Madre зовет нас к завтраку. Самому важному приему пищи. Сейчас пойду.

Пока-пока.

Дорогой Дневник!

Ты НЕ ПОВЕРИШЬ, что сегодня произошло. Ладно, сейчас все подробно напишу, чтобы самой не забыть.

Во-первых, ма ошиблась насчет старших классов. Во всяком случае, насчет первого дня. Я вошла в школу с Заком, и, хотя он держал меня за руку, я словно стала для всех невидимкой. Ладно, может быть, мне не следовало надевать розовую пачку и боксерские кеды, но я не такая, как остальные девчонки. Они это знают, и я знаю. А такой наряд помогает держать их на расстоянии. Так пусть себе смеются.

В столовой во время обеда было ужасно. Когда я вошла, меня чуть не вывернуло. Никто на меня даже глаз не поднял. Зак сидел среди своих расфуфыренных друзей. Он помахал мне, чтобы я подошла. Еще чего не хватало! Я достала свою книгу и ушла во двор.

И тут, Дневник, все и случилось!

Я сидела на траве под каким-то чахлым деревцем, жевала и читала («Грозовой перевал»), когда ко мне подошла девочка и спросила, можно ли присесть рядом.

Я ответила, что с ее стороны это будет социальным самоубийством, а она улыбнулась. Улыбнулась. Потом села, и мы начали разговаривать, и знаешь, Дневник, у нас СТОЛЬКО общего!

Боюсь сглазить, но мне кажется, она хочет стать моей подругой.

Круто, правда???

Дорогой Дневник!

Вчера у нас заночевала Лекси. Мы обдурили Madre и сделали вид, что уснули в одиннадцать, а потом тихонько выбрались из дома и отправились на пляж. Мы просидели там несколько часов, болтая обо ВСЕМ. Я ей нравлюсь, и ей наплевать, что она единственный мой друг. Мы с ней будем, как Гарри и Гермиона. Друзья навеки!

Дорогой Дневник!

Лекси заставила меня пройти прослушивание для школьной постановки «Однажды на матрасе». И Я ПОЛУЧИЛА РОЛЬ!

Что бы я делала без Лекси?

Тод Лаймер пригласил ее на танцы. Она хотела сохранить это втайне, но разве в школе что-нибудь скроешь? Здесь секретов не бывает. А кроме того, Хейли хотела, чтобы я узнала. Она смеялась, когда рассказывала, и назвала меня при этом неудачницей, которую никто не приглашает на свидания.

Откуда ма всегда знает, если что-то не так? Когда я вернулась из школы домой, она только раз взглянула на меня, сразу подошла и обняла. Я попыталась отстраниться, но она держала крепко, и тогда я расплакалась. Да, Дневник, вот такая я крутая. Когда я все ей выложила, она сказала, что хорошие друзья хотят самого лучшего друг для друга. Я это запомню.

Я хочу, Дневник, хочу, чтобы Лекси была счастлива. Поэтому мне абсолютно все равно, пойдет ли она на эти дурацкие танцы.

Лекси на танцы не пошла. Сказала, что ей ГОРАЗДО больше нравится остаться дома с лучшей подругой и посмотреть кино. Так мы и сделали. Приготовили попкорн и уселись смотреть кино. Даже Зак остался дома с нами. Сказал, что любые танцы без нас — абсолютная трата…

— Бабушка!

Джуд подняла голову и увидела внучку, стоявшую у кровати. В своем розовом махровом костюмчике, с копной светлых кудряшек она была копией Мии в этом возрасте, и это на секунду сбило с толку Джуд. Впервые за несколько лет Миа оказалась так близко — только руку протянуть. Дневник вернул Джуд дочь.

Грейс расплакалась.

— М-мама ушла.

«Любите Грейс больше. Вы ей нужны».

Джуд встала с кровати и подхватила внучку на руки.

— Все хорошо, детка, — прошептала она и тут вдруг сама разрыдалась. Она прижалась к девочке, уткнувшись в мягкую, пухлую щечку, вдыхая аромат детского шампуня и вспоминая.

— Я сказала ей, что хочу остаться с п-папой, — всхлипывала Грейс. — Я х-хочу быть с папой, но… но и мама мне тоже нужна. А я ей этого не сказала.

— Девочка моя. — Джуд смотрела на внучку сквозь пелену слез. И в этом размытом фокусе она видела не только Грейс, но и Зака, и Мию. И ту самую Лекси, которая когда-то была с ними. Их черты угадывались в лице Грейс, в ее глазках, в розовых губках. Как могла Джуд об этом забыть?

Нет, она не забыла. Она знала это давным-давно, просто намеренно отводила взгляд, боясь, что боль убьет ее. Но, отказываясь чувствовать, она тем самым отказалась и от радости, растворившись в серой дымке оцепенения.

Отчасти они снова воссоединились в эту секунду, обняв друг друга, как обязательно поступили бы, будь Миа жива.

Джуд отнесла Грейс на большую кровать Мии, и они устроились там рядышком.

Грейс осторожно разжала маленький кулачок. На ее ладошке лежало кольцо-обещание, которое Зак когда-то подарил Лекси.

— Посмотри, что мне подарила мама.

Джуд взяла в руку колечко. Из-за него она так расстраивалась в том далеком прошлом, тоненький серебристый ободок с сапфировым осколком; она считала, что подобное кольцо-обещание может разрушить жизнь ее сына.

— Он был таким романтичным, — вздохнула она.

Грейс сунула большой палец в рот и спросила:

— Кто?

— Твой папа. Мне бы следовало догадаться, что мы с Майлсом можем воспитать только романтика.

Почему же в то время ее не радовало, что ее сын умеет глубоко любить и мечтать о будущем? Почему всегда получается, что только со временем начинаешь понимать, что было пустячным, а что главным?

— Он подарил это кольцо твоей маме на Рождество.

Джуд отстегнула тонкую золотую цепочку, которую носила на шее, взяла у Грейс кольцо, продела в него цепочку и надела на шейку девочки.

— Ты похожа на принцессу, — сказала Джуд, целуя внучку в щеку. И, поцеловав ее один раз, уже не могла остановиться. Все целовала и щекотала девочку, пока та с визгом и смехом не попросила пощады.

Наконец Джуд отстранилась и взглянула на Грейс.

— Я люблю тебя. Нужно было говорить тебе об этом по миллиону раз в день.

— Это очень много раз, — снова засмеялась Грейс, прикрывая ротик ладошкой.

— Не пытайся заглушить свой смех, Грейси. Это красивый звук.

— И мама тоже так сказала.

«Мама».

Почему обыкновенное слово, которое она слышала всю свою жизнь, внезапно резануло как ножом? «Когда-то вы были лучшей матерью в мире».

Ее переполнило раскаяние, она задыхалась от него, но потом взглянула на девочку у себя на коленях и снова смогла дышать. Раскаяние постепенно отступило, а его место заняла хрупкая надежда.

— У твоей мамы большое сердце. А я об этом забыла. И она делала мою Мию и твоего папу счастливыми.

— Что это? — спросила Грейс, показав на книжку в руке Джуд.

Джуд даже не осознала, что так и держала дневник в руке.

— Это дневник твоей тети Мии.

— Нельзя читать такие вещи. Ханна Монтана говорит…

— Теперь можно.

— Потому что она умерла?

Джуд резко вдохнула, ожидая боль, но та если и пришла, то не уколола. Боль никуда не делась, разумеется, сосредоточившись в одном ужасном слове, но исчезла быстро, и Джуд удивилась, обнаружив, что по-прежнему способна улыбаться. Наверное, и вправду лучше было произнести все вслух, чем прятать в душе.

— Да. Теперь это память, которую она о себе оставила.

— Какая она была, бабушка? — спросила Грейс, и Джуд удивилась, что Грейс так долго не задавала этого вопроса, боясь обратиться с ним к кому-нибудь из взрослых.

— Она была как красивый, нежный цветок. До того, как она познакомилась с твоей мамой, она боялась собственной тени и чувствовала себя одинокой, очень одинокой. — Джуд вытерла глаза. — Она хотела быть актрисой, и мне кажется, у нее бы получилось. Все те годы, которые прошли у нее без друзей, не были потеряны зря. Она наблюдала за людьми, впитывала мир вокруг себя. Когда она выходила на сцену, то превращалась в совершенно другого человека. Твоя мама ей помогала. Именно Лекси уговорила Мию попробоваться на главную роль.

В дверях появился Майлс.

— Что здесь такое? Устроили вечеринку без меня?

— Да, дедушка! — Грейс пробежала по кровати и прыгнула прямо в руки Майлсу.

— Бабушка рассказывала мне о тете Мии, — сообщила Грейс. — А еще, посмотри, что подарила мне мама. — Она показала кольцо-обещание на цепочке.

— Бабушка рассказывала тебе о Мии? — переспросил Майлс, глядя на Джуд. Их взгляды встретились над золотистой головкой Грейс, и оба сразу все поняли. Оба знали, как важно просто произнести имя Мии вслух. Майлс сел на кровать дочери и обнял Джуд.

— Откуда у тебя взялись силы все это выдержать? — спросила она.

— Силы? — Он вздохнул, и в этом вздохе была вся его боль, вся глубина потери. — Сил больше не осталось, — сказал Майлс, — а вот терпения, слава богу, хватило.

— Прости, — тихо произнесла Джуд.

Грейс втиснулась между ними и, задрав подбородок, поинтересовалась:

— А папа не рассердится, что мама подарила мне это кольцо?

И Джуд догадалась, почему Лекси подарила кольцо Грейс. «Прежде чем уехать, мне предстоит кое-что важное».

Лекси покинула Грейс не на один этот день. Кольцо означало прощание.

* * *

Лекси доехала до Мейн-стрит и оставила велосипед перед офисом Джейкобза.

Скот сидел за своим столом и разговаривал по телефону. Увидев Лекси, он улыбнулся и поднял палец. «Подожди, — беззвучно произнес он одними губами. — Не уходи».

Она присела на диван и принялась ждать. Как только Скот повесил трубку, Лекси поднялась и подошла к столу.

— Я совершила ошибку, — сказала она, стоя перед адвокатом.

Он перестал собирать бумаги и взглянул на нее.

— Ты это о чем?

— Знаешь, что мне сказала Грейс? Я уже мама. И должна знать, как ею быть. Но я не знаю. Не представляю, как быть мамой для собственной дочери. У меня нет ни работы, ни жилья — ничего. Я не готова. Своим возвращением я лишь снова причинила им боль. И Грейс тоже.

— Лекси, нельзя сдаваться.

— Я и не собираюсь. Я по-прежнему хочу изменить соглашение об опеке, я хочу быть матерью больше всего на свете. Но я должна все сделать правильно — так, как будет лучше для нее, а не для меня. — Голос Лекси осекся, она лишь пожала плечами. — Я пыталась найти работу. Ха! Видимо, бывшая заключенная не может быть даже уборщицей на полдня. А про жилье вообще можно забыть, в лучшем случае я сниму комнату. Придется работать по семьдесят часов в неделю только для того, чтобы хватило на жизнь. Как мне при этом заботиться о Грейс? Как?

— Лекси…

— Прошу тебя, — прошептала она. — Мне и так трудно. Я благодарна тебе за все, что ты сделал, но завтра утром я уезжаю во Флориду. Ева договорилась о работе для меня. Я смогу скопить достаточную сумму, чтобы вернуться через год. Автобус отходит в девять утра.

— Лекси… как бы мне хотелось, чтобы ты прислушалась к моим словам…

— Проследи, чтобы они высылали мне фотографии, — тихо продолжала Лекси, стараясь не расплакаться. — Я буду писать ей каждую неделю.

Скот подошел к ней и обнял. Ей было нелегко отпустить его.

— Спасибо за все, — наконец произнесла она.

— А как же Зак? — спросил Скот.

Вопрос был таким мучительным, что она даже не решилась ответить.

— Тебя подвезти завтра до автобусной станции?

— Нет. — Меньше всего ей хотелось прощаться со Скотом еще раз. — Обойдусь. Костюм Дженни я оставила в конференц-зале. Передай ей от меня «спасибо».

— Ты можешь сама ей об этом сказать. Придешь сегодня на ужин?

— Ладно, но потом мне нужно кое-что сделать.

— Помощь нужна?

— Нет. Я должна сделать это сама.

* * *

Джуд сидела на диване в тихой гостиной в доме Зака. Она не потрудилась включить свет, поэтому лавандовый вечер украдкой вползал в окна. В камине плясали оранжевые языки пламени, и в кои-то веки она почувствовала, что огонь ее согревает. Время от времени до нее доносился смех из холла, где Майлс и Грейс играли во что-то на приставке. Грейс напоминала огонек, который внезапно зажгли; она болтала не переставая и за весь день ни разу не солгала. Джуд верила, что последние несколько часов, проведенных с внучкой, запомнятся как начало их новой семейной жизни. Начало «После»…

И все равно Джуд не покидало растущее беспокойство. Она знала, что еще не все исправлено.

Наконец около семи открылась входная дверь и появился Зак с тяжелым рюкзаком на одном плече.

— Ты поздно, — сказала Джуд, поднимаясь с дивана.

— Последний тест оказался пакостным, — сообщил он, отшвыривая рюкзак. Вид у сына был изможденный. — Кажется, я его провалил.