Конни Брокуэй - Неотразимая

Некоторые считали, что леди Фиа Меррик родилась дрянной. Другие утверждали, что такой ее воспитали. Как бы то ни было, все единодушно сходились в одном: кончит она плохо. Ведь ее скандально знаменитый отец Рональд Меррик убил свою жену, ее мать. Маленькая девочка ни о чем не подозревала. Она только знала, что раньше у нее были любящая мать и два брата, а потом их не стало. Никто ей ничего не объяснил. На протяжении нескольких дней ее няня пребывала в растерянности, была напугана и молчалива, а однажды утром со слезами на глазах поцеловала ее и исчезла. О, людей в замке хватало! Девочку кормили, ей помогали одеваться и раздеваться. Длинной чередой перед ней проходили мало, чем отличающиеся друг от друга лица. Обычно ее поручали горничной, которая выполняла в доме самую разную работу и была лишь немногим старше Фиа. Уставшая и забитая горничная усаживала ее в каком-нибудь укромном уголке замка, где сама была занята работой, и велела смирно сидеть и не мешать.

Поэтому Фиа, по природе немногословная, стала еще более замкнутой. Она послушно следовала за горничной и молчаливо наблюдала за ее работой, став маленькой темноволосой тенью своей прислуги. Если ее и замечали, то всегда с удивлением, тревогой и подозрением. Фиа была дочерью графа-демона, и слуги находили ее замкнутость неестественной. Они не ведали, что девочка стала такой из-за страха их безмолвного осуждения, страха, что они тоже покинут ее, если она станет им обузой. Больше всего Фиа боялась однажды проснуться и увидеть, что осталась одна. Прислуга слишком боялась ее отца, а позднее и ее самое, чтобы принять в свой круг. Гости, которые приезжали в замок, не выказывали никакого интереса к девочке, похожей на куколку, а братьям было запрещено с ней видеться. Если другие дети учились писать и считать, постигали азы наук с учителями, с братьями, сестрами и родителями, то Фиа была совсем одна. Все, что она знала, она запомнила благодаря своей наблюдательности. К шести годам она научилась запоминать все, что видит. Вместо класса с книжками, тетрадями и чернилами ее классной комнатой стал проклятый всеми замок Уонтон-Блаш – Румянец Распутницы.

В прошлом замок Уонтон-Блаш был гордой и неприступной крепостью, принадлежащей такому же гордому и неприступному шотландскому роду Макларенов. Три сотни лет замок носил название Мейден-Блаш – Румянец Девы.

Однажды, в начале правления короля Георга II, кучка кредиторов выгнала графа Рональда Карра Меррика из Англии. Вскоре он очутился в замке Мейден-Блаш в качестве гостя Яна Макларена, человека настолько честного и открытого душой, насколько сам Меррик был коварен и эгоистичен.

Денег у Рональда Карра Меррика не было, зато в нем было море обаяния, которое он ловко использовал, чтобы скрыть свой подлинный нрав от гостеприимных хозяев. Вызывающе красивый и утонченный, он без труда завоевывал сердца шотландских дам, проживающих в замке. Самой знатной из них была Дженет Макларен, юная обожаемая кузина Яна Макларена. Рональд решил, что плод вполне созрел, настала пора его сорвать, и женился на девушке. Потом он еще долгие годы жил в замке, пользуясь гостеприимством и доверием хозяев, узнав, к их великому сожалению, об их тайном сочувствии якобитам[1].

После того как якобиты были разгромлены при Кулодене, Рональд дал показания против семьи жены, убив при этом сразу двух зайцев. Во-первых, были казнены все мужчины рода Макларенов, а во-вторых, Рональд получил во владение от благодарного монарха замок Мейден-Блаш вместе со всей землей, на которой он стоял.

На протяжении многих лет Дженет отказывалась верить в то, что знала сердцем, – муж предал ее близких, и это их кровью оплачено превращение Мейден-Блаш в роскошный дворец, который теперь назывался Уонтон-Блаш. Когда Дженет больше не смогла скрывать от себя правду, она поговорила с Рональдом Карром напрямую, а он, ничуть не мучаясь угрызениями совести, столкнул ее со скалы, утверждая позже, что эта смерть была несчастным случаем.

Убийство для Карра оказалось делом простым и легким. Впоследствии он еще дважды женился и убивал богатых наследниц. Некогда благодарный Карру король, прослышав о его страшном увлечении, под страхом смертной казни запретил тому появляться в Лондоне.

Впервые в жизни Карр узнал, что такое отчаяние. Лондон всегда был его единственной целью. Он жил только жаждой триумфального возвращения в столицу.

Но постепенно отчаяние сменилось навязчивой идеей: он во что бы то ни стало вернется в Лондон в роскоши и богатстве. Карр превратил Уонтон-Блаш в карточный притон. Он собирал чужие карточные долги любыми способами, не гнушался шантажа и угроз. Со временем он скопил достаточно средств, чтобы никто не мог помешать ему осуществить его цель. Люди, окружавшие его, были могущественны, богаты и распутны.

Они и стали первыми наставниками Фиа. Девочка так бы и выросла, не умея ни читать, ни писать, если бы вскоре после того, как ей исполнилось шесть лет, на пороге кухни не появилась уродливая шотландская горбунья, лицо которой прикрывала плотная черная вуаль. Женщина искала место и была готова работать только за кров и стол. Она согласилась присматривать за тремя детьми Рональда Карра. Так впервые за два года ему напомнили, что у него есть дети.

Отвращение Карра к уродству очень недолго боролось с жадностью, и жадность, как всегда, победила. Он позволил женщине остаться. Горбунью звали Гунна. Для Эша и Рейна, про которых уже было ясно, что ничего хорошего из них не получится, горбунья вначале была диковинкой, которую они лишь терпели и едва замечали, однако по прошествии времени нехотя стали уважать. Но для Фиа эта женщина стала настоящим открытием.

Гунна научила Фиа не только читать и писать. Она рассказывала о шотландских традициях, передавала девочке народную мудрость. Но, прежде всего, Гунна, которая мужественно принимала свою уродливость и знала свои слабые стороны, научила Фиа быть честной с собой, никогда не отворачиваться от правды, какой бы горькой и болезненной она ни была.

Из-за отталкивающей внешности Гунна была так же одинока, как и Фиа, страдавшая из-за своего особого положения в замке. Возможно, именно потому, что противоположностям свойственно притягиваться, или в силу какой-то невысказанной общности между девочкой и уродливой старухой зародилась теплая привязанность.

К несчастью, то же самое провидение, которое предоставило Фиа любящую и заботливую наставницу, привлекло к ней внимание отца.

Когда ему напомнили о дочери, он вдруг заметил, что она очень хорошенькая. Если дело так пойдет и дальше, она вырастет дивной красавицей, а красота – это настоящий товар, в который не жалко вложить время и деньги, чтобы обеспечить себе впоследствии послушную сообщницу. Именно так представлял себе будущее Фиа отец – в Лондоне выдать ее замуж за одного из приближенных короля. Он не мог позволить себе унижений и насмешек в ее адрес, как делал это с ее братьями. Они были просто щенятами, в которых он не особенно нуждался. Но она... Карр серьезно занялся дочерью.

У Фиа не было выбора.

Фиа росла мудрой девочкой, но она не научилась противостоять одиночеству. Гунна учила и опекала ее, была ей другом и советчицей. Но Карр предложил Фиа нечто, чего она никогда не знала раньше. Он предложил ей свое общество, и это льстило девочке.

Он постоянно посылал за Фиа, требовал ее присутствия в послеобеденное время, любил показывать гостям, всегда напоминая, что ее манеры должны быть безупречными. Фиа, которая так долго жила в одиночестве, забытая отцом, теперь наслаждалась его вниманием, как иссушенная земля наслаждается дождем. Она поверяла отцу свои тайны, советовалась с ним, с жадностью ловила каждое его слово. Его мнение становилось для девочки единственно верным. Его слова она никогда не подвергала сомнению. Она становилась такой, какой он хотел. По его подсказке она училась выделять и презирать людей. Свою знаменитую улыбку она переняла у дряхлой французской куртизанки, изящную плавную походку – у русской балерины, искусство легкого флирта – у венгерской княгини. Но в те часы, когда она не оттачивала мастерство соблазнительницы, на чем постоянно настаивал отец, уверяя, что когда-нибудь оно ей пригодится, Фиа становилась непроницаемо-задумчивой и недоступной для окружающих, становилась настоящей, такой, какой была на самом деле.

С одной стороны, постоянные комплименты отца были ей очень приятны, с другой – свойственная ей природная наблюдательность и честность подсказывали, что не стоит воспринимать его лесть слишком серьезно. В результате Фиа видела и понимала больше, чем хотелось бы Карру.

Однажды замок посетил молодой человек по имени Томас Донн. Он был шотландцем, которого изгнал собственный клан, поскольку Томас решительно отказался сражаться на стороне красавчика принца Чарли. Однако Фиа молодой человек трусом не показался. Он был великолепен.

Не только потому, что был высокий, с густыми темными волосами, отливавшими медью, с серыми глазами и обладал утонченными манерами. Таких молодых людей гостило в замке немало. Нет, от остальных гостей он отличался характером. И настолько, насколько, по мнению графа, отличались он сам и его дочь.

О да! Молодой человек играл в карты, пил, флиртовал с женщинами, но Фиа чувствовала, что все это не имеет для него ни малейшего значения. Ему просто нужно убить время, пока. Его серые глаза были так же наблюдательны, как глаза Фиа, красивые руки спокойны. Манеры гостя были безупречны. Но самое главное – он обращался с пятнадцатилетней девушкой очень уважительно. Когда Томас смотрел на нее, взгляд его глаз не измерял глубину ее декольте и не подсчитывал количество и качество драгоценных камней на шее. Он изучал ее самое. И разговаривал с ней просто, без притворства. Он расспрашивал о том, что ей нравится, а что нет, что она любит читать, о чем думает.

Фиа влюбилась. Из замкнутой девочки она превратилась в прекрасную порывистую девушку. Правда, в замке этого никто не заметил. Для всех она по-прежнему оставалась спокойной и сдержанной.

Любовь сделала Фиа уязвимой, принесла страдания. Когда Томас в очередной раз посетил Уонтон-Блаш, девушка заметила, что он оказывает знаки внимания молодой женщине по имени Рианнон Рассел, которую привез в замок брат Фиа – Эш. Фиа сжигала ревность. Эта ревность была столь сильна, что, когда в один из холодных и промозглых дней Донн сопровождал Рианнон на прогулке по саду, она тайком пошла за ними.

Скрываясь за каменной оградой и дрожа от ненависти к себе, Фиа была готова услышать признание молодого человека в любви, но услышала слова, которые навсегда переменили ее жизнь.

–...это не просто плохая семья. Они – само зло. Карр убил первую жену, а потом и двух следующих. Никто об этом не говорит, особенно те, кто зависит от него в замке, да и кто осмелится? Но в Лондоне об этом знают все, даже король, это общеизвестно... – Ветер унес следующие слова. – Таков граф, мисс Рассел. Он оставил своих сыновей на погибель бог знает где, отказался платить за них выкуп... – Следующие слова она опять не расслышала. Фиа уже не понимала, то ли у нее шумит в голове, то ли она не слышит из-за ветра. —... его брат изнасиловал монахиню! Он такой же мерзавец, как и этот, они все таковы. А Фиа – это просто настоящая шлюшка Карра. Он возится с ней только для того, чтобы она принесла ему огромное приданое.

Фиа с трудом выпрямилась и поспешила в замок. В голове у нее все смешалось. Сейчас важно только одно – найти доказательства. Хотя она не нуждалась в доказательствах – все ее подозрения обрели, наконец, голос. Его голос.

В библиотеке замка, примыкающей к кабинету Карра, рядом с камином располагался тайник. Фиа не раз видела, как пользовался им отец. В этом тайнике она нашла много интересного. Здесь не было прямых доказательств, что Карр убил ее мать. Но она нашла многое другое, что вполне подтверждало слова Томаса Донна о том, что семья Меррик – это проклятая семья.

Фиа заставила себя признать правду: она дочь страшного злодея, в ее жилах течет плохая кровь. Он вырастил и воспитал ее, чтобы продать как можно дороже, сделал ее сообщницей в своих замыслах.

За одну ночь Фиа стала взрослой. Более слабое существо, скорее всего, подчинилось бы уготованной судьбе, но Фиа не была слабой. То, что она узнала, сделало ее более сильной. Когда несколько дней спустя Донн уехал, выдав ее брата Эша, который едва не потерял любовь Рианнон Рассел, Фиа отнеслась к этому с неведомым ей ранее цинизмом. Произошедшее нисколько не удивило ее.

Девушка серьезно задумалась о будущем, но ни с кем не обсуждала его. Внешне в ее отношении к Карру ничего не изменилось, но теперь она довольно часто позволяла себе тонкие насмешки над ним. Возможно, в глубине души она надеялась увидеть, что эти насмешки задевают Карра, но ее усилия были тщетны. Они веселили его. Он всегда лишь использовал Фиа.