно остры, неутоленно-жгучи – что им было и страшно, и хорошо вместе.

...Сашин отпуск окончился.

Ранним утром она шла к зданию, где располагалась фабрика «Притти вумен».

«Интересно, что скажут девчонки, когда узнают, что я так и не вышла замуж за Бородина? – размышляла она. – Наверное, решат, что я сумасшедшая!»

На ней было простенькое платье из черного, в мелкий горох, крепдешина, туфли-лодочки. Волосы – темные, огненного оттенка, были распущены и легкими волнами лежали на плечах. Косметика – не слишком яркая, но и не бледная, как раньше.

Саша выглядела сейчас обычной жительницей Большого Города, стильной и хорошенькой. Слишком уж выделяться она не хотела – как-никак, на работу шла.

Но для девчонок и того хватит – и платья, и туфелек, и кудрей. Удивлять и удивлять ей их сегодня...

Сзади притормозила машина:

– Красавица, подвезти?

– Отстань! – не оглядываясь, бросила она через плечо. – Сама дойду, ножками!

– И не жалко такие ножки топтать?

Саша усмехнулась и свернула в проулок. Здесь было тихо и пустынно. Сзади раздался шорох шин – ехали прямо за ней.

«Вот привязался!» – рассердилась Саша на неизвестного кавалера, оглянулась и неожиданно увидела машину Бородина.

– Саша!

Теперь Сашу преследовал ее несостоявшийся жених.

– Саша! Погоди, нам надо поговорить! – крикнул он.

Саша остановилась. Бородин вылез из машины, зашагал ей навстречу.

– Саша... Еле узнал тебя! – взволнованно произнес тот, пожирая Сашу глазами. – Ты еще больше стала похожа на Марию... Сашенька, куда же ты пропала? Вот, решился ловить тебя у твоей работы, – он взял ее за руку. – Надеюсь, ты больше не сердишься на меня? Мы можем поговорить?

Саша вырвала свою руку.

– Сердишься... – вздохнул Бородин. – А зря. Я ведь люблю тебя. Несмотря ни на что.

Только увидев Бородина, Саша вспомнила обо всем. До того она думала только о Максе. Только о нем.

– Люблю... – с отвращением повторила она. – Ты так хочешь добраться до своей книги, Виктор?

– Книга для меня тоже очень важна, – спокойно произнес Бородин. – Я никогда не скрывал этого. Книга и ты...

– А все-таки книга на первом месте...

– Прошу тебя, милая, не стоит цепляться к мелочам! – мирно улыбнулся тот.

«Как он мог мне нравиться? Это холеное, лживое лицо, этот пустой взгляд...»

– К мелочам? А убийство моей матери – это тоже мелочь? – мрачно спросила она.

Бородин едва заметно передернул плечами:

– Ну, этот грех на совести твоего отца...

– Нет. Мой отец тут ни при чем.

– Я не понимаю...

– Господи, Виктор, я уже давным-давно догадалась, что это ты убил маму. Ты, а не отец! – глядя ему прямо в лицо, негромко произнесла Саша.

Бородин отвел взгляд:

– Что ты такое говоришь, Сашенька... Ты здорова?

– Добрый доктор решил вылечить меня? Может, выпишешь рецептик? Лекарство от Йозефа Менгеле, испытанное на узниках концлагеря?..

– Саша! – в его голосе явственно звучали металлические нотки. Наверное, таким голосом он говорит с капризными пациентами, не соблюдающими его рекомендации...

– Виктор! – крикнула она в ответ с той же интонацией. – Хотя нет, ты не Виктор. Ты Федор Федорович Ласкарев. Интересно, Федечка, почему ты вдруг решил сменить имя? Папашу своего, немецкого прихвостня, застыдился?..

Ужас в его глазах. Потом гнев, безудержный гнев – Бородин железной рукой схватил Сашу за плечо:

– Не смей так говорить о моем отце...

– Вот ты себя и выдал! – засмеялась Саша невесомым смехом.

– Не представляю, как ты узнала, что я сменил имя... – задыхаясь, пробормотал тот. – Но мой отец – не немецкий прихвостень, он жертва советской власти. Ты что-нибудь слышала о диссидентах?

– Только не надо мне читать лекцию о сталинских репрессиях, хрущевской оттепели и брежневском застое! Твой отец – предатель! Уж не знаю, по какой там его статье посадили, но он – предатель!

– Ты такая же чокнутая, как твоя бабка. Я сменил имя, потому что отец просил меня об этом перед смертью. Он взял с меня клятву – потому что знал, как тяжело живется детям осужденных...

– Мудро, – Саша, наконец, вырвалась и сделала шаг назад. – Сейчас ты скажешь, что познакомился с моей матерью случайно... Что ты не знал, чья она дочь!

– Да, не знал! – закричал Виктор. – Представь себе! Но когда понял, что она дочь той самой Алевтины, не стал любить ее меньше! Дети не должны расплачиваться за ошибки своих родителей!

– Ты врешь. Ты всегда врешь! Очень складно, надо сказать... Но слишком много совпадений. Слишком!

– Саша, Саша, я тебя умоляю, не делай скороспелых выводов...

– Ты сменил имя, для того чтобы отомстить. Отомстить и вернуть книгу... Ты уничтожил всю нашу семью – маму и отца... Теперь ты добрался до меня!

– Сашенька, мои чувства к тебе...

– Не говори мне о чувствах! – прошептала она с ненавистью. – Тебе сейчас нужна только книга! Ты хочешь прославиться... Слава и деньги – вот что тебе нужно.

– Так ты не собираешься вернуть мне книгу? Она, между прочим, изначально моя, она принадлежала моему отцу...