– Мисс Вейл сопровождала вас в Лондон? – Джулиан знал, что от него ждали не этой фразы, но ничего другого не смог придумать.

Лизбет, казалось, была удивлена вопросом.

– О нет.

– Она пришла к сестрам Силверторн с визитом? – продолжал настаивать он. Возможно, даже слишком.

Девушка мгновение колебалась.

– Ее пригласили. Силверторны. Они даже послали за ней экипаж.

А как же Африка? Он был уверен, что Феба собирается в дорогу. Люди должны присутствовать в его жизни, в праведном гневе подумал он, или отсутствовать в ней, а не маячить где-то на горизонте, словно мираж, ускользая, стоит только протянуть руку.

– Вам известно, почему они ее пригласили?

Похоже, Лизбет была изумлена вопросом.

Джулиан знал, что ведет себя непростительно, и в данный момент никак не может считаться хорошим собеседником. Но вместе с тем он не сомневался, что это не имеет значения. Лизбет, скорее всего, не замечает, какой он собеседник.

Мысль вызвала мрачное уныние.

– Потому что им скучно, – сдержанно ответила Лизбет. – Но вы еще не сказали, как вам нравится моя новая кобыла.

– Как это невежливо с моей стороны! Меня может извинить лишь одно: увидев эту красавицу, я лишился дара речи.

Лизбет рассмеялась, и маркиз наконец заставил себя завязать беседу, которая ее интересовала, – о ней самой, людях и вещах, ей знакомых.

Она много болтала и благосклонно приветствовала всех представителей высшего общества, включая, естественно, лорда Уотерберна, который ехал рядом с лордом Кэмбером. Тетя Джулиана, леди Уиндермир, проехала мимо в коляске, за которую заплатил он. Она поцеловала племянника в щеку и подмигнула. Его тетушка нередко позволяла себе нарушать приличия.

Час прошел без происшествий и, представлялось, что и без его участия.

Вернувшись к дому Силверторнов, маркиз привязал своего коня у ворот, а потом помог спешиться Лизбет.

К немалому удивлению, он почувствовал удовольствие, обхватив девушку за тонкую упругую талию. Драйден почти никогда не думал о ней, как о женщине и источнике удовольствия – только как о красивом призе.

А вообще он когда-нибудь думал о Лизбет, как о женщине?

Возможно, у него нет повода для уныния. Джулиан никогда не пытался узнать ее лучше. Впрочем, она тоже не предпринимала подобных попыток. Хотя можно предположить, мисс Редмонд считала, что знает его, составив свое мнение по бульварным газетам.

И Джулиан решил добиться большего. Она заслуживала большего.

Поэтому он обнял ее за талию и нежно, во всяком случае, ему так казалось, заглянул в глаза. И был вознагражден вспыхнувшим на ее щеках румянцем.

Лизбет так молода.

Она всего на два года моложе Фебы.

Руки Джулиана задержались на талии девушки. Она была так близко к нему. Ближе, чем когда-либо раньше. И вдруг Лизбет напряглась и как-то съежилась.

Маркиз немедленно отпустил ее.

– Лизбет, что не так? – Неужели она принадлежит к женщинам, которых пугает любое мужское прикосновение? И она всегда будет шарахаться от него? Но ведь он вовсе не хотел оскорбить ее.

– Нет-нет. Все в порядке. Извините. Я подумала… мне показалось, что я почувствовала запах дыма.

Джулиан нахмурился и принюхался. Он ощутил запах Лондона – неповторимую смесь запахов, приятных и не очень.

– О каком дыме вы говорите? От угля, горящего здания или сигары?

– Последний.

Эта девочка могла смотреть очень долго не моргая. У нее синие глаза. Очень темные.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся он. – Мы с вашим дядей выкурили по сигаре в «Уайтсе». Вероятно, вы почувствовали именно этот запах. Примите мои извинения, если он показался вам слишком сильным. Мне следовало переодеться, но я слишком спешил вас увидеть. – Джулиан знал, что ложь – это грех, но иного выхода не видел. – Я знаю, это самые лучшие сигары, и смесь табака уникальна, но некурящему человеку запах может показаться слишком резким.

Лизбет моментально просветлела, к лицу, на мгновение ставшему восковой маской, вернулась живость. Она улыбнулась.

– Конечно, я понимаю, Значит, это сигары дяди Редмонда? Я знаю, он курит какой-то эксклюзивный и очень дорогой сорт. По крайней мере, мне это не единожды говорил Джонатан.

– Не сомневаюсь, что он действительно курит самый лучший сорт, но, на этот раз, я угостил его своими сигарами. Они называются «Эль-Хедор». Их привозят из Испании два джентльмена, которые держат магазинчик на Бонд-стрит. – Этот сорт сигар Джулиану рекомендовала бывшая любовница. Он держал их в ящичке, который швырнула в него синьора Ликари. – А сколько они стоят, я не знаю, – сообщил он без всякого интереса. – Их привозят в мой городской дом раз в месяц. Вероятно, насчет их цены осведомлена экономка.

Разумеется, Джулиан знал, сколько стоят сигары. Он знал цену всего, что ему было необходимо. Но надо же поддерживать имидж!

А Лизбет нелишне напомнить, что он очень-очень богат и не потерпит даже тени намека на обратное.

– Я буду думать о вас, когда снова почувствую этот запах, – сказала она.

Это что-то новое.

Джулиан был искренне удивлен. Такое заявление можно было назвать романтическим, если не провокационным. А Лизбет, насколько ему было известно, никогда не проявляла инициативы. Она была благосклонным получателем знаков внимания, и ей не приходило в голову отвечать тем же. Она принимала комплименты и прочие знаки внимания как должное, и при этом настолько лучилась очарованием, что это не могло не доставлять удовольствия. Она так и не овладела искусством кокетства, и оно не было ее природным качеством – им обладают немногие женщины, такие как Фе… В общем, их мало. Это, наверное, и хорошо. Если бы, в дополнение к ангельской внешности, она была бы еще кокеткой, это могло бы повлечь человеческие жертвы. Среди мужчин, разумеется. Так было с ее кузиной Вайолет, которой поклонялись и которую боялись все без исключения мужчины в свете. Это закончилось лишь когда она вышла замуж за последнего человека, которого можно было представить женатым на Вайолет Редмонд – графа Ардли.

Но если она похожа на Вайолет, Лизбет может быть… нет, это крамольная мысль. Но интересная.

Маркиз не позволил, чтобы этот интерес отразился в его глазах.

– Лучше думайте обо мне, чем о дяде.

Он правильно выбрал стратегию. Очень легкий флирт ее не испугает.

Лизбет обворожительно улыбнулась. Искусство так улыбаться она освоила в совершенстве. И маркиз почувствовал облегчение. Это безопаснее, чем кокетство.

Воцарилось неловкое молчание. Кобыла Лизбет нетерпеливо дернула головой. Откуда-то возник грум и увел ее. Ни Драйден, ни Лизбет не обратили на него внимания.

– Я увижу вас сегодня на балу у лорда и леди Килмартин? – Этот вопрос должен был задать он. Но задала она.

– Да. Не могу дождаться, когда увижу, как толпа немеет при вашем появлении, ошеломленная вашей красотой и великолепием вашего платья.

Лизбет весело засмеялась, и маркиз виновато напомнил себе, что она не лишена чувства юмора. Чувство вины еще более усилилось, когда она задал вопрос, которого не мог не задать.

– А ваши друзья тоже будут на балу?

Она явно заколебалась и поднялась на одну ступеньку лестницы, ведущей к входной двери. Маркиз чувствовал взгляды, устремленные на них из-за неплотно задернутых штор окон соседних домов. Завтра об этом напишут в колонках светских сплетен.

Девушка поднялась еще на одну ступеньку. Перья на ее шляпке величаво покачивались. А потом она оглянулась через плечо и бросила на него загадочный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Сапфировые глаза блеснули.

– Полагаю, многие мои друзья будут на балу, – ответила она таким же нейтральным тоном, каким маркиз задал вопрос.

Он не мог этого знать, но Лизбет долго отрабатывала этот взгляд перед зеркалом. Как-то раз один из партнеров по танцу назвал его колдовским, и Лизбет решила взять его на вооружение.

Взгляд был действительно чрезвычайно эффектным, и на какую-то долю секунды маркиз даже перестал думать о Фебе Вейл.


Которая ни на одно мгновение не могла выбросить его из головы.

Впрочем, нельзя сказать, что Феба непрерывно думала только о нем. Мысль о маркизе присутствовала постоянно, но она существовала параллельно с другими мыслями и ощущениями.

Ее страдания теперь сменились неким новым ощущением, отнюдь не более приятным. Она не могла не заметить потрясенного выражения лица маркиза, когда он увидел ее. И не произнес ни слова. Ни единого слова. До тех самых пор, пока Лизбет не увела его из дому.

Пожалуй, решила Феба, у нее есть все основания чувствовать некоторое удовлетворение. Правда, от этого не легче.

Хотя это удовлетворение может придать ей сил и поможет насладиться предстоящим балом. Она снова увидит Драйдена, будет танцевать с другими мужчинами, возможно, поймает его взгляд, и он опять случайно отшвырнет Лизбет в другой конец зала…

Феба грустно улыбнулась.

Ее комната была роскошной. В ней никогда не спала ни одна гувернантка. В этом можно было не сомневаться. Фарфоровая чаша, наполненная благоухающей лавандой водой, была разрисована маленькими розочками. Пушистые ковры тоже были с узором из роз всех оттенков от розоватого до пурпурного, и все они были мягкие, как шерсть Харибды. Окна занавешены тяжелыми портьерами, тоже подобранными в тон интерьеру комнаты. Это была чисто дамская комната, которая понравилась Фебе до безумия.

Леди Мария, которая, насколько поняла Феба, была заводилой, в то время как леди Антуанетта – ее преданной сторонницей, принесла синюю ленточку, чтобы повязать на шею Харибде, и большой кусок копченого лосося – его любимое блюдо. Обе были преисполнены желания приручить очаровательное и крайне темпераментное животное. После долгих уговоров кот все-таки показался из-под кровати (которая была мягкой и роскошной) и благосклонно позволил обеим сестрам погладить себя – даже довольно заурчал. Обе девушки пришли в восторг. Он съел рыбу, немного поиграл с бахромой ковра, после чего сел, поднял заднюю лапу и принялся вылизывать себя, всем своим видом говоря, что теперь, когда его потребности удовлетворены, ему плевать на всех женщин на свете. Особь мужского пола – что тут поделаешь.

Феба думала, что кот воспримет ленточку, как удавку, но ошиблась. Во всяком случае, пока. Он выглядел очень довольным и обманчиво мирным, нежась на ее кровати, словно паша, вернувшийся домой после долгого путешествия по пустыне.

Двойняшки, устав восторгаться котом наконец убрались из комнаты, наказав Фебе готовиться к балу.

Она не знала, вернулась Лизбет или нет. Скорее всего, вернулась, потому что в окно уже был виден красивый оранжевый закат, а маркиз не стал бы задерживать девушку так долго.

Восторженный прием и королевские апартаменты одновременно укрепили и ослабили дух Фебы. Она была даже менее склонна к лести и подкупам, чем Харибда и хотя сестры Силверторн об этом никогда не узнают, умела улыбаться и вести себя правильно, оставаясь настороже. Тем не менее она не могла не признать, что тонет в их теплом радушии и веселом внимании, как ее босые ноги тонут в мягком ворсе ковра. Этому невозможно было противиться.

Феба надела серое платье, скроенное почти так же, как зеленое, но более новое и открытое. С тоской подумав о тугих завитках, которые так украшают сестер Силверторн, она стала расчесывать волосы, и в конце концов они засияли. Тогда она заколола их, как обычно, поскольку у нее не было горничной, способной соорудить сложную прическу.

Повинуясь минутному порыву, она взяла из вазы белый цветок и украсила им прическу.

У Фебы была только одна пара перчаток. Она надела их и подошла к зеркалу, чтобы оценить результат.

Кремовая лайка перчаток гармонировала с цветом ее кожи и цветка в волосах, а золотистый ободок по краю – с цветом волос.

Абсурдно, но факт. У Фебы даже дух захватило при виде своего отражения. Она представила себе выражение лица маркиза при виде ее, и в душе затеплилась крохотная искорка надежды. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы ее погасить.

– Ты останешься в комнате, – сказала она Харибде. – Это значит, что ты не будешь покушаться на попугая и пытаться познакомиться с пекинесом. Я сейчас закрою дверь, но обязательно вернусь.

Кот зевнул, демонстрируя безразличие.

Если маркиз пригласит ее на вальс, возможно, она сделает то же самое.

Феба улыбнулась, расправила плечи, гордо вскинула голову и вышла из комнаты.

Леди Силверторн, мать Марии и Антуанетты, оказалась изящной томной и очень красивой женщиной, теряющейся на фоне своих пышущих жизнью дочерей. Она явно не была строгой компаньонкой или активной свахой, вероятно, полагая, что главное – это показать дочерей достаточному количеству титулованных джентльменов, а все остальное сделает судьба, как это было и с ней. Увидев Фебу, она слегка нахмурилась.

– Ты уже встречалась с мисс Вейл, мама, – проговорила леди Мария.