Александра Кармазина - Нелюбимый

— Говорят, чтобы избавиться от мыслей о человеке, которого нет, нужно написать ему письмо, а затем сжечь его, — сказал Реймонд.

— Я написала сотни таких писем, — покачала головой Марисса. — Моя проблема в том, что я хочу, чтобы они дошли до адресата, а не до пламени.

— Тогда, возможно, стоит написать еще одно — последнее, — предложил он.

— Но как отправить?

— Думаю, я мог бы найти способ доставки, — улыбнулся Рей.

— В таком случае, — подняла голову Марисса. — Вы окажете мне неоценимую услугу. Я смогу попрощаться с тем, кто отдал за меня жизнь.

Он сделал шаг назад. Вот все и встало на свои места. Теперь нет нужды строить воздушные замки и подбирать слова. Она решила прошлое оставить в прошлом. Что же, наверно, это даже хорошо. Нельзя вечно оглядываться назад, искать за спиной какие-то лазейки для того, чтобы исправить то, что давно в этом не нуждается. Жизнь пережевала и выплюнула их обоих.

Горьковатый привкус разочарования охладил измученную ожиданием душу Реймонда, когда он осознал, что Марисса так и осталась при своем мнении о нем. Да, она была благодарна ему за все, что он сделал для нее. Проблема в том, что он обязан был делать все то, что делал. Девушка не считала это за его обязанность, но и большего предложить не могла тоже. И нельзя было ее винить в том, что сердце Мариссы так и не ответило ему. Разве не его отец искалечил ее так, как не сделал бы этого самый изощренный маньяк? И не важно, что Тайлер Кларк ему чужой человек, если разобраться. В глазах Мариссы он был тем, кем был, и этого не изменить.

— Значит, вы решили закрыть все двери в прошлое?

— Я не хочу думать о прошлом, — ответила девушка. — Живу ведь я сегодня, а не во вчерашнем дне.

— Это верное решение, — кивнул он. Сделав еще шаг назад, он развернулся и направился к двери. Продолжать разговор не было ни сил, ни желания. Странная пустота окутала Реймонда плотным коконом, лишая возможности вдохнуть полноценно.

— Лоренс? — позвала его Марисса, когда Реймонд, как и первый раз, готов был покинуть кабинет Итана Харпера. Она словно нарочно выбирала именно этот момент, желая помучить его.

— Да? — оглянулся мистер Максвелл, кем он и был для нее в данный момент.

— Спасибо вам.

— За что?

— Скажу в следующий раз, когда вы придете за письмом, — в ее голосе прозвучали те нотки теплоты, которые часто проскальзывали в интонациях прежней Мариссы. Не смотря ни на что, даже если сама этого не подозревала, она все еще была той девочкой, которая рыжим вихрем ворвалась в его жизнь, чтобы перевернуть там все вверх дном.

Встреча с Мариссой заставила Реймонда мыслить иначе. Как говорил Клайв Миллз, эта девушка напомнила молодому Кларку, что он не один живет в мире. И, повинуясь совету врача, данному в прошлой жизни, Реймонд больше не думал, как одиночка. Судьба поставила его в парный танец, который следовало довести до финального па, даже если мозоли кровоточат, а туфли невыносимо тесны.

***

Только когда за Лоренсом Максвеллом закрылась дверь, Марисса позволила себе выдохнуть. Она снова повернулась к окну и подалась вперед, вдыхая прохладный воздух. Голова слегка кружилась, а внутри все дрожало так, словно ей предстоял экзамен. Впрочем, беседа с новым другом брата оказалась почище любого экзамена, поскольку миссис Кларк не знала чему ей верить: своему сердцу или разуму. И, если до того, как Лоренс вошел в кабинет, у нее были какие-то сомнения, то теперь их не осталось.

— Дорогая… — вслед за голосом матери в комнате вспыхнул свет.

Марисса сделала шаг в сторону и прикрыла глаза рукой, поворачиваясь к Меган. Щурясь, девушка взглянула на женщину, которая хотела быть ее матерью. Нет, она была ею, но только фактически. Пока…

— Это он, — указала Марисса во двор, где слышались голоса и гул моторов. Вероятно, гости уже начали расходиться по домам. — Я же не могла сойти с ума? Правда ведь?

— Нет, — покачала головой Меган. — Твое сердце не обмануло тебя.

— То есть? — брови Мариссы поползли вверх. — Ты знала?

Мать опустила взгляд. Впервые это не вызвало у девушки раздражения или беспричинного гнева. Сегодня она вообще не могла ни на кого злиться. Слишком хорошим оказалось настроение, чтобы распыляться на мелкие неурядицы.

— Прости, дорогая. Мы решили, что рисковано давать тебе надежду, пока сами не будем уверены на сто процентов.

— Майкл? Джин?

— Майкл знал изначально, а подруга твоя тоже узнала об этом только сегодня.

— Ты понимаешь, что это значит? — прошептала Марисса.

— Я знаю, что мы не должны были… но…

— Оставь ты! — бросилась к ней девушка, хватая за руку. — Ты только подумай… Господи! Боже мой… — Марисса бросилась обнимать ошарашенную Меган. — Жив! Жив…

— Тише, моя милая, — погладила Меган дочь по спине. — Тише.

— Я же… — отстранилась Марисса. — Я же не знала, как жить дальше. Я не… — она смахнула катившуюся по щеке слезу, — не могла осознать того, что его нет. А сегодня он вошел и я… я… — миссис Кларк запустила пальцы в волосы, поворачиваясь спиной к Меган.

— Прошу тебя, успокойся, — несчастная женщина казалась напуганной, поскольку такой возбужденной она не видела дочь уже очень давно.

— Я в порядке, — снова бросилась ей на шею Марисса, но почти сразу же сделала шаг назад, снова беря руки Меган в свои. — Мне никогда не было так легко и радостно, как сейчас. Я… — прижала она одну ладонь к груди. — Я… Мама, я словно очнулась от кошмарного сна и теперь…

— Что ты сказала? — перебила ее миссис Ройс.

— Что? — не поняла Марисса.

— Что ты сказала только что? — потрясенно повторила Меган. — Милая, как ты назвала меня?

Девушка какое-то время непонимающе смотрела на мать, а затем прикрыла губы ладонью. В радостном угаре Марисса даже не заметила, как высказала Меган все то, что нарушило ее душевное равновесие. Необходимость поделиться хоть с кем-то сыграла решающую роль: девушка впервые доверилась матери.

— Мама? — повторила Марисса, поднимая удивленный взгляд на миссис Ройс.

— Моя девочка, — прошептала Меган, не в силах сдержать слез. Несколько прозрачных крупных капель сползли по щекам женщины.

Впервые за столько времени сердце Мариссы словно оттаяло. Был ли Реймонд тому причиной или девушка осознала-таки, что у нее есть мать — все это потеряло важность и значимость. Меган вдруг поняла, что теперь ей абсолютно наплевать, как все станет развиваться дальше. Простит ее дочь или нет, пойдет ли на дальнейший контакт или все ограничится единственной вспышкой нежности — все теперь не важно. Самое главное уже произошло. Марисса не принимала ее умом, но в душе она уже выделила ей место. Пусть не самое главное, но оно уже существовало.

Наблюдая, как Элейн разливает чай по прозрачным низким чашкам с ручками, Зак все никак не мог понять, как в такой хрупкой женщине могут уживаться все те качества, что сочетались в любовнице Реймонда Кларка. Сила и красота, лживость, граничащая с кристально-чистой правдой, коварство и поистине беззащитная невинность. Казалось, перед ним была обыкновенная женщина, немного наивная, удивительно красивая и притягательная, но обыкновенная… Однако, на примере мисс Дарлинг Зак Брайсон узнал насколько обманчивой может быть внешняя мягкость и хрупкость. Элейн разыграла настолько талантливый спектакль, что даже брала оторопь. Зак все еще помнил ее безумный взгляд, полный веры в то, что она говорила. Не говоря уже о нем, сам Господь усомнился бы в смерти Кларка. Тем не менее, даже теперь, после того, как мисс Дарлинг откровенно призналась в том, что ее любовник жив, Брайсон все еще не мог оправиться от этой шокирующей новости.

— Осуждаешь меня? — подняла она на него чистый взгляд.

— Кто я тебе, чтобы осуждать, — пожал плечами мужчина, думая о том, что зря потратил время. Долгий тяжелый перелет, оставленная в одиночестве Марисса, собственные переживания и думы — все это было гораздо важнее того, что собиралась сказать ему Элейн Дарлинг.

Марисса зря уделяла столько времени этой женщине, беспокоилась о ней и сочувствовала. Даже сотой доли ее участия не стоила эта лживая особа, какие бы не были у нее причины. Тем не менее, Зак собирался, как минимум, выслушать Элейн, а потом уже решать, как к ней относится.

— Ты терял когда-нибудь близких? — поинтересовалась любовница Реймонда.

— Трудно сказать. Для каждого понятие близкого человека весьма расплывчато, — ответил Брайсон, принимая из рук Элейн чашку с ароматным зеленым чаем.

— Я сейчас не о первой девочке, которая понравилась или даже разбила сердце, — сказала женщина. — Я о глобальности. Потерять человека, который был для тебя если не всем, то большей частью твоего сознания — утратить его навсегда. Что бы ты почувствовал?

Зак снова пожал плечами. На мгновение он попытался представить, что с ним стало бы, если бы вдруг Марисса исчезла. Не уехала куда-то, не порвала с ним всяческие отношения, а растворилась бы в воздухе. У него не получилось даже вообразить подобное.

— Не знаю. Боль, гнев, бессилие…

— А теперь, представь, что этому человеку помогли покинуть тебя.

— Нет, — отрицательно покачал головой мужчина, со стуком ставя на стол чашку. — Даже думать об этом не хочу, — самым ужасным было то, что это едва не случилось.

Слова Элейн всколыхнули боль, которую он тщательно заталкивал подальше. То, что Тайлер Кларк сделал с Мариссой, не лезло ни в какие рамки. Зак чувствовал себя настолько беспомощным и бесполезным, что становилось тошно от самого себя. Он должен был убить за подобное, но вынужденно наблюдал за тем, как его любимая чахнет, словно цветок без воды под палящим солнцем. Против Кларка у него не было ничего. В океане жизни отец Марисс был гораздо более крупной рыбой, чем Зак Брайсон.

— Разве ты не захотел бы отомстить?

— Если бы подвернулась такая возможность…

— Тогда почему ты винишь меня в том же? — Элейн легла грудью на стол, чтобы пристальнее посмотреть в глаза Брайсона. — Чем же мы отличаемся? Я всего лишь хочу уничтожить человека, который сделал это с моим любимым. И если бы понадобилось обмануть еще раз, я сделала бы это снова, даже не задумываясь, — она выпрямилась, откидываясь на спинку. — И плевать, что думают другие.

Отставив в сторону чашку, Зак задумчиво посмотрел на собеседницу. В ее словах что-то было. Вот только не мог он принять этого, а понять — тем более. Лгать людям, которые заботятся и переживают о тебе — последнее дело.

— Желание поквитаться с Кларком-старшим не оправдывает тебя, — покачал головой Брайсон.

— Неужели? — вскинула бровь мисс Дарлинг. — Дело в том, что мне все равно. На данный момент, превыше всего интересы Реймонда. Я сделаю все, чтобы он был счастлив.

— Так уж и все? — усмехнулся Зак.

— Абсолютно, — кивнула Элейн.

— В голове не укладывается, — вздохнул мужчина, поднимаясь на ноги. Он несколько раз прошелся по кухне, а затем оперся руками о стол. — Как ты могла?

— Я могу еще и не так, — холодно отозвалась молодая женщина.

Элейн выглядела совершенно нормальной. Нормальной до того, что брала оторопь. Заку не приходилось встречать подобных людей. Положа руку на сердце, Брайсон легко признался себе, что ему было бы куда проще, если бы эта женщина продолжала изображать сумасшествие. Он так хотел знать правду, а теперь не представлял, что делать с этой правдой. Глядя в ее льдисто-синие глаза, мужчина, как не пытался, не смог найти в себе даже доли сочувствия. Нежная красавица с ранимой душой и незаживающей раной в сердце обернулась расчетливой дрянью, которая легко смела всех на своем пути. Стремясь достичь своей цели, Элейн обманула всех, кто был вокруг.

— Не хотел бы я быть твоим врагом, — тихо сказал Брайсон.

— Одним больше, одним больше… — безразлично пожала плечами мисс Дарлинг, делая глоток чая.

Зак отшатнулся, поражаясь, насколько обманчивым может оказаться первое впечатление. Судорожно выдохнув, он провел ладонью по лицу.

— Ты хорошо поешь? — поинтересовался вдруг Зак, заставив Элейн поперхнуться.

Откашлявшись, молодая женщина вернула чашку на место и взглянула на друга Мариссы. На хорошеньком личике женщины отразилось такое удивление, что Зак даже внутренне позлорадствовал: хоть что-то способно вывести ее из этого ненормального состояния покоя и непробиваемости.

— А как это связано с темой нашей беседы?

— Ты же — сирена, — прищурился Брайсон. — Сначала заманиваешь внешней мягкостью и беззащитностью, красивым голосом, невинным взглядом, а потом… — он замолчал, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Зака даже начало мелко потряхивать, словно он замерз.