Лиз Карлайл - Невеста в алом

С бьющимся в горле сердцем Джефф подскочил клюку, схватился за край руками и прыгнул вниз. Приземлившись, он побежал в сторону пассажирской каюты. Анаис следовала за ним по пятам.

Он резко замер с другой стороны бизань-мачты. Рябой человек по имени Наварра, весь покрытый деревянными щепками, лежал пластом с неловко подвернутой ногой в узком проходе. В двери каюты было отверстие размером с крикетный шар.

Анаис перепрыгнула через тело.

— Этьен! — крикнула она, просунув руку через отверстие, и что-то оттолкнула. Оно упало с грохотом, и она распахнула дверь. Этьен Тибо с широко распахнутыми глазами все еще стоял, прижавшись спиной к стене, и держал в руке пистолет.

Он сразу же опустил его.

— Приветствую вас, — сказал он. — Ну вот и все.

Джефф взглянул на лежащего на спине контрабандиста. Выше, на самой верхней полке, съежившись от страха, стояла на коленях Шарлотта, которая в попытке защитить Жизель спрятала ее себе за спину. Увидев Анаис, она в изнеможении упала, прижав руку к груди.

— Слава Богу! — заплакала она. — Слава Богу!

Джефф наклонился над телом, прижав два пальца к горлу Наварры. Этьен осторожно переступил через тело и с любопытством посмотрел на него.

— Он мертв, месье? — спокойно спросил мальчик.

— Нет, — сказал Джефф, ощупывая рану. — Думаю, он просто ударился головой.

— О… — Маленькое лицо Этьена вытянулось. — Очень жаль!

Преподобный мистер Сазерленд был прежде всего человеком веры. Строгий традиционалист, он полагал, что руку Господа можно увидеть во множестве вещей, которые человеку не дано понять за всю его жизнь, и Сазерленд относил Братство именно к этой категории. С другой стороны, будучи хорошим Священником, он твердо верил в Братство и понимал, что ради справедливости иногда приходится чем-то жертвовать. И в тех редких случаях, когда он обнаруживал, что его личные принципы вступают в конфликт с его естественными склонностями, это беспокоило и тревожило его.

Он стоял около одной из кирпичных башенок, которые обрамляли колчестерскую станцию, наблюдая за тем, как в тот момент, когда последний из их чемоданов был выгружен из экипажа Шарлотты Моро — а точнее, из экипажа ее отца — на обочину, пошел дождь. А затем извозчик хлестнул лошадей, и под дождем процессия, состоящая из двуколки и экипажа, с грохотом отправилась в путь.

Шарлотта махала им троим до тех пор, пока экипаж не повернул на главную дорогу. И даже тогда Сазерленд увидел в заднем окошке маленькое личико Жизели с заостренным подбородком, которая наблюдала за ними, становясь все меньше и меньше. А затем, в самый последний момент она подняла руку и прижала ее к окну — вместе со своим маленьким носиком, — и Сазерленд больше ничего не мог разглядеть, хотя было ли это из-за дождя или из-за слабой дымки на его глазах, он сказать не смог бы.

Джеффри и мисс де Роуэн, стоящие ниже, на тротуаре, развернулись и бросились с улицы под крышу станции. Они сильно встряхнули и закрыли зонтики. Одетые в темные одежды, почти как для торжественного вечернего приема — он в черном фраке и ослепительно белой рубашке, и она в платье из атласа цвета темного баклажана, — они были похожи на богатую молодую пару.

Граф продолжал наблюдать за экипажем, который теперь был на довольно большом расстоянии от них.

— Как вы думаете, — сказал он скорее самому себе, — смогут ли они справиться без нас?

Сазерленд улыбнулся:

— Ты не единственный Хранитель, друг мой, способный охранять этого ребенка, и не имеет значения, что, возможно, за последние несколько дней вы втроем привязались друг к другу.

Джефф рассмеялся.

— Джеффри, мистер Хенфилд будет хорошо заботиться о ребенке. — Сазерленд утешающе похлопал по спине друга. — Он отличный Хранитель, и я уверен, что Шарлотта будет от него в восторге. Ты и мисс де Роуэн выполнили свою работу, порученную Господом, ибо у Него есть замысел относительно этого ребенка, хотя мы пока не знаем, в чем он заключается.

— Она уже предсказала падение одной монархии, — немного встревоженно сказал Джефф. — Я с содроганием думаю о том, какими будут ее следующие предсказания.

— Точно, — пробормотал Священник. — И теперь она останется в безопасности до тех пор, пока не научится понимать свой Дар. Возможно, она вообще не захочет им пользоваться, но по крайней мере у нее будет выбор. Это — подарок, который вы оба преподнесли ей.

Именно в этот момент дождь застучал снова, барабаня по тротуару, как галька, и разбрызгивая капли воды во все стороны.

— Пойдем, — сказал Джефф, подталкивая Анаис к двери. — Давай зайдем внутрь.

Оказавшись внутри станции, джентльмены, пробравшись через поток пассажиров и носильщиков, купили билеты и отдали распоряжения насчет багажа. Они присоединились к Анаис, стоящей около входа, как раз тогда, когда на станцию прибыл пыхтящий и свистящий поезд.

— Итак, — сквозь шум и гам сказал Сазерленд, — полагаю, здесь мы распрощаемся. Мисс де Роуэн, вы абсолютно уверены, что не хотите поехать со мной? У моей сестры прекрасная кухарка, уютный дом, и она будет рада компании.

Анаис, уже в третий раз после завтрака, покачала головой.

— Вы очень любезны, сэр, — сказала она, — но я немного соскучилась по собственному дому.

— Тогда, чтобы вы оказались дома уже сегодня, я буду рад нанять вам экипаж, — предложил Священник.

— Сазерленд, в чем дело? — требовательным тоном спросил Джефф. — Поезда ходят туда и обратно из Лондона весь день.

Священник поджал губы.

— Хорошо, Джеффри, все дело в морали нашего века, — наконец сказал он. — Я имею в виду вот что — незамужняя леди в поезде, в салоне первого класса с джентльменом, который не является ее мужем?

Джефф посмотрел на Анаис странным взглядом.

— Не беспокойтесь по этому поводу, сэр, — слегка жестковатым тоном ответил он. — Я собираюсь исправить это упущение, как только смогу поговорить с отцом этой леди.

Кустистые брови мистера Сазерленда изумленно поползли вверх.

— Неужели?

— А зачем же откладывать?

— Прекратите, вы, оба! — Лицо Анаис потемнело. — Джефф, тебе не кажется, что подобное заявление является слегка преждевременным? А что касается вас, мистер Сазерленд, то хочу заметить, что я провела в компании Джеффа очень много дней — и все на службе Братства. Поездка до Лондона едва ли будет самым худшим дополнением к тому, что было до этого. Так что, мне кажется, уже поздновато беспокоиться по поводу моей репутации.

Это и был тот самый конфликт, который Сазерленд был обязан разрешить. Очень хорошо жертвовать чем-то во имя Братства, если ты являешься частью организации — и к тому же джентльменом, а значит, защищен от презрительных насмешек общества. Но совсем другое дело, если ты — леди. Леди, которой было отказано в членстве. И которая все-таки сделала все, что было в ее силах, — все возможное и даже невозможное.

Теперь слишком поздно начинать бороться с этической неопределенностью данного дела. И с чувством вины. Она терзала его, лишая внутренней уверенности в том, что мужчины являются более сильным полом и что женщине нет места в Братстве. Но если хотя бы половина того, что он слышал, была правдой, то эта молодая особа была исключительно смелой.

Поезд издал еще один оглушительный звук, и толпа пассажиров устремилась в направлении дверей. Выражение лица Анаис де Роуэн не изменилось.

Внезапно у него возник порыв — а возможно, просто сработал здравый смысл. Он снял свой цилиндр и поставил его на саквояж.

— Дорогая, — сказал он, — дайте вашу руку.

Смутное изумление отразилось на ее лице, но она сделала это, вложив в его ладонь свои длинные, холодные пальцы.

— А теперь, — сказал он, — произнесите слова. И побыстрее, пожалуйста.

— Слова? — Ее брови взлетели.

Сазерленд взмахнул пустой рукой, в то время как поезд просигналил снова.

— «Я смиренно прошу о приеме» и так далее, и так далее, — сказал Сазерленд.

— В Братство? — пребывая в легком шоке, уточнила она.

— Да, да, это лишь формальность, — ответил Священник. — Лейзонби уже произнес свою часть.

Джефф мрачно взглянул на него.

— Ради Бога, Сазерленд! — прошипел он. — На железнодорожной станции? Уместно ли?

Но мисс де Роуэн уже повторяла традиционные слова, и ее голос был тихим, но ясным, а латынь — точной.

— Я смиренно прошу о приеме в члены Братства, — быстро произнесла она. — Я заслужила это право моей Преданностью, Силой и Кровью. Клянусь честью, я обещаю, что своим Словом и своим Мечом я буду защищать Дар, мою Веру, мое Братство и всех его Родственников, пока последнее дыхание жизни не покинет моего тела.

Сазерленд положил руку на ее плечо.

— Тогда пусть твоя рука, сестра, будет как правая рука Господа, — сказал он. — И все твои дни будут отданы Братству и службе Ему.

— Так же, как твоя, — ответила она.

Сазерленд опустил обе руки и слегка поклонился.

— Ну вот, — сказал он, — дело сделано.

Мисс де Роуэн выглядела все еще смущенной.

— И… больше ничего? — спросила она. — Это все?

— Ну, если хотите, по возвращении в Лондон мы можем закончить формальную церемонию инициации, — предложил Сазерленд.

— Нет, благодарю вас, — твердо сказала Анаис. — Я уже выбросила свою сорочку.

— Тогда это все.

— Ну, я думаю, все-таки должно быть голосование, — неуверенно сказал Джефф. — Общество Сент-Джеймс…

Она пригвоздила его взглядом.

— И как ты будешь голосовать?

Его взгляд смягчился.

— Ты ведь знаешь, как я буду голосовать.

— А я знаю, как проголосуют остальные, — сказал Сазерленд, ухватившись за цилиндр и надевая его на голову. — В противном случае им придется искать себе нового Священника.

Джефф взял в свои руки руку Сазерленда и крепко пожал ее.

— Тогда я жду единодушный вердикт, — сказал он, повернувшись к Анаис с нежной улыбкой. — Мои поздравления, дорогая. Ты их заслужила.

— Ну хорошо. — Сазерленд резко откашлялся. — Я в любом случае буду с нетерпением ждать разрешения этой небольшой тайны, касающейся вашего совместного будущего, — сказал он, снимая цилиндр и кланяясь Анаис, в то время как прозвучал еще один свисток паровоза. — Думаю, это мой поезд в Ипсвич. Позвольте мне поблагодарить вас обоих за образцовую службу Братству золотого креста.

И с этими словами он повесил зонтик на руку, взял саквояж и направился к поезду.

Почувствовав себя вдруг неловко, Анаис посмотрела Сазерленду вслед. В ее голове до сих пор не укладывалось то, что он только что сделал.

Они с Джеффом почти три дня провели в Эссексе, инструктируя Сазерленда и мистера Хенфилда, участвуя в воссоединении Шарлотты с родителями и улаживая дела Жизели. И теперь миссия была завершена. Опасность миновала. И казалось, будто бы между ними все изменилось.

Но Джефф взял ее руку в свою и крепко сжал ее, возвращая все на свои места.

— Пойдем, любимая, — прошептал он. — Пора возвращаться домой.

На станцию, медленно выбрасывая дым и покачиваясь, прибывал другой поезд. Он остановился, и возобновилась бурная деятельность, на этот раз в противоположном направлении. Анаис взяла предложенную руку Джеффа, а он, схватив в одну руку обе их сумки, понес их так легко, словно они были невесомыми.

Спустя несколько минут они уже были в своем вагоне и убирали ручную кладь. На платформе начали открываться и закрываться двери. Далеко впереди раздались два таких громких гудка, что Анаис чуть не подскочила на сиденье. Последние пять дней она провела, как на острие ножа, и теперь чувствовала себя так, словно все ее тело находилось в состоянии постоянной повышенной готовности.

Сидящий напротив нее Джефф потянулся и положил свою руку на ее.

— Так бывает иногда, — спокойно сказал он, словно прочитав ее мысли. — Скоро мы вернемся в Лондон, и жизнь войдет в нормальное русло.

Именно этого и боялась Анаис. Она опасалась, что они вернутся в Лондон такими же, какими они его оставили, — подозрительными, настороженными незнакомцами, живущими каждый своей жизнью. Она боялась, что дни, которые она провела с Джеффом, были удивительным эпизодом в ее жизни, не имеющим никакого отношения к реальности. Что его страсть к ней была лишь страстью и ничем более, и что ее новое представление — о себе, о жизни, о любви и о мечтах, которые ее томили, — начнет исчезать, как только она окажется вдали от Брюсселя.