неизвестен Автор - Некрещенная

http://ficbook.net/readfic/344605

Некрещенная

Автор: Mari Pjero http://ficbook.net/authors/Pjero

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Таня/Алиса, Анна и некоторые другие

Рейтинг: R

Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Повседневность

Предупреждения: Нецензурная лексика

Размер: Миди, 59 страниц

Кол-во частей: 6

Статус: закончен

Понравилось читателям:

+117 Описание:

Таня с детства ходит в храм и уверена, что жизнь без веры невозможна. Одноклассники подшучивают над ней, иногда весьма жестоко, но, стоило появиться новеньким, как внимание класса сосредоточилось на них. Алиса и Аня дружат с детства, но уж больно нежно они держатся за руки, да и вообще ведут себя скорее как влюбленные, а не как просто подруги. Уж не лесбиянки они часом? Таня решает вступиться за девочек, но что будет, когда выяснится, что не все слухи о новеньких - грязная ложь?

Публикация на других ресурсах:

Спросите разрешения (разрешение для публикации на http://lesbitorrent.com/ от Автора получено )

Примечания автора:

Заявка как для меня... Надеюсь, у меня получится воплотить свою идею и не отступить от данного описания

Работа написана по заявке:

Верующая девочка в Санкт-Петербурге влюбляется в одноклассницу, но старательно отрицает это

Содержание

Новенькая(ие)

Все любят "Винкс" или Игрушки для взрослых

История Алисы

Христианин в Интернете или На осколках былой веры

Письмо

Глава 6, последняя

Новенькая(ие)

- Таня!

Кто-то звал меня по имени… Странно, голос вроде бы знакомый, но, кому он принадлежит, я вспомнить не могла. Я опаздывала, хотя неслась по улице чуть ли не бегом, и не хотела отвлекаться на что-то постороннее. Это важно – сегодня придти во время, - но, бросив взгляд на наручные часы, я с ужасом обнаружила, что уже одиннадцать. Как?!

- Таня!

И чего ему, а, вернее, ей, ибо голос был женский, от меня надо? Ну, раз уж я все равно опаздываю, возможно, стоит выяснить, кто меня так навязчиво зовет. И все же, не могу понять, почему так поздно, вроде, выходила из дома с приличным запасом…

- Таня, вставай, проспишь же!

Просплю? Я огляделась вокруг, но дорога – самая обычная дорога, по которой я с детства хожу в школу, - вдруг начала расплываться и менять свои очертания. Это уже и не дорога вовсе, а комната…

- Таня!

Ощутимый толчок в бок заставил меня окончательно выбраться из объятий сна и наконец-то понять, что я на самом деле никуда не бегу и не опаздываю, а лежу на своей кровати, в своей комнате, и…

- Тань, вставай, мама завтракать зовет уже!

… и любимая сестренка стоит рядом, пытаясь всеми способами разлучить меня с моей уютной теплой кроваткой.

- Я не хочу завтракать, я хочу спать, - буркнула я, пряча лицо в подушку.

- Сегодня же первое сентября, мы в школу опоздаем, вставай! – Соня схватилась за край моего одеяла и что было сил дернула его на себя. Не скажу, что сил хватило бы на все одеяло, но мои плечи тут же почувствовали прикосновение холодного воздуха – похоже, я на ночь забыла закрыть форточку и теперь буду жестоко расплачиваться за свою беспечность.

- Ну Тань! – Соня скривила губы, готовая уже заплакать от обиды. – Неужели ты не понимаешь…

Для сестренки сегодняшний день был особенным – она в первый раз должна была переступить порог школы. То есть, не первый, конечно, она уже была там, когда мама водила ее знакомиться с учительницей, но ведь это не считается. Соня уже была в белых бантах – должно быть, встала ни свет ни заря, и побежала будить маму, чтобы та сделала ей положенную всем первоклашкам прическу. Сестра так ждала этого дня, а тут я, лохматая и заспанная, не разделяющая ее энтузиазма. Ведь это я должна буду взять Соню за руку и отвести туда, где та будет учиться на протяжении одиннадцати лет, и неважно, что скоро ее романтические представления о школьных буднях будут разрушены о суровую реальность. Сейчас все должно быть идеально – новенький розовый портфель за плечами, в одной руке купленный вчера букет неизвестных мне цветов, чем-то смахивающих на огромные ромашки, а в другой – твердая ладонь старшей сестры, как символ преемственности поколений… Ну да, с последним я переборщила, сестра вряд ли думала о таких вещах, но во мне она определенно нуждалась. Только вот не в лохматом чудовище, желающем уползти подальше от солнечного света и впасть в спячку лет на сто. Я сейчас портила Соне все ее мечты о начале новой «взрослой» жизни, это был ее день, а вовсе не мой. Я просто не имела права валяться в кровати и неважно, что от перспективы снова идти в школу хотелось выть – нужно было взять себя в руки.

- Я встаю, встаю, - заверила я и, сделав над собой усилие, приняла вертикальное положение. – Видишь? Уже почти. Иди на кухню, я пока оденусь.

- Точно? – Соня недоверчиво нахмурилась.

- Ну, одеваться самостоятельно я, кажется, еще не разучилась, - фыркнула я.

Сестра решила мне поверить, но в дверях все равно обернулась, поэтому пришлось сделать вид, что я занята поисками тапок. Те, впрочем, успехом не увенчались – вчера я забыла тапки на кухне, когда мы с мамой вечером пили чай и обсуждали начало нового учебного года. Кстати, мы так и не пришли к единому мнению о том, стоит ли отдавать Соню на дополнительные занятия по английскому или пока хватит обычной школьной нагрузки…

Добравшись до шкафа, я начала собираться. Белая блузка в честь праздника, юбка ниже колена в едва заметную полоску, сложные манипуляции с колготками, дабы не порвать вчера купленные в первый же день эксплуатации, и, наконец, самое сложное – причесаться. Мои волосы хоть и не отличались пышностью, были довольно длинными – за всю свою жизнь я ни разу не стриглась, - поэтому разодрать их расческой после сна было делом нелегким. Но вот я уже одетая, причесанная – без бантов, разумеется, на десятикласснице они выглядели бы, мягко говоря, странновато, - значит, можно выходить в люди.

- Доброе утро, - поздоровалась я, проходя на кухню.

Тут уже собралась вся наша семья. Мама суетилась около плиты, раскладывая по тарелкам кашу, Соня нетерпеливо болтала ногой на своем стуле, папа помешивал ложкой чай и, похоже, был слегка не в духе – наверное, тоже не выспался.

- Погода портится, - сказал он, кивая на окно. – Первый день осени, а холодно, будто уже конец октября.

Я нащупала под столом свои тапки и наконец-то почувствовала блаженство. «Торжественная» блузка ничуть не грела – синтетика все-таки, а юбка, хоть и называлась на этикетке шерстяной, только неприятно кусала ноги. Про колготки я вообще молчу… А вот тапочки – да, они грели, в них было тепло и уютно, почти как под одеялом. Жаль, что нельзя пойти в школу прямо в них…

- Ну все, - мама поставила на стол последнюю тарелку с кашей. – Сонечка, читай молитву.

Мы встали и повернулись лицом к иконам. Соня торжественным голосом начала произносить давно заученные наизусть слова «Отче наш», мы дружно перекрестились и снова сели за стол. Папа включил телевизор – по утрам мы обычно всегда смотрели на кухне новости, - но, вместо репортажа о поездке президента в очередную страну или сюжета о драке футбольных фанатов в центре Лондона, мы увидели парня с черными волосами и ярко накрашенными глазами. Говорил он по-английски, русский переводчик читал текст одновременно с ним, поэтому разобрать смысл получилось не сразу.

- Вы знаете, я благодарен Богу за то, что я такой, какой есть, за то, что он наградил меня талантом и дал возможность дарить людям свою музыку. Я счастлив, что могу всему миру открыто заявить о своей ориентации, и знаю, что мои поклонники меня поддержат…

- О Боже! – папа поспешно нажал на кнопку выключения и перекрестился. – Не зря мне духовник говорил, что телевизор – от дьявола, а я, грешник, все никак не могу отказаться от соблазна… Как им только не стыдно показывать с утра всю эту, прости, Господи, голубизну? Уже и закон приняли, а толку никакого…

- Пап, он просто музыкант, - Соня скривилась, явно недовольная, что отец начал снова обсуждать свою любимую тему.

- Софья, да что ты такое говоришь! – мама всплеснула руками и чуть не смахнула со стола заварочный чайник. – Если он публичный человек, то должен подавать пример другим, а это что? Ты хочешь, чтобы в твоей школе мальчики начали красить волосы и, не дай Бог, обниматься друг с другом?

Ну, некоторые и правда красятся, а вот чтобы обниматься, такого я не видела, лгать не буду. Родители, конечно, правы – мне и самой не нравится, когда современные певцы не скрывают своей ориентации, но все же сегодня особый день, не следует омрачать его такими разговорами – хотя бы ради Сони.

- Они специально развращают нашу молодежь! – папа принялся яростно размешивать свою кашу. – Русь православная никогда и не слышала обо всем этом, вся зараза с Запада пошла. Все эти, как Софья выразилась, музыканты…

У нашей семьи однозначное мнение по поводу тех, кто имеет отношения с представителями своего пола. Родители несколько раз ходили вместе с нашими знакомыми – разумеется, тоже глубоко верующими, - разгонять митинги этих неправедно живущих, пытаясь объяснить им, что Господь отвернулся от них, что необходимо покаяться в своих грехах и вернуться в лоно церкви, но те слишком упорны в своих заблуждениях.

- Пап, ну сколько можно? – Соня капризно надула губы. - Ты, между прочим, так ничего и не сказал о моих бантиках.

- Ох, Софья, Софья, - вздохнул папа и погладил сестренку по голове. – И в кого ты у нас такая растешь? О душе надо думать, а не о бантиках. Лен, зачем ты ей это на голове накрутила? Девушку должна украшать скромность, она же с такими шарами даже в дверь не пролезет.

Соня опустила голову и начала всхлипывать. Пока что это была просто обида, но скоро, если так дело пойдет и дальше, слезы вполне могли стать настоящими.

- Миш, ну пусть ребенок хотя бы сегодня порадуется, - мама укоризненно посмотрела на отца. – Первый же раз в школу идет, праздник все-таки.

- Неправильно ты, Елена, дочерей воспитываешь, - папа сокрушенно покачал головой. – Одна тихоня, слова лишнего не вытянешь, другая с младых ногтей уже в модницу превращается. Какую смену мы себе растим? Кто будет оберегать Россию от супостатов?

- Миш, - мама выразительно кивнула в сторону расстроенной Сони.

- Хорошо, как скажешь, матушка, - папа пожал плечами и снова принялся за свою кашу. – Пусть будут банты, если они сегодня так необходимы.

Соня мгновенно повеселела и, забыв про свои слезы, начала без умолку трещать о том, что будет в школе, как она обязательно станет отличницей и учительница сразу переведет ее в десятый класс, ко мне. Родители посмеивались над Сониными фантазиями, но добродушно, и завтрак в целом прошел спокойно, без бурных дискуссий.

Пора было выходить. Мы с сестрой натянули куртки и под напутствия мамы («Соня, веди себя хорошо. Смотри, не потеряй иконку, что мы привезли из лавры! А ты, Таня, помни о своих обязанностях старшей сестры, приглядывай за Сонечкой») зашли в лифт.

На улице был самый настоящий ливень. Мы взяли из дома зонты, вот только толку от них было немного. Странно, сколько себя помню, первого сентября всегда шел дождь. Конечно, в Питере дождь может пойти когда и где угодно, но чтобы на протяжении десяти лет после каникул топать под ливнем до школы – тут явно замешана какая-то природная аномалия. Ведь еще вчера же было солнце, такое ласковое и по-настоящему летнее, а сегодня на небе ни единого просвета, а стекающая в туфли вода еще холоднее, чем пол в моей комнате. Тут бы даже любимые тапочки не спасли…

- Тань, у тебя все колготки грязные, - сообщила мне сестра на полпути к школе.

Я обернулась и поняла, что она права – грязные брызги попали даже на юбку. В отличие от меня, сестра была абсолютно чистая, словно шла, вообще не касаясь земли, и это притом, что колготки у нее белые, под цвет многострадальных бантов. Ну ладно, я сама виновата… Ноги потом в туалете отмою, а на юбке пятна не так уж и заметны.

- Мы уже почти пришли, давай быстрее, опоздаем! – сестра нетерпеливо тянула меня вперед.

- Не опоздаем.

Мне вспомнился утренний сон – видимо, я была так взбудоражена предстоящим возвращением в школу, что даже во сне боялась, что все пойдет не так. Скоро, совсем скоро я увижу своих одноклассников – отдохнувших, загоревших, наверняка изменившихся внешне и почти стопроцентно оставшихся неизменными внутри…

- О, Монашка, привет! – гаркнул мне в самое ухо кто-то, и я невольно вздрогнула. – Кто это с тобой?