Джулия Лонг - Очаровательная скромница

Феба поняла, что уже довольно давно гоняет вилкой по тарелке кусочки яичницы. У нее не было аппетита.

– Выбираете лучший кусочек, мисс Вейл? – поинтересовался Джонатан.

– Прежде чем съесть, – сообщила она, – я предпочитаю их слегка погонять. Тогда они становятся послушнее.

– Понимаю, – усмехнулся Джонатан.

Феба искоса взглянула на молодого человека. Красив, дьявол. Немного блеклые, даже водянистые глаза. Но, возможно, это результат излишеств минувшего дня. В этом сезоне он, безусловно, разобьет немало сердец, равно как и во все последующие сезоны вплоть до того, как позволит себя стреножить. Что ж, такова жизнь.

Лизбет деликатно отпила чая и поставила чашку на блюдце. Она выглядела слегка взъерошенной. Феба подумала о своем коте, который ненавидел, когда какие-то вещи оказывались не на своем месте. Однажды она уронила подушку на пол, так Харибда обходил ее с большой осторожностью, словно влетевший в комнату метеорит.

Лизбет не нравилось, когда в ее мире что-то нарушалось.

Джонатан некоторое время молча переводил глаза с Лизбет на Фебу и обратно.

– Наш маркиз уже уехал? – наконец лениво поинтересовался он.

Прекрасный выстрел.

Уголок рта слегка приподнялся, после чего его красивое лицо осветила довольная улыбка. Видно выражение их лиц оказалось достаточно красноречивым.

– Жаль, что здесь нет Вайолет, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Предположительно, Вайолет могла поздравить его с проявлением… проницательности.

– Мне ее не хватает, – заявила Лизбет. – Хотя она сделала прекрасную партию, и я, конечно же, очень за нее рада.

– Что за вздор, Лизбет! – Джонатан зевнул. – Вайолет всегда тебя раздражала, и это всем известно. Признайся, что без нее тебе легче. Ты слишком уж благовоспитанна и придаешь безмерно большое значение соблюдению приличий. – В его трактовке последнее слово звучало, как смертный грех.

По непонятной причине Фебе показалось, что ссылка на приличия относилась к ней. И ее опять охватило чувство вины и разочарование.

– Я могу и плохо себя вести, – капризным тоном девятилетней проказницы заявила Лизбет.

Джонатан фыркнул.

– Не смеши меня. Ты не знаешь, как это делается. – Он сделал большой глоток кофе. – Хотя… ты тоже можешь составить блестящую партию. Как и Вайолет. – Он подмигнул. – Время еще есть. Кто знает, как все обернется. – Он приправил свои слова изрядной долей сомнения.

– Конечно, я сделаю блестящую партию. – Лизбет покраснела. – Почему нет? Все считают, что я выйду замуж за мар… Как ты можешь сомневаться?

Какой-то нерв – потайной, глубинный – оказался задет.

Джонатан с грустью взглянул на сестру, вздохнул и поставил чашку на блюдце. Подавшись вперед, он взял ее руку и крепко сжал.

– Дело в том, Лизби, что тебя очень легко вывести из равновесия. – Лизбет ненавидела, когда ее называли Лизби. – Это скучно. Но я все равно буду это делать ради твоего же блага. – С этими словами он бросил ее руку и снова откинулся на спинку стула.

Феба засмеялась, но тут же попыталась заглушить смех кашлем.

Джонатан обернулся к ней, приподняв брови.

– На каких балах вы рассчитываете побывать вместе с сестрами Силверторн и Лизбет?

– Я не знаю. И еще не решила, поеду ли.

– Конечно же надо ехать, – хором заявили Джонатан и Лизбет с разной степенью искренности.

– Я приглашу вас на танец, по крайней мере один раз, если вы поедете, – великодушно пообещал Джонатан.

– Только предупредите меня об этом заранее, – улыбнулась Феба, – чтобы я успела скрыться.

Джонатан переглянулся с Лизбет и самодовольно усмехнулся, словно блестяще выполнил поставленную перед ним задачу. Та показала язык, что ему явно было приятно.

– Какой кошмар, Лизбет! – Фаншетта Редмонд выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату. – Что скажет твоя мать?

Лизбет стала пунцовой.

Бедолага! Феба почувствовала жалость к девушке. Неудивительно, что она кажется состоящей из некоего набора привлекательных поз. Неодобрение поджидало ее на каждом шагу. Вынужденная постоянно вести себя прилично, она была заложницей собственного социального статуса и красоты.

Феба попыталась сделаться как можно более незаметной – как мелкое животное замирает перед крупным хищником. Она подозревала, что миссис Редмонд не одобряет ее присутствия за столом. И в этом не было никакой личной неприязни. Миссис Редмонд видела мир, как упорядоченную социальную структуру, состоящую из нескольких слоев, и всячески следила, чтобы каждый знал свое место. Иногда порядок все же нарушался, несмотря на ее бульдожью хватку, как, например, в случае женитьбы ее сына Майлса на Синтии Брайтли. Или когда исчез ее старший сын.

Тем не менее она никогда не сдавалась.

На миссис Редмонд была темно-синяя амазонка, и она натягивала перчатки. Очень красивая женщина, прекрасно сохранившаяся для своего возраста. Каждое ее движение было безупречным. А одежда заставила сердце Фебы тоскливо заныть.

Одна новая шляпка обнаружила ее страстную любовь к красивой одежде, которую Феба научилась скрывать за долгие годы жизни в школе на холме.

«Я могу купить тебе все, что захочешь».

Да, возможно. Но ее никогда не станут принимать в тех домах, куда вхожа Фаншетта Редмонд.

Фебе пришло в голову, что ее философия довольно близка к взглядам миссис Редмонд. Она хорошо понимала, что такое место. Ей хотелось точно знать, где ей рады, а где – нет.

И еще она ненавидела желания. Особенно если желала то, что достижимо так же, как луна.

Она взяла приглашение и взглянула на строки, написанные в восторженном по-детски стиле. Интересно, что там будет? В конце концов, от мимолетных удовольствий нет никакого вреда. Да и было приятно сознавать, что кому-то попросту нравится ее компания – и это вовсе не предложение работы.

И хотя теперь она могла оплатить свой переезд в Африку, Феба решила, что может позволить себе эдакое безрассудное прощание с прежней жизнью. И не исключено, что в Лондоне она встретится с маркизом.

Поправка: она надеялась встретиться в Лондоне с маркизом.

Он желал ее, но не смог получить, и она втайне рассчитывала, что, встретившись с ней в Лондоне, он будет страдать.

Да и теперь не казалось таким уж невероятным предположение, что она понравится кому-то еще. Доселе подобного не случалось. Надежду Феба тоже хорошо научилась усмирять. Но в какой-то момент, вероятно, ослабила контроль, и из крохотного семечка успел вырасти крепкий росток.

Джонатан заметил ее улыбку даже раньше, чем Феба успела понять, что улыбается.

– Вы поедете в Лондон, мисс Вейл?

– Я поеду в Лондон, – объявила она и вежливо попросила передать ей кофе.

– Вот и правильно, – бесстрастно произнесла миссис Редмонд. – Там много возможностей для гувернанток и им подобных.

Феба подняла глаза и убедилась, что у обоих представительниц семейства Редмонд на лицах застыло совершенно одинаковое выражение.

– И им подобных, – весело фыркнул Джонатан, когда его мать вышла из комнаты.

Фебе показалось, что он ей подмигнул, хотя, возможно, его заставил поморщиться лучик солнца, отразившийся от столового серебра.

Уже на следующий день сестры Силверторн действительно за Фебой прислали экипаж в академию мисс Мариетт Эндикотт. Очевидно, они очень спешили увидеться с ней.

Это оказалось ландо, не такое большое, как у маркиза, но все же очень внушительное, с затянутыми мягким бархатом сидениями, на которых Феба подпрыгивала на каждом дорожном ухабе, коих было немало на пути от Суссекса до Лондона. Она усадила Харибду в большую удобную корзину с крышкой, и он не переставал протестовать против такого вопиющего ограничения свободы душераздирающим мяуканьем.

Периодически коту удавалось просунуть лапу в щель между корзиной и крышкой, и тогда он принимался ею размахивать. Феба гладила лапку и водворяла ее на место.

– Тебе понравится Лондон, – уверенно обещала она коту. – Ты же раньше там жил.

Она старалась таким образом успокоить и саму себя.

Феба упаковала в единственный сундук всю свою одежду, включая два платья для прогулок, и два платья, в которых можно было выйти в свет – зеленое и светло-серое, которые, по ее мнению, выглядели очень прилично. Вожделенная шляпка была аккуратно упакована в коробку и переложена бумагой.

Лизбет не пригласила ее ехать в Лондон вместе с ней в карете Редмондов, объяснив, что там не осталось места – с ней едут Джонатан и Аргоси.

– Но я буду рада! Мы отлично повеселимся.

Джулиан приехал в клуб «Уайтс» скорее по привычке, чем повинуясь желанию. Ему было необходимо что-то знакомое, чтобы после лихорадочности последних дней вернуть себе правильную ориентацию в свете.

Он впервые не получил именно того, чего хотел, а хотел он – Фебу Вейл в своей постели.

Мир вокруг выглядел другим, и он не мог точно сказать почему. Был вечер вторника, комнаты клуба заполнял сигарный дым и гул голосов.

Желающие пить – пили, трезвенники прятались от жен за развернутыми газетами. Лакеи бесшумно лавировали в толпе с подносами. Полковник Кефевр, давно оставивший службу в Вест-Индской компании, ветеран многочисленных сражений, в основном зарубежных, спал на своем обычном месте – в высоком кресле, вытянув ноги и громко всхрапывая.

Джулиан отдал пальто, шляпу и трость лакею. И почти сразу гул голосов стал оживленнее. Возникло некое возмущение в атмосфере, словно перед приближающейся грозой. Казалось, вот-вот произойдет что-то необычное. Ожидание заставляло людей напряженно выпрямляться, оборачиваться по сторонам и барабанить пальцами по столу.

Двое молодых людей, сидевших у эркерного окна, встали и вышли.

Джулиан недоуменно покосился им вслед. У обоих были залихватские вихры, падавшие на лоб.

Он нахмурился и тряхнул головой. Он физически ощущал всеобщее внимание. Это было обычным делом, и он начал ощущать некое умиротворение в душе, если уж не спокойствие и удовлетворение. Он даже почувствовал благодарность к клубу. По крайней мере, это некий надежный плацдарм, с которого можно двигаться дальше.

– Бренди, – сказал он лакею, не потому, что хотелось выпить, а потому, что надо было чем-то занять руки.

Драйден расположился у эркерного окна. Это было лучшее место и, когда он бывал в клубе, его никто не занимал.

Тогда он и увидел массивную спину Уотерберна, который стоял рядом с Данди и еще несколькими молодыми членами клуба. Все они склонились над книгой записей пари и что-то серьезно обсуждали.

– Две сотни фунтов, и мы сделаем это в течение двух дней.

– Две сотни? Ты спятил, Уотерберн? Нет, нет и нет. Нужно, чтобы было интересно и более характерно. И нужно более длительное время.

Несколько секунд собравшиеся напряженно размышляли.

– Придумал! Мы сделаем это… постепенно. Ставлю двести фунтов на первое появившееся прозвище для нее. Это должно произойти в течение двух недель. Если появится – ты выиграл.

– Замечательно. Я принимаю пари. – Уотерберн что-то записал. – Пятьсот фунтов на то, что это будет название какого-нибудь тепличного цветка.

– Ну не знаю, старина. Это трудно доказать.

– Чепуха. Попросим девочек подтвердить. И это должен быть кто-то с титулом, и уж точно не один из нас.

– Хорошо. И, скажем, тысяча фунтов, если последует вызов на дуэль. Тогда будем считать дело законченным.

Уотерберн фыркнул.

– Отлично. Я выиграю, если этого не случится до конца месяца, то есть в течение двух недель. Вы – если это случится.

– Договорились. А когда ты проиграешь, я угощу тебя ужином, старина.

Молодые люди громко захихикали, словно озорные мальчишки, и скрепили пари рукопожатием. Вокруг них собралась уже довольно большая группа любопытных. Все хотели узнать, что происходит.

Джулиан наблюдал за ними лениво и без особого интереса. Он всегда избегал пари, словно соответствующие книги записей распространяли заразные болезни. Он вообще не был любителем полагаться на удачу. Ему нравились игры, где требовалась смекалка. Также Драйден ничего не имел против скачек и боксерских поединков. Пари он заключал очень редко, всегда привлекая к себе внимание и всегда выигрывая.

Маркиз категорически отказывался быть сыном своего отца.

В другом конце комнаты опустилась на стол газета, явив присутствующим Джосайю Редмонда. Заметив Джулиана, он приветливо кивнул.

Тот кивнул в ответ и носком ботинка отодвинул соседний стул, приглашая Редмонда за свой столик. Тот улыбнулся, встал, сложил газету и направился к нему.

Уотерберн и Данди синхронно обернулись и увидели Джулиана. Тот пристально взирал на них.

Когда они выпрямились, маркиз потрясенно заметил, что и у них тоже волосы падают на лоб.

– Проклятье! Да что же это такое?

Вопль бы настолько громкий, что все подпрыгнули от неожиданности. Новый член клуба разлил свой виски.