Отчетливо заметно, как отчаянно мой брат сражается с самим собой, как внутри его идет война. Челюсть напряжена, руки сжаты в кулаки, а от губ видна лишь тоненькая линия.

– Если собираешься прочитать мне лекцию о Зоуи, о прошлом или о моей учебе, то лучше уезжай обратно. – Его голос звучит спокойно, хотя чуточку дрожит.

– Нет. Я здесь не за этим. Я бы хотела поговорить с тобой. Обо всем. Хотела бы узнать, как у тебя дела. – Тяжело вздохнув, она встает. – И я хотела бы извиниться, Лэйн.

Теперь он борется не только со своими потаенными мыслями, но и со слезами, а когда встречается со мной взглядом, я киваю ему, подбадриваю сказать «да». Мама сегодня сделала шаг, который сильно запоздал. То, что она приехала сюда одна, делает его еще более смелым и ценным. И в конце концов именно об этом мы с Лэйном мечтали с самого начала: вновь стать семьей. Не позволить событиям, которые давно прошли и которые не изменить, разрушить нас.

– В ресторане моего отеля очень хорошая кухня, я тебя приглашаю. Тут не больше десяти минут на такси.

Дилан без лишних слов идет к гардеробу, запускает руку в вазочку и бросает Купу ключи от своей машины.

– Вот, возьми его. – Он прощается с моей мамой, на ходу два раза похлопывает моего брата по плечу и скрывается в своей комнате.

Спасибо, Дилан, мысленно посылаю я ему вдогонку.

Скоро я последую за ним, однако сейчас должна убедиться, что брат не пойдет на попятную.

К счастью, еще есть Энди. Она подходит к нему, берет за руки и тепло улыбается.

– Тебе нужно поехать, – уговаривает его она. – А мы будем ждать тебя здесь.

Ее губы слегка касаются его губ, после чего Энди отходит в сторону.

– Зоуи? – Куп требовательно смотрит на меня.

– Я останусь. Мы можем поговорить позже. – Пусть это будет их с мамой момент. Уверена, им есть что сказать друг другу.

– Ладно. Я быстро, только надену носки.

Всего через минуту он возвращается, накидывает куртку и вместе с мамой покидает квартиру. А мы с Энди так и продолжаем стоять, совершенно ошарашенные тем, что только что случилось.

– Можешь в это поверить? – спрашивает она, и я качаю головой.

– Пока нет. Но, возможно, смогу, когда они оба возвратятся обратно.

– Твоя мама действительно приехала в Сиэтл, чтобы поговорить с Купом, – шепчет Энди, поправляя очки на носу. – Пойду-ка я уберусь у себя в комнате, а может, просто вытру везде пыль и переставлю книги. И наведу порядок в шкафу. Твой маленький эпипремнум, кстати, стоит на столе, и он все еще жив. Как и кактус, который ты подарила Купу. Мне пришлось его спасать.

Теперь я громко смеюсь:

– Иди и отвлекись.

Энди ищет чистящие средства и скрывается в своей комнате. Как бы чисто и аккуратно там ни было, сейчас она перевернет все с ног на голову – от волнения и нервозности. И это продолжится до тех пор, пока не вернется Купер.

Я тем временем стучусь в дверь к Дилану, который открывает мне меньше чем через секунду и приглашает войти. Эта комната немного меньше моей, и по форме они тоже отличаются, но тут не менее уютно. Только растений на более темной мебели меньше.

Плюхнувшись на его кровать, жду, когда он сядет рядом со мной.

– Вот это сюрприз.

– Это ты мне говоришь?! От мамы я такого вообще не ожидала.

– Куп поехал с ней?

– Да. Спасибо, что одолжил ему свою машину. Мама добиралась на такси.

– Прямо сейчас она мне не нужна, так что не за что.

– Прости, что не смогла представить тебя как следует.

Он тихо смеется:

– Ты имеешь в виду, что не назвала меня своим парнем?

– Не сыпь мне соль на рану, – пихаю его плечом я.

– Думаю, я как-нибудь переживу. Купер еще не в курсе, и правду о моей ноге тоже еще предстоит рассказать. Со временем мы все решим. Сегодня у Купа совсем другие проблемы. Не будем его перегружать.

– Надеюсь, их не останется, когда он вернется домой. Хотя я просто выдаю желаемое за действительное. Им обоим нужно время. А папа, – я запинаюсь и со вздохом качаю головой, – продолжает упрямствовать.

– По-моему, твоего отца больше беспокоит не Куп. Ему с каждым днем сложнее отступить от своей позиции, потому что тогда ему придется признаться самому себе, насколько он ошибался. Мне знакомо это чувство. Он должен сам с ним справиться.

Наверное, Дилан прав. Я просто надеюсь, что папа скоро осознает, что пора заканчивать это сумасшествие и что оно никому не принесет пользы.

– Мне нравится твоя комната. Тут хорошо.

– Ах вот как?

– Иначе бы получилось по-дурацки, так как я твердо намерена в будущем проводить здесь очень много времени. – Ухмыльнувшись, я обвиваю его руками за шею, когда он меня целует. Однако Дилан опять отстраняется, на что я реагирую протестующим сопением.

– Мне кажется, ты должна кое-что увидеть. – Он направляется к противоположной стене, открывает ящик, и, подойдя ближе, я вижу, что в нем хранится.

– Твои протезы, – бормочу я.

– Парочка старых и новые. Никто, кроме тебя, не знает, что лежит внутри. Даже бабуля не подозревает, что я прячу свои ноги в ящике, как пират. Она бы меня высмеяла.

– Но похож ты больше на викинга.

– А, значит, ты так считаешь?

– Немножко.

Дилан прижимает меня к себе и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

– Будет очень не к месту, если я попрошу тебя остаться здесь со мной подольше?

В качестве ответа я встаю на носочки и обеими руками наклоняю его голову к себе. Нет, я с радостью останусь подольше.


Примерно через три часа, которые мы провели, безудержно целуясь и обнимаясь, как подростки, на кровати Дилана, мы оба выходим из его комнаты, потому что грохот в квартире становится все громче, и мы начинаем волноваться за Энди. Если бы Куп уже приехал, мы бы услышали, но я пока сомневаюсь, хороший это знак или плохой, что они с мамой так долго разговаривают. По всей вероятности, хороший, поэтому я запасаюсь терпением – пусть это и сложно.

– Иди первая, – ворчит Дилан и показывает вперед, незаметно прикрывая рукой пах. – Мне нужно еще пять минут.

– Прости. – Хотя мне ни капельки не жаль. Не по-настоящему. Дилан это, кажется, замечает, потому что мягко выталкивает меня из своей комнаты.

– Как бы не так. Проверь, жива ли еще Энди, и дай мне пару минут.

– Есть, капитан! – Я посылаю ему воздушный поцелуй и, сверкая улыбкой, топаю по коридору. Однако улыбка задерживается ненадолго, так как шум из комнаты Энди действительно ужасный и странный. Ее дверь приоткрыта, до меня доносится шуршание и громыхание, а периодически добавляются пыхтение и бурчание.

Нерешительно толкаю дверь. Ну ничего себе!

– Энди? – пищу я, потому что этот вид полностью выбивает меня из колеи.

– Тут, – слышу я приглушенный голос из угла.

– Что тут творится?

– Я хотела устроить уборку. Потом захотела устроить перестановку, а когда двигала мебель, заметила, что мне не нравится, и тогда перетащила все обратно. Комоды и шкаф вместе с вещами оказались слишком тяжелыми. Ну и вот… результат. – Она вскидывает руки и обводит окружающий ее хаос. Мебель стоит там же, где находилась изначально, по крайней мере, насколько я могу судить, но все вещи вывалены на кровать и на пол. Энди сидит на большой куче одежды, книг и всевозможного хлама, известного человечеству.

– О’кей, – выдаю я. – Не проблема. Все не так плохо. До вечера все снова будет в порядке.

– Ты врешь еще хуже, чем я, – отзывается Энди и поднимает очки на кудрявую голову, чтобы потереть глаза. – Ситуация с Купом просто сводит меня с ума. Даже знать не хочу, каково тебе.

– Я тоже с ума схожу. Прекрасно понимаю. – Опускаюсь перед ней на колени. – Но он справится. То, что мама сегодня пришла сюда, стоило нам огромных усилий, работы и времени. Уверена, они оба постараются, чтобы начать все сначала.

– У тебя хотя бы есть Дилан, чтобы отвлечься, – говорит она так внезапно, что я подавилась и закашлялась. – Даже не отрицай! Час назад я ходила на кухню, чтобы приготовить себе чай, и тебя не было ни в ванной, ни в твоей комнате, а смех Дилана еще никогда не звучал так женственно. – Энди опять опускает очки на нос и улыбается. – Я рада за вас.

– Пожалуйста, не говори пока ничего Куперу. После этих выходных и мамы мы хотим дать ему время, всего несколько дней, а потом сами все ему расскажем.

– Конечно, расскажете. А до тех пор я не проболтаюсь, обещаю.

– Спасибо. – Я еще раз оглядываюсь вокруг. – Помощь нужна?

– Однозначно. Но мне надо самой это сделать. Некоторые ситуации пробуждают во мне внутреннего детектива Монка[20], хотя это и случается теперь крайне редко.

– Если что, зови нас, ладно?

Энди не успевает мне ответить, потому что в один и тот же момент мы с ней прислушиваемся. Носок лает, и слышатся другие голоса.

– Они пришли, – негромко бормочет она, и мы одновременно вскакиваем, чуть не спотыкаемся на разложенной повсюду одежде, когда бросаемся в коридор, и резко тормозим в гостиной. Дилан как раз выходит из своей комнаты, а Куп с мамой переступают порог квартиры.

Сильнее всего мне хочется закричать: Как все прошло? Рассказывайте! Но это приведет лишь к обратному результату, поэтому я нервно заламываю руки и ерзаю, как маленький ребенок рождественским утром.

– Это Носок? – спрашивает мама, сняв куртку и обувь, и нагибается. Она что, остается?

– Именно. Энди когда-то нашла его в переулке за клубом. – Носок радостно позволяет маме почесать ему животик.

– Какой лапочка. – За исключением тихого повизгивания Носка, царит абсолютная тишина.

Мама выпрямляется, смотрит на Купа и ждет.

– Маме хотелось посмотреть квартиру, если никто не против? – Давно я не видела своего брата таким нерешительным.

– Конечно, – говорю я. – И я смогу показать тебе мою комнату.

– Извините, я на минутку. – Энди в панике уносится, и у меня нет никаких сомнений, что она соображает, как ликвидировать свой хаос за десять минут – и выхода она не найдет. Куп лишь приподнимает одну бровь, а я пожимаю плечами.

– Она очень нервничала, пока тебя не было.

Его лицо светлеет, а на губах появляется кривая усмешка.

– И переставляла мебель?

– Более или менее.

Рассмеявшись, Куп качает головой и объясняет маме, в чем дело.

– Кажется, у тебя чудесная девушка.

– Так и есть. Начнем с кухни?

Мы следуем за ними и караваном движемся по квартире. Мама как губка впитывает все увиденное и не спешит. К Дилану она заглядывает лишь мельком, а у Купера останавливается и внимательно все рассматривает. Тем временем Энди с ярко-красными щеками стоит перед своей закрытой дверью.

– Пожалуйста, не заставляйте меня ее открывать. Тогда мне придется провалиться под землю или бежать из страны.

Мы все смеемся, однако Куперу и мне известно, что это не шутка.

– Нет проблем, – отвечает Куп и целует ее в лоб, перед тем как мы берем курс на мою комнату, а я неожиданно начинаю нервничать.

– А это моя.

– Комната в общежитии, – шутит мама, и я корчу рожицу – из-за вранья, которым я их кормила. Мне жаль. Жаль, что я их обманывала и что у меня возникло чувство, будто мне необходимо так поступать.

– Вы справитесь одни? – Вопрос Купа меня удивил. А потом я присматриваюсь к нему и замечаю, насколько измученный у него вид. Судя по всему, последние несколько часов отняли у него много сил.

– Естественно. Спасибо, что нашел для меня время. – Брат кивает, однако мама на этом не останавливается. Помедлив, она шагает к нему, кладет руки ему на плечи и мгновением позже обнимает его. В выражении его лица сменяют друг друга радость и шок, и лишь спустя секунду он понимает, что происходит. А затем смыкает руки у мамы за спиной и отвечает на объятия, пускай и слегка неловко.

У меня к глазам подступают слезы.

Это первое объятие с той ночи.

– Ладно… кхм. – Он откашливается и робко похлопывает маму по спине. – Увидимся?

– Увидимся. Скоро.

– Хорошо. Тогда я пойду. – Он исчезает в своей комнате, а Энди извиняется перед нами, чтобы пойти за ним. Дилан еще раньше сразу остался у себя, так что мы с мамой теперь стоим вдвоем.

– Хочешь посмотреть мою? – спрашиваю я, указывая на полуоткрытую дверь.

– Если у тебя есть на меня время, то с удовольствием. – Присутствие здесь мамы означает для меня гораздо больше, чем я думала. Особенно после нашего последнего разговора, после той ссоры и всех лет, на протяжении которых оставалась только я, а Купера не было.

В какой-то момент мы с мамой садимся на мою кровать и разговариваем, чего не делали уже давно. Открыто, без утайки.

– У тебя замечательная комната, Зоуи. И вся квартира в целом. Я рада, что приехала.

– Хотелось бы мне, чтобы папа тоже тут был.

– Ему потребуется чуть больше времени. Откровенно говоря, мне кажется, это будет еще не скоро, но я верю в лучшее. – Она берет меня за руку. – Я тебе благодарна. Ты раз за разом раскрывала нам глаза на самих себя. Это было необходимо, хотя и болезненно. Мы потеряли слишком много лет с Лэйном, а когда встретились с тобой на кампусе университета, когда ты сказала нам то, что надо было сказать – теперь я это понимаю, – я очень испугалась, что потеряю еще и тебя.