Возразить было нечего, определенное рациональное зерно в ее словах было. Игорь Сергеевич, конечно, ни словом, ни взглядом не намекнул мне, что слишком много ною, но это, скорее всего, потому что он очень тактичен и понимает: горе есть горе.

Я вздохнула:

– Да, Лар, ты…

Мои слова утонули в мелодии звонка мобильного. Чуть нахмурившись, я вытянула телефон из кармана джинсовой куртки. Да… вещи в деловом стиле грустно висели в шкафу. Теперь мне нравилось только удобное и неброское.

На экране высветилось: «Эдик».

Я чуть нахмурилась и закусила губу.

– Возьми трубку, – тихо, но настойчиво сказала Лариса. – У мужика и так золотое терпение, сколько ты его уже можешь динамить? Сходи и развейся.

Мне этого совершенно не хотелось, пальцы словно окаменели. Однако Лариска вновь была права: Эдик не знал подробностей о моей беде, потому продолжал звонить, умоляя не вычеркивать его из списка близких людей. Мне определенно необходимо было с ним встретиться и объяснить ситуацию, чтобы он понял: сейчас не до свиданий и не до романтики в целом. Если я ему действительно так симпатична, он станет опорой. Если нет, то исчезнет и не будет беспокоить. В любом случае мы оба выдохнем спокойно.

Под одобрительным взглядом подруги я приняла вызов и поднесла мобильный к уху.

– Добрый день, Эдик, – произнесла как можно приветливее, стараясь, чтобы голос не звучал грубо или раздраженно. – Как ты?

– Привет, Аня! Я в полном порядке. А как ты? Удалось разобраться с возникшими семейными проблемами?

Я едва не положила трубку. Сил продолжать разговор практически не было, зато рядом стояла хмурая Лариса, показывая кулак и заряжая терпением. Эдик не знал о болезни Дашки, потому что каждый раз, когда звонил, слышал от меня лишь стандартные фразы: «Все нормально, но говорить не очень удобно. Семейные проблемы, понимаешь?» Он делал вид, что понимал. И звонил снова. А я снова давала отмашку. Это определенно было неправильно.

– Аня? – позвал Эдик, устав ждать. – Ты снова занята?

– Нет. Могу говорить. Знаешь, тут такое дело…

– Я понимаю, что это может быть слишком резкий переход, но давай погуляем сегодня в парке? – перебил меня Эдик. – Погода просто замечательная. Тогда и расскажешь все. Не отказывайся, а?

И от такого обыденного предложения у меня защемило сердце. Вспомнилась та прежняя жизнь, где Дашка была здорова, а я все еще в спешке собиралась на свидание, грохнув бутылку любимых духов. Это ведь словно вчера случилось. Не было еще болезни, строились какие-то планы… И тогда мне правда хотелось этой прогулки.

– Да, – сказала я, грустно улыбнувшись, – давай.

Лариска ободряюще подмигнула и подняла вверх большой палец, одобряя «свидание».

Я еще немного поговорила с Эдиком и, договорившись о встрече на шесть вечера, пошла работать. Суматоха закружила так, что даже удалось на некоторое время приглушить волнение и боль.

– Я тебя отвезу сегодня в парк, – заявила Лариса перед окончанием рабочего дня. – Встретимся в половине шестого у подъезда.

– Да ты что, зачем… – начала было я, но подруга только махнула рукой.

«Боится, что в последний момент решу никуда не идти, – поняла я. – И… в общем-то, не зря».

Оказавшись дома, я быстро приняла душ, привела себя в порядок и даже надела синий костюм, который придавал виду свежесть в любой ситуации. Внутри то и дело вспыхивало едкое пламя совести, изнутри пожиравшее за то, что смею идти гулять, когда Даша в больнице. Но я тут же загоняла эти мысли назад. Мне и правда необходима была эта прогулка, и разговор с Эдиком откладывать больше нельзя.

А еще эти несколько часов должны были отвлечь меня от мыслей об Антоне. Он так и не позвонил, чтобы согласовать время сдачи анализов Насти. Я точно знала, он не откажет в помощи, убеждала себя в этом. Ведь Даша – тоже его дочь!

Выйдя из дома, я увидела ожидавшую меня Лариску. Вот же ж девочка-часы. В плане устройства личной жизни родни и подруг ей нет равных.

– Давай-давай, принцесса! – крикнула подруга. – Время уже поджимает, а карета заждалась!

* * *

Изначально я опасалась, что Эдик придет с цветами. Или конфетами. Или еще какой-то ерундой, которая обычно ассоциируется с романтикой и свиданиями у влюбленных парочек.

Мне сейчас это было не нужно. Вот абсолютно, потому что даже в голове не укладывалось, как я буду разгуливать с цветами по парку. Ведь пришлось бы тогда улыбаться Эдику. Вряд ли его могла обрадовать хмурая собеседница, которая на все старания реагирует безразличием.

И хоть на душе было тоскливо и пусто, умом я понимала, что лишний раз обижать человека не стоит. К тому же вон как старается… Может, я ему действительно нравлюсь?

Перед глазами тут же появился Антон. Я попыталась прогнать мысли о нем, но потерпела фиаско. От его предприимчивости зависит жизнь Даши. Я просто не могу каждый раз не возвращаться мыслями к этому человеку, вспоминая последний разговор.

Антон вроде бы и пытался держаться отстраненно, но в то же время переживал. И растерянность в синих глазах была настолько заметной, что на мгновение показалось, что мы никогда не расставались.

Всю дорогу к парку мы молчали. Лариска косилась в мою сторону, но ничего не говорила. И я была благодарна за понимание.

«Ничего, – уговаривала я себя. – Поговорим и разойдемся. И Ларка успокоится, и Эдик больше не будет звонить».

Тем не менее, при виде Эдика, ожидавшего меня возле входа в парк, моя решимость немного дрогнула. Никаких цветов, никакой неуместной мишуры. Словно чувствовал, в каком я состоянии, потому пришел не как разнаряженный петух на свидание, а в простых джинсах и рубашке, будто на встречу с подругой.

То есть ему все шло, да и сам Эдик – мужчина очень симпатичный, но не было ощущения неуместной торжественности.

И мне стало полегче.

– Удачи, Ань, – шепнула Лариса, когда я выходила из машины.

И уехала так быстро, что толком не удалось попрощаться.

Увидев меня, Эдик улыбнулся и направился быстрым шагом навстречу. На мгновение в груди снова укололо. Это голос совести. Я здесь, с этим мужчиной, в то время как Даша в стерильном боксе под присмотром врачей. И это невыносимо.

Тут же вспыхнула злость на Антона. Сколько можно молчать? Это же только анализ. Я не прошу ничего такого, что может повредить малышке.

На глаза чуть не навернулись слезы.

– Здравствуй, Аня, – улыбнулся Эдик, оказавшись рядом. – Спасибо, что пришла. Честно говоря, я боялся, что снова передумаешь. Отлично выглядишь.

Стало неловко, хотя он точно не пытался вогнать меня в краску, наоборот, всем видом показывал, как ему приятно, что я все-таки согласилась на встречу.

Я сделала вдох, взяла себя в руки и слабо улыбнулась.

– Привет, спасибо. Куда пойдем?

Ответный комплимент почему-то не слетал с языка, хотя Эдик выглядел недурственно, и пахло от него каким-то сильным, но приятным восточным ароматом.

«Запах подошел бы и мужчине, и женщине», – мелькнула неожиданно странная мысль.

– К озеру, – тут же предложил он. – Там сейчас немноголюдно и должны быть лебеди.

Предложение раздражения не вызывало. Вполне себе нейтральное занятие, разве что в голову постоянно лезет, что Даше бы оно тоже понравилось. Поэтому, кивнув, я медленно последовала за Эдиком вглубь парка.

Поначалу говорили о ничего не значащих вещах, но мужчина в итоге все равно перевел разговор на волнующую меня тему:

– Поговорим? Если ты не против, расскажи, что происходит?

Я сразу заколебалась, не зная, стоит ли рассказывать вообще или обойтись общими фразами. А потом вздохнула и, глядя на спокойную воду озера, по которой плыли два лебедя, начала говорить. Все как было, с самого начала.

Даже сама не заметила, как сели на скамейку, а в руках Эдика откуда-то появилась булка, от которой он отщипывал кусочки и бросал лебедям.

– …они сказали, что совместимость Даши и Антона всего лишь десять процентов, – хрипло сказала я, еле сдерживая слезы. – С такими показаниями операция… операция…

– Сочувствую, Аня, – серьезно сказал Эдик и сжал мою руку.

При этом не было ощущения, что искал повод дотронуться, а явно хотел поддержать: по-человечески и по-дружески. И от этого стало немного легче. Так, будто среди бесконечной пустыни, где палящее солнце сжигает дотла, я вдруг нашла маленький оазис и надежные стены, которые дали шанс на спасение.

– У Даши все будет хорошо, – тихо сказал Эдик. – Главное, верь. Я понимаю, что мы почти не знакомы, но как-то так случилось, что неоднократно сталкивался с людьми, которым… удалось избавиться от недуга при помощи веры в выздоровление.

– Одной веры? – скептически уточнила я, стараясь, чтобы голос не звучал резко.

Странные вещи он говорит. Хотя не похож на религиозного фанатика. Даже крестика не видно на шее… Правда, когда нет надежды, поверишь во что угодно.

– Нет, конечно, – немного смутился он. – Наверно, так прозвучало, иногда я изъясняюсь очень сумбурно, извини.

Лебеди подплыли очень близко и смотрели на нас внимательными черными глазами, каким-то нечеловечески мудрым взглядом.

Вот почему? Почему эти птицы могут жить парами до самого конца, а люди нет? У людей предательства, ссоры и измены. И целый океан боли, который подчас нереально переплыть одному.

Внутри вновь все закипело от обиды и боли. Антон, мать твою, где ты? Где твой треклятый звонок? Неужели решил трусливо спрятаться в своей красивой жизни, подло бросив собственную дочь?

Эдик что-то говорил, но я не слушала.

– Прости, мне нужно позвонить, – произнесла, словно не своим голосом, и, достав телефон, снова набрала номер Антона.

На этот раз долгий гудок оборвался безэмоциональным:

– Алло?

На мгновение я растерялась. Вот только секунду назад была готова налететь безудержным ураганом «Анна», и стоило только услышать голос бывшего, как весь настрой куда-то исчез.

Но я тут же взяла себя в руки. Так, не сметь раскисать!

Гнев снова вернулся, стоило только подумать, что Антон сейчас сидит в тесном семейном кругу и воркует с женой и маленькой Настей. Моя дочь находится в больнице, отгороженная от нормальной жизни стерильным боксом, а он… он!

– Ты помнишь, что я жду звонка? – спросила как можно более спокойным тоном, стараясь, чтобы клокотавшее внутри негодование не прорвалось наружу.

– Аня, ты думаешь, у меня проблемы с памятью? – вздохнул он. – Я прекрасно помню, что должен позвонить. Но пока мне нечем… – Антон запнулся, будто не знал, какие подобрать слова. – Ольга против, устроила скандал. Орала тут как ненормальная, за Настю боится до ужаса.

В горле встал комок, перед глазами на секунду потемнело. Этого еще не хватало.

– Антон, – напряженно сказала я, – Насте ничего не грозит. Ее жизнь вне опасности, в отличие от Дашиной, понимаешь?

Кажется, я перешла на более высокие тона, потому что Эдик успокаивающе положил мне ладонь на плечо.

– Неужели ты думаешь, что я намеренно хочу навредить?! Я только хочу, чтобы моя дочь жила! Как все нормальные дети, а не мучилась от боли в клинике. И… и это и твоя дочь, черт возьми!

– Аня, я…

– Как ты можешь быть таким бессердечным? – несло меня дальше. – Всего лишь первый раз за десять лет я обратилась за помощью. И то – только потому, что сама не могу справиться! Будь в моих силах спасти Дашу от смерти, я бы спасла и не унижалась перед тобой, ясно?

Меня буквально трясло от злости. От несправедливости, которая окружала. Господи, за что? Что мы с Дашей такого сделали?

– Я поговорю с Олей еще раз, – глухо ответил Антон. – Аня, успокойся и не кричи больше на меня. Не одна ты расстроена.

В трубке раздались короткие гудки.

Расстроена? Расстроена?! Да как у него повернулся язык сказать это слово!

Я в отчаянии, не знаю, что делать, лишь бы Дашка оказалась дома, целая и здоровая, а он говорит… он…

– Никуда не уходи, я сейчас, – быстро сказал Эдик, а потом встал и куда-то направился, но я так и не подняла головы, бездумно глядя прямо перед собой.

Я даже не повернула лица в его сторону. Так и сидела, сжимая мобильник в руке. В голове только загнанной птицей билась мысль: «Все равно… ему все равно. Даша – его дочь, но Антон не хочет стать ей отцом… настоящим».

Эдик и правда вернулся через короткий промежуток времени. В его руках находился бумажный стаканчик с какао, сверху посыпанным маршмеллоу.

– Держи, – сказал он таким тоном, что я невольно послушалась. – Прости, я только сейчас понял, насколько у тебя все там плохо. И, честно, мне сейчас даже неудобно за свои звонки и навязчивое внимание. К тому же… Я тебе должен кое-что сказать.

Где-то на краю сознания появился призрак удивления. Я автоматически сделала глоток какао и посмотрела на Эдика. Что сказать еще? Все мысли были заняты исключительно Дашей и Антоном, поэтому понимание, что от меня сейчас хочет собеседник, давалось с огромным трудом.