«Понимаешь, Маша, я могла догадаться, что Артур выскочит с другой стороны дымохода... Он толкнул Митю. Я была всего в двух шагах! Я могла протянуть руку и схватить Митю, втащить его обратно на крышу – тем более что помощь была совсем близко. Наша дворничиха Роза уже вела за собой наряд... Я могла бы спасти Митю, понимаешь?»

Вынырнув из далекого прошлого, Саша медленно подняла глаза.

Бородин ударил Макса, отбросил его назад. Макс вскочил и стал снова нападать.

Бородин юркнул за широкий дымоход, Макс, сильно припадая на искалеченную ногу, за ним.

– Не туда... – прошептала Саша. – Он сзади. Макс, он сзади! – закричала она во весь голос.

И сама бросилась ему на помощь.

Увидела, как Бородин, молнией обежав дымоход, выскочил за спиной у Макса и толкнул его. Макс, потеряв равновесие, взмахнул руками.

– Нет!

В один прыжок Саша подскочила к краю крыши и схватила Макса за руку.

В первый момент ей показалась, что она тоже летит вниз вместе с Максом. Но ей показалось.

Она держала Макса обеими руками за запястье. Коленями, животом, всем телом упершись о нависающий над краем выступ. Успела. Успела!

Она с трудом повернула, голову и увидела, как Бородин с усмешкой смотрит на нее. Затем машет рукой и исчезает за дверью...

Саша снова повернулась к Максу.

Она держала его крепко, очень крепко. Подняв лицо, он смотрел на нее снизу вверх. Какие странные, спокойные у него глаза...

– Макс, не шевелись... – сквозь зубы пробормотала Саша. – Сейчас я тебя вытяну.

– Ты не сможешь.

– Макс, помоги...

– Я не могу.

– К черту «не могу»! – Саша тянула его из всех сил. Ее плечи словно выворачивались из суставов, было невыносимо больно.

Но она не могла разжать руки, она должна была во что бы то ни стало спасти человека, которого любила. Не могла допустить, чтобы Виктор Викторович Бородин уничтожил всех тех, кто был ей дорог.

– Саша...

– Нет!

– Саша... Саша, прощай.

Его голос таял, тонул в бездне – ласковый и спокойный. Он что, ничего не боялся?

– Макс, скотина! Не смей...

От нестерпимой боли в суставах она почти ничего не видела. Пот градом заливал лицо. Но она упрямо держала Макса за руку, бросая вызов бездне.

Сзади раздался грохот – хлопнула дверь.

– Блин, что тут творится? – голос, к счастью принадлежал не Бородину. – Эй, что там такое?.. Кто вам позволил? Между прочим, сюда нельзя...

У Саши не было сил ответить.

Она уже ничего не видела, ничего не слышала, не чувствовала боли и ничего не соображала. Она из последних сил держала Макса за руку.

Потом неожиданно стало легче. Кто-то помогал ей вытягивать Макса.

– Так, так... Держись, держись... – кто-то пыхтел рядом. – О-па...

Незнакомец втянул Макса обратно на крышу.

– Руку разожмите...

– Она не может, – это Макс.

– Женщина, пальцы разожмите!

Саша с трудом разжала пальцы, выпустила запястье Макса. Постепенно чувство реальности стало возвращаться к ней. Она увидела, что стоит на крыше, рядом – Макс, с другой стороны – незнакомый мужчина в белом халате пытливо заглядывает ей глаза.

– ...тетки говорят – бегут какие-то. По лестнице. Прямо на крышу. Типа, разберитесь – что за шум-гам такой...

У Макса глаза были небесно-синего цвета.

«Какие красивые... Жив!»

Она засмеялась.

– Это от нервов. Это она от нервов...

– Саша!

Саша засмеялась еще громче. Потом опустила голову, посмотрела на свои руки – из-под синих ногтей медленно сочилась кровь, и рубиновые капли падали на черный гудрон.

– Ишь ты... Но ничего, вылечат. Я-то просто санитар, на альтернативной службе... Сейчас, дамочка, вас доктору покажем, вылечат вас! Это ничего... – взволнованно закричал молодой мужчина.

– Саша. Саша... Саша! – тоже испугался Макс.

– Больно как... – удивленно прошептала она. – Как же больно! Ой, мама...

«Все имеет смысл. Во всем есть закономерность. Я запомнила бабушкины слова о Мите, и бабушка (из прошлого!) – помогла спасти мне Максима. Опять же, Максимкина худоба... Долго ли я продержала бы его, если бы он был не таким тощим?.. Потом – отец. Рассказал о прошлом, я стала проверять его, поехала к Свете Поповой... И разгильдяйство Светы – тоже имело смысл...» – мысли с бешеной скоростью крутились у Саши в голове. Столько догадок, столько открытий!

– Он есть. Я поняла. Он есть!

– Кто? Саша, очнись!

– Да не трясите ее...

– Саша!

Саша закрыла глаза и стала проваливаться в небытие.

– Сознание потеряла... Держи, держи! Мы ее сейчас к доктору... И везти никуда не надо – больница же! – санитар пытался шутить.

– Саша!

Мир с гудением кружился вокруг нее. Чьи-то лица, громкие голоса... Гудение нарастало – до тех пор, пока обессиленный мозг окончательно не выключился.

...Опять этот белый потолок! Саша повернула голову и в раскрытую дверь увидела Макса – тот сидел в коридоре на подоконнике, качал ногой. Со спокойным, усталым лицом смотрел по сторонам. Потом увидел, что Саша смотрит на него, и вытаращил глаза.

– Саша! – через секунду он уже был рядом. – Очнулась?..

– Ага... – прошептала она. – Максик, миленький, как же я рада, что ты жив...

Несколько секунд он молчал, потом вдруг закрыл лицо ладонями, плечи затряслись.

– Макс, ты плачешь? – удивилась Саша. – Все хорошо, я смогла тебя удержать... А что это с твоими волосами? Вчера же ничего такого не было!

Только сейчас она заметила седину в волосах у Макса. Много, много белых волос – словно ее любимый попал в снежную метель...

– Вчера... – то ли засмеялся, то ли застонал Макс. – Саша, ты три недели лежала без сознания! Врачи сказали – можешь и не очнуться. Слишком сильное нервное истощение! Обследовали тебя – физически ты абсолютно здорова (только связки на руках растянуты). Судя по всему, смерть отца и другие события подкосили тебя.

– Три недели? – прошептала Саша. – Ты не врешь? – она вытянула перед собой руки, пошевелила ими. В одну из рук была воткнута капельница. Какие-то проводки прилеплены к телу. – Ничего не болит, как интересно... И волдыри от ожогов прошли.

– Сашка... – он принялся ее неистово тормошить, целовать, тискать – словно игрушку. Потом резко отпустил, словно опомнившись. – Ох, я чуть с ума не сошел... Вон, поседел весь!

– Какое сегодня число?

– Седьмое сентября.

– А мост? – спохватилась она. – Ты сдал свой мост? Ведь день города уже прошел, да?..

– Да. Отличный мост получился.

– Макс, я тебя поздравляю.

Он зажмурился, прижал ее руку к губам.

– Макс, его посадили? – едва слышно спросила Саша.

– Нет, – отвернувшись, не сразу ответил Макс. – Жив-здоров, горя не знает...

Виктор Викторович Бородин до сих пор был на свободе!

– Почему, Макс? Почему его не посадили?

– А кто его даст посадить? – сквозь зубы произнес Макс.

– Ну как, он убил маму, он столкнул тебя с крыши, он...

– По поводу убийства твоей мамы – срок давности уже прошел. Как-никак, тридцать лет минуло! Насчет того, что меня с больничной крыши столкнул – тоже доказать не удалось. Свидетелей-то не было!

– Как?! А я? И другие... Его же видели здесь!

– А он к невесте своей бывшей – к тебе то есть – заглядывал! Как доктор... А я якобы из ревности хочу опорочить честного человека, вешая на него попытку убийства... Тот парень – санитар, что помог меня вытащить, – видел на крыше только тебя и меня. Все.

– Боже, боже... – прошептала Саша, давясь слезами. – А то, что Бородин устроил пожар на фабрике и из-за него погиб мой отец – тоже не удалось доказать?..

– Нет. Клевета и поклеп на честного человека, всеми уважаемого хирурга... – криво улыбаясь, бросил Макс. – А к вашей фабрике у пожарных давно претензии. Зафиксирован вызов в начале лета – ты сама тогда пожар тушила, помнишь? Я тебе больше скажу – твою Буракову хотят засудить за то, что по ее вине человек сгорел...

– Не может быть!

– Может... – упавшим голосом произнес Макс. – Меня тоже могут засудить.

– А тебя-то за что?.. – Саша даже подпрыгнула от возмущения.

– Есть за что.

– Макс! – она повернула его лицо к себе, и произнесла стальным голосом: – Выкладывай все.

– Я... ну, после того, как доктора сказали, что ты можешь и не прийти в сознание... В общем я сам решил с ним разобраться.

– Получилось?

– Нет. Не совсем, если честно... Мне не дали. Всего-то пару раз удалось ему вмазать. А они говорят – тяжкие телесные повреждения. Но это все вранье, что тяжкие, – моментально охрана вмешалась. Он теперь с охраной ходит, знаешь? А с меня взяли подписку о невыезде... Зимой должен быть суд.

– Боже, боже... Ты нанял адвокатов?

– Естественно! – усмехнулся Макс. – Равно как и наш разлюбезный доктор... Ты, Сашка, не представляешь, какая кампания поднялась в его защиту!

– Ты тоже не последний человек!

– Я? По сравнению с ним... – опять скривился Макс. – Вот он – светило пластической хирургии, доктор – золотые руки...

Саша села, нашарила ногами тапочки. От слабости слегка кружилась голова. Выдернула из руки капельницу, отлепила от себя какие-то проводки.

– Что ты делаешь? Куда? Сумасшедшая! – ахнул Макс.

– Отстань.

– Сашка! Тебя не выпишут из больницы!

– Выпишут, как миленькие...

После небольшого скандала Сашу и в самом деле выписали. Досталось и Максу – за то, что не смог удержать Сашу в больнице.

Но сама Саша, как ни странно, с каждым шагом чувствовала себя все лучше и лучше. Жизнь стремительно возвращалась к ней.

– Макс, когда у тебя встреча с адвокатом?

– Завтра.

– Хорошо, я тоже собираюсь присутствовать, – безапелляционным тоном заявила она.

– Думаешь, если я справиться с Бородиным не смог, так у тебя – все получится? – усмехнулся Макс.

– Уверена, – отрезала она.

– Ох, Сашка... – вздохнул он. – Ты все такая же!

– Какая?

– Зайка-зазнайка...

Дома.

...но, несмотря ни на что, вечер был чудесным. Вечер, когда они снова были вместе. Вдвоем. Только они одни.

– ...как ты себя чувствуешь?

– Я? Отлично.

– Может, мы зря...

– Нет, не зря! – она поцеловала Макса, погладила его по волосам. – Когда я с тобой, мне лучше. Ты – мое лекарство.

– Источник жизни, да? – он ладонью провел по ее выступающим ключицам. – Ох, наверное, плохой я источник, если ты такой худющей стала...

– Подумаешь, всего-то три недели не ела! Вот баба Аля моя – девятьсот дней блокады пережила!

Макс обнял ее, осторожно прижал к себе:

– Мы ведь никогда не расстанемся теперь?

– Что, ты предлагаешь начать все сначала?

– Да. Ты будешь моей женой? – торжественно спросил он.

– Ну, я должна подумать сначала...

– Сашка!

– Ой, не щекочи меня... я согласна!

Поцелуи, поцелуи без конца. Смех. Потом слезы. Снова смех. Невозможно уснуть, невозможно разомкнуть объятия.

– Жарко. Открой окно. Слушай, Макс, а то время, что я была в отключке, погода была такой же?

– Нет. Дожди. Прохлада...

– Надо же! Верится с трудом.

– Что ты хочешь – сейчас бабье лето!

Прижавшись друг к другу, они еще долго не могли уснуть.

– Макс... Я все время вспоминаю о папе.

Макс губами вытирал слезы с ее щек.

– А Бородин... Нет, он... он не человек даже!

– А кто? – глухо спросил Макс.

– Он дьявол.

– Не вспоминай о нем – хотя бы сейчас.

– Да, да...

– Несмотря ни на что, я счастлив, – тихо произнес Макс. – Я очень, очень счастлив. Я тебя люблю...

На следующий день Саша встала раньше Макса. Зазвонил телефон.

«Наверное, Максу, с работы!»

– Алло?

– Саша? – голос знакомый и ненавистный. – Я узнал, что тебя выписали. Не рано ли? Как ты себя чувствуешь?

– Убийца...

– Пожалуйста, без эмоций, – мягко остановил ее Бородин. – Я по делу. Ты в курсе, что гражданину Таланкину грозит в скором времени суд?

– Это мы еще посмотрим, кого судить будут!

– Сашенька, ты даже не представляешь, какие люди за мной стоят! – укоризненно вздохнул Бородин. – Конечно, гражданин Таланкин – тоже не последний человек в городе, знатный мостостроитель и все такое... Но в данном случае ему никто не поможет. Уголовное дело как-никак.

– Чего ты хочешь? – с ненавистью спросила Саша.

– Ты знаешь. Книгу. Ты мне – книгу, а я делаю так, чтобы гражданина Таланкина не сажали в тюрьму. Вспомни: тюрьма – это не сахар, каким из нее вышел твой отец!..

– Ты дьявол. Как и папаша твой! Ты – дьвольское отродье.

– Ох, если бы ты знала, сколько я вынес из-за вашей семейки... И книга – это самое малое, что я могу с тебя требовать. Не знаю, оценишь ли ты мое великодушие... Подумай.

Саша бросила трубку. «Дьявол. Дьявольское отродье!» Она едва не плакала от бессильного отчаяния.