Джулия Лонг - Очаровательная скромница

Затруднительная ситуация. Однако все раздражение и неприятие и желание мгновенно отступили, и теперь они были друзьями, и он гордился ее успехами. В какой-то момент он перестал быть властелином собственных эмоций.

– Я сама удивилась, – неуверенно призналась Феба. – Но джентльмены хотели танцевать именно со мной. Возможно, увидели новое лицо?

– Нет, это потому что вы красивая и особенная.

Глаза Фебы на мгновение расширились. Потом она покраснела, почти сразу побледнела и снова стала пунцовой. И отвернулась.

– Вы не выбираете слова.

– Нет. И еще я никогда не лгу.

Феба упорно смотрела в сторону. Ее лицо оставалось напряженным, губы сжаты.

– Могу я взглянуть на вашу танцевальную карточку? – вежливо попросил маркиз.

– Вы мне не верите? – И она с очаровательной улыбкой протянула ему карточку.

– Хм… Кто тут у нас? Уотерберн. Ублюдок. Данди. Определенно, никчемный ублюдок. Лорд Камбер? Основательный ублюдок. Лорд Майклсон? Такой же ублюдок. Питер Чизик? Уб…

Феба, смеясь, выхватила у него карточку.

– Я бы все равно не стала с вами танцевать, лорд Драйден.

– Нет? Но почему?

– Вы можете случайно встретиться глазами с Лизбет и отшвырнуть меня в другой конец зала, чтобы не отдавить мне ноги.

И она уставилась на него с откровенным вызовом. Оба прекрасно знали, что Лизбет Редмонд не могла заставить его сбиться с шага и уж тем более споткнуться. Или ящерицей уползти в кусты. И он ни за что не стал бы раздевать Лизбет во дворе дома Редмондов среди ночи.

– Вам кто-нибудь говорил, что у вас превосходный цвет лица, мисс Вейл?

Феба засмеялась и покачала головой.

Последовала еще одна неловкая пауза. Напряжение накапливалось. И произошел взрыв.

– Это неправильно, стоять здесь и не касаться вас. – Джулиан говорил тихим возбужденным шепотом.

– Нет! – Она закрыла глаза и резко тряхнула головой. – Неужели вы не видите? Ваша репутация… Вы всегда стремитесь получить лучшее, особенное, уникальное.

– Но это действительно так. – Интересно, зачем утверждать очевидное?

– Вы понимаете, в чем проблема? Вы законодатель мод, лорд Драйден, и мне кажется, что мода перехитрила даже вас. Вы могли поселить меня в лондонском доме и заниматься со мной любовью, и навещать меня, когда захотите. Но вы никогда… слышите? Вы никогда не стали бы танцевать со мной на таком балу, потому что меня никогда бы не пригласили на него. Мне всегда хотелось только одного – быть частью чего-то, считать себя своей хотя бы где-нибудь. Именно эту возможность вы у меня хотели отнять.

Джулиан почувствовал жар и слабость, услышав из ее уст слова «заниматься любовью».

– Это не так, Феба, – сиплым голосом проговорил он. – И представьте, что я могу вам дать.

Логика – и нелогичность – была неубиваемой.

Неожиданно Джулиан разозлился.

– Хватит. Чего вы от меня хотите? Я всегда был с вами честен. Вам известны мои планы. Вы правы, мисс Вейл, наши жизни очень разные. Да, я не знаю, что это такое – вырасти в Сент-Джайле. Но и вы не можете себе представить, что это – быть отпрыском старинного рода, и как это важно для меня. Моя жизнь мне не принадлежит. Я восстановил честь моей семьи и семейное состояние. Для такого человека, как я, женитьба – не прихоть. Моя семейная история. Мое наследство. Люди, от меня зависящие. Все это очень важно, мисс Вейл. Это корни моей жизни, мисс Вейл. Это моя кровь. Это… все.

Феба побледнела, лишь на скулах вспыхнули два ярких пятна.

– Прихоть, – с иронией повторила она.

– Буду вам признателен, если вы не станете насмехаться над тем, чего не понимаете. – Его голос был холоден, как лед. Даже еще холоднее. Лорд Айсберг.

Она пожала плечами.

– Некоторые вещи нельзя разложить по отдельным ящичкам, они туда не помещаются.

– Ах вот как? – Маркиз зло хохотнул. – Не могу выразить вам свою признательность за столь усердные старания научить меня жизни, мисс Вейл. Но есть вещи, которых вы, несмотря на свой ум, не в состоянии понять. Вы верите, что я могу пожертвовать всем, что имею и чего хочу только потому, что не все можно разложить по полочкам? И при этом вы праведно негодуете, не желая сделать то же самое для меня. Так кто из нас лицемер?

Феба отпрянула, словно от удара.

Джулиан почувствовал, что если бы в этот момент ей под руку попалась что-нибудь подходящее, у него были бы все основания искать укрытия.

– Знаете, что я думаю? – продолжил он. – Вы попросту боитесь и предпочитаете бегство от меня, своих чувств и своих желаний в Африку. А я не приемлю трусов.

Феба вздрогнула, словно от удара.

– Знаете, Джосайя Редмонд, вероятнее всего, ведет строгий учет количества танцев – ваших с Лизбет – и будет недоволен, если вы будете зря терять время со школьной учительницей, – холодно проговорила она. – Так что не стоит задерживаться. Лизбет сегодня в желтом. Как само солнце. Мимо не пройдете. Она прелестна.

– Как всегда, – буркнул маркиз.

Через толпу пробирался лорд Камбер, жаждавший получить свой танец. Джулиан обнаружил, что смотрит на ни в чем не повинного мужчину, словно пытаясь остановить его взглядом. Его бы воля, этот человек никогда бы не подошел к ней. Никогда. Ему хотелось, чтобы бальный зал в одночасье опустел, в нем не осталось никого. Кроме него и Фебы.

Тогда он подхватил бы ее на руки и убедил – словами, руками, губами, – что она хочет именно его и только его, причем неважно где и не важно как, главное – навсегда. Правда, он никогда прежде не сталкивался с женщиной, обладающей такой силой воли. И все равно, немыслимо, чтобы он не получил того, что хотел, – всегда же получал. Его гордости была нанесена глубокая рана. Он чувствовал себя медведем, угодившим в западню.

– Прощайте, лорд Драйден.

Феба сделала реверанс и улыбаясь направилась к лорду Камберу. Она держалась уверенно, словно танцы с титулованными джентльменами были для нее обычным делом.

Маркиз долго смотрел ей вслед. Хотя он был уверен, что уязвлена только ее гордость, почему-то его не покидало ощущение, что он связан с этой женщиной неразрывными узами, и, удалившись, она забрала с собой его сердце.

Лорд Камбер, как и другие молодые джентльмены, все, как на подбор, титулованные, сделал комплимент ее цветку, цвету лица и ленте. И ее умению вести беседу и уму. Затем подошла очередь глаз. В общем, на Фебу обрушилось столько комплиментов, что они сумели охладить ее разгоряченный ум, позволили взять себя в руки и укрепить решимость настолько, что маркиза удалось «задвинуть» в самый дальний уголок души, туда, куда она неизменно отправляла в ссылку все несбыточные желания и напрасные мечты.

Чертов аристократ! Да как он посмел заявить, что она, которой удалось выжить в аду, чего-то боится!

Гнев помог сосредоточить внимание на партнере по танцу. Это был темноволосый молодой человек с серьезным взглядом и приятным лицом. Он был откровенно рад танцевать с ней и, казалось, в этот момент больше ни о чем уже мечтал. Приятно. Интересно, не это ли привлекает маркиза в Лизбет?

И в душу Фебы впервые закрались сомнения. На что это похоже – жить такой жизнью, считать всех этих людей своими друзьями? Если маркиз мог разделить страсть и долг ради удобной комфортной жизни, почему она не может поступить так же?

Когда вальс закончился, лорд Камбер рассыпался в изысканных благодарностях. Он даже разрумянился от гордости за то, что сумел заполучить этот танец.

– Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Вейл.

– Буду рада, – ответила она, не вполне искренне.

– Вы ездите верхом, мисс Вейл?

– Боюсь, что нет.

Это вызвало замешательство, но лишь секундное.

– А как насчет быстрой езды?

– Быструю езду я обожаю. – Во всяком случае, она была почти уверена, что ей понравится.

– Trés bien, – таинственно произнес он, что было довольно-таки глупо, поскольку Феба не была француженкой, но она его простила.

Когда в вихре комплиментов наметилось затишье, Феба решила навестить стол с закусками и миндальным ликером.

Приклеив на лицо свою универсальную светскую улыбку, она двинулась сквозь толпу. Теперь здесь все казались ей знакомыми. Людей объединяло веселье. По крайней мере Фебе хотелось так думать. Она попробовала миндального ликера, потом еще раз и еще… Хорош, что ни говори. Сделав шаг назад, она наткнулась на кого-то, при этом едва не вылив свой ликер на стоящего перед ней джентльмена.

Еще даже до конца не повернувшись к пострадавшему, она возбужденно заговорила.

– Боже мой, мне так жаль, примите мои самые…

Это оказалась Оливия Эверси.

Феба замерла.

– Мисс Вейл, если не ошибаюсь? – Судя по выражению лица, Оливия была искренне рада. – Как приятно увидеть знакомое лицо из Пеннироял-Грин.

– О да, я тоже очень рада вас видеть. Надеюсь, вы хорошо проводите время, мисс Эверси.

Она никогда не знала, как надо разговаривать с Оливией Эверси. Девушка была красива, бледна и меланхолична, и рядом с ней Феба чувствовала себя не в своей тарелке. Правда, ее манеры были превосходны. Все Эверси демонстрировали изысканные манеры, даже если спасались бегством из покоев замужних графинь или отправлялись на каторгу.

При каждой встрече в церкви или в городе обе девушки были неизменно взаимно вежливы.

В отличие от своей старшей сестры Женевьевы, Оливия немного пугала. Да, она была прелестна, но проявляла страсть к слишком многим вещам, выдвигала экстравагантные идеи, была умна и проницательна.

Поэтому Фебе не верилось, что Оливия хорошо проводит время. Она подняла руку и поправила цветок в волосах.

Оливия застыла.

Все краски жизни покинули ее лицо. Побелев, как мел, она смотрела на руку Фебы, словно это была змея.

Феба тоже замерла.

– Что случилось?

– Мисс Вейл, откуда у вас эти перчатки?

Ох.

Она бы предпочла пережить нападение с ножом.

У нее похолодели руки, зазвенело в ушах. Ей показалось, что ее пришпилили булавкой к доске, как насекомое.

Она не любила лгать и почти никогда этого не делала. Да и, что бы она ни сказала, Оливия все равно распознает ложь. В этом можно было не сомневаться. Нет смысла даже пытаться.

Откуда она узнала?

На щеках Оливии вспыхнули красные пятна. Она выглядела больной.

– Кто вам их дал?

Толпа вокруг шумела. Люди громко смеялись, стоя у стола с закусками и напитками. Они произносили тосты и вроде бы не замечали двух дам, замерших друг против друга, словно два зверя, изготовившихся к прыжку.

Господи, что же ей сказать? Что может уменьшить боль, гнев, шок?

– Он никогда меня не любил, – наконец проговорила Феба едва слышно. – Пожалуйста, поверьте мне. Он просто… просто…

«Просто он не мог получить вас».

Хотя кто знает. В конце концов, Лайон – мужчина.

Я поцеловала его, потому что мне было лестно его внимание. Кроме того, я хотела, чтобы меня целовал мужчина. А этот мужчина к тому же был Редмонд. Он поцеловал меня, потому что мог это сделать. И потому что он не мог целовать вас.

До Фебы доходили слухи об Оливии и Лайоне, но только теперь, взглянув в искаженное от боли лицо Оливии, она поняла, насколько все было серьезно. Это сбивало с толку. Словно на ее глазах сказка стала реальностью. Она на самом деле его любит.

В этот момент ей захотелось, чтобы она не позволила ему поцеловать себя тем вечером после соревнований в дартс на заднем дворе «Свиньи и свистка». Но секундой позже Феба поняла, что ни за что не станет извиняться. Если бы она не поцеловала Лайона и не позволила себя поцеловать, то никогда бы не узнала разницу между простым соприкосновением губ и поцелуем, который разрушает целый мир, оставляя во вселенной только двоих – мужчину и женщину. Ей искренне жаль Оливию, но она не станет извиняться за украденное удовольствие.

Молчание затянулось. Но Феба знала, что нарушать его не имеет смысла. Совершенно не важно, что она скажет.

Лицо Оливии словно было высечено из мрамора. Белого мрамора. Наконец она резко тряхнула головой и шумно вздохнула. Феба поняла, что девушка только что приняла какое-то решение.

– Прошу меня простить, мисс Вейл, – наконец сказала она, и ее голос звучал спокойно. – Уверена, вы ни в чем не виноваты. Желаю вам прекрасно провести время в Лондоне. – Она легонько погладила Фебу по руке и скрылась в толпе.

Феба смотрела ей вслед, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Она взглянула на перчатки, более чем сумасбродный подарок, и размышляла, что могла заметить Оливия. Похоже, даже если ты Редмонд или Эверси, то все равно не защищен от превратностей любви. Так что у нее и Оливии есть что-то общее.

Мысль привела ее в отчаяние.

– О, прошу вас, пожалуйста, позвольте принести вам еще миндального ликера, мисс Вейл.

Девушка растерянно заморгала. Молодой человек – за сегодняшний вечер их было так много, что она не смогла вспомнить его имя, – стоял перед ней, сияя.