Джулия Лонг - Очаровательная скромница

Как только за Драйденом закрылась дверь, присутствующие задвигались и зашумели. Уотерберн придвинул стул к столику, за которым сидел Данди, и оседлал его, сложив руки на спинке.

– Как ты думаешь, – задумчиво спросил он, – почему ленточка синяя?

– Мне кажется, это цвет его семейного герба.

– Возможно, это намек на верность?

– Зачем вообще он приволок этого кота?

И приятели принялись обсуждать маркиза с энергией заговорщиков, строящих козни против короны.

Джулиан не мог пешком вернуться в свой городской дом, который был ближе к «Уайтсу», чем дом Силверторнов, и не мог отправиться к ним, где до сих пор оставался его конь, из-за Лизбет, которую бросил, устремившись на поиски кота, он махнул рукой извозчику и устроился в экипаже.

Он все перепутал в своей жизни. В его голове постоянно царил хаос. Но, в сущности, все было очень просто. Он хотел оказаться наедине с Фебой, возвращая ей кота. Все остальное не имело значения. При этом Джулиан изнывал от нетерпения, поскольку даже на расстоянии чувствовал ее страдания – словно мучился сам.

Поэтому он не стал обращать внимания на любопытную ухмыляющуюся физиономию кучера.

– Пять фунтов за две поездки. Заплачу, когда вернусь в свой городской дом.

Кучер, окинув клиента оценивающим взглядом, отметил дорогие сапоги, слегка попорченную одежду, кота, и неуверенно заерзал, заметив выражение лица пассажира.

Его ухмылка исчезла.

– Как скажете. Только пусть зверюга не писает в моей коляске.

Вот так. О такой возможности Джулиан даже не подумал.

– Бьюсь об заклад, в этой коляске случалось и худшее, – буркнул он.

Через пятнадцать минут, в течение которых Харибда мирно дремал у него на руках, маркиз наконец поднялся по ступенькам собственного дома.

Маркварт, заметивший из окна хозяина, прибывшего в потрепанном наемном экипаже, поспешил навстречу.

Джулиан сунул сонного Харбду под мышку, словно сверток. Взгляд Маркварта был неотрывно прикован к коту.

Прямо с порога маркиз начал давать распоряжения.

– Отправь этого извозчика в дом Силверторнов на Сент-Джеймс-сквер. Передайте мисс Вейл, что это срочно. У меня ее кот.

– Будем ли мы составлять требование о выкупе, милорд? Вы его подпишете, или я должен заняться вырезанием букв из газет и наклеиванием их на чистый лист?

– Напомни, сколько я тебе плачу за остроумие, Маркварт?

– О, вы никогда не ценили меня по достоинству, милорд.

– Проследи, чтобы это было сделано быстро, и чтобы мое устное послание было передано лично мисс Вейл.

– А что, если ей хватит ума не садиться в экипаж, на котором нет герба? Или ее нет дома?

– Я все-таки зря плачу тебе, Маркварт. Скажи ей… скажи ей… – Маркиз не мог отправить Фебе записку, запечатанную его печатью или написанную его рукой, тем более после того, как там поселилась Лизбет, а он ее бросил. Да, бросил. А ее дядя, не говоря уже об Уотерберне и Данди, не преминет рассказать ей, как он явился в клуб «Уайтс» с котом под мышкой.

– Скажи ей… она дважды подумает, прежде чем пожелать швырнуть в меня коробкой сигар, после того, как увидит Харибду.

Маркварт выслушал его очень внимательно, сочувственно кивая. Он явно старался запомнить слова хозяина дословно.

– Вы сегодня, видно, хорошо выпили в «Уайтсе», милорд.

– Нет, – раздраженно буркнул Джулиан. – О чем чрезвычайно сожалею. Все, что я сказал, должно быть передано мисс Вейл. Слово в слово. Она поймет. И поторопись.

– А если ее нет?

Харибда пошевелился, открыл глаза и, обнаружив себя в новой обстановке, глухо зарычал.

Маркиз невольно побледнел.

– Молись, чтобы она оказалась дома.

Спустя четверть часа кучер, который всю дорогу повторял в уме таинственное сообщение, прибыл к дому на Сент-Джеймс-сквер и сообщил, что привез сообщение лично для мисс Вейл. Прошло некоторое время, прежде чем позвали мисс Вейл, что было в высшей степени неприятно, потому что время – деньги, особенно когда работаешь извозчиком. К сожалению, вместе с мисс Вейл явились еще три женщины, две – потрясающе чистенькие, аккуратные, привлекательные и абсолютно одинаковые, и третья, прекрасная как ангел. Все четверо приготовились слушать.

Это был один из самых странных дней, которые довелось пережить кучеру, а ведь он жил не где-то в провинции, а в Лондоне.

– Я передам сообщение только лично мисс Вейл, – сказал он.

– Я мисс Вейл, – в один голос заявили сестры и весело захихикали.

– Я мисс Вейл, – сообщила Феба строгим учительским голосом.

– Я должен доставить вас к вашему коту, – выпалил он, – и еще сказать что-то о коробке сигар, брошенной в голову. – После столь необычно длинной для него речи кучер выжидательно замолчал.

– Это восхитительно, – заверещали близнецы, хлопая в ладоши и подпрыгивая. – Значит, все это устроил тайный поклонник? Кто-то похитил Харибду?

Феба стремглав выскочила, подхватив юбки, скатилась по ступенькам, одним прыжком оказалась в коляске и закрыла за собой дверцу. Кучер, пыхтя, бежал за ней.

Коляска тронулась с места. Сестры Силверторн и Лизбет, разинув рты, смотрели ей вслед.

Не успела Феба протянуть руку к массивному молоточку, как дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий коренастый человек, почти лысый, неопределенного возраста, элегантно одетый. Ей показалось, что ошарашенное выражение присутствует на его лице постоянно.

– Мне сказали, что у него мой кот.

– Ах, значит вы, должно быть, мисс Вейл.

Человек отступил в сторону и знаком предложил ей войти.

Одновременно он окинул гостью оценивающим взглядом и нахмурился.

– Маркиз приказал мне, – чопорно сообщил он, откашлявшись, – чтобы я послал вас наверх. – Он явно старался говорить бесстрастно, но не сумел скрыть потрясения. Все же она не принадлежала к женщинам, которых посылают «наверх» в личные апартаменты хозяина.

Но она подумает об этом позже.

– И, пожалуйста, захватите ему это. Поднявшись на второй этаж, поверните налево и идите на голос. Там уже хорошо слышны вопли вашего адского создания.

Маркварт вручил Фебе небольшую белую тряпочку и бутыль с надписью «зверобой продырявленный».

Черт! Вероятно, Харибда его поцарапал.

Харибда узнал ее шаги и побежал к ней. Маркиз следовал за котом. Он так резко остановился, подойдя к лестнице, что едва с нее не свалился.

Феба на него даже не посмотрела. Она бросилась к коту, подхватила его на руки и прижала к груди так крепко, словно он был единственным смыслом ее жизни. Закрыв глаза, она потерлась щекой о мягкую шерстку. Исчадье ада громко заурчало. Очень громко. Вероятно, это создание ничего не делает наполовину. Харибда урчал с той же энергией, что раньше рычал.

Джулиан мог бы любоваться ею всю жизнь. Он жадно впитывал вид ее хрупкой фигуры, закрытых глаз, лица, светящегося радостью и облегчением. В тот момент Феба казалась ему совершенством, венцом творения. Ему нечего было больше желать. Не к чему стремиться. «Я сделал это. Я сделал ее счастливой». Он бы согласился еще раз испытать на себе когти и зубы адского создания, лишь бы увидеть такое выражение на ее лице.

– Спасибо, – пробормотала Феба. Ее голос был приглушен мягкой шерстью. Она так и не подняла на него глаз. – Спасибо. Тысячу раз спасибо!

Неожиданно Джулиан обнаружил, что не может говорить.

Мисс Вейл наконец подняла голову и открыла свои потрясающие глаза. И прежде чем осознал, что делает, он протянул руку и смахнул слезинку, повисшую у нее на ресницах.

А потом маркиз взглянул на свой палец и решительно стер с него влагу, как будто хотел так же легко избавить ее от печали и боли.

Феба опять закрыла глаза.

Они оба были слишком тронуты, чтобы говорить. Несколько минут в доме царила тишина – слышалось только абсурдно громкое урчание.

Феба кашлянула.

– Вы сильно пострадали? – Ее голос был тихим и мягким.

Джулиан сразу вспомнил, что во время последней встречи они поссорились и расстались не друзьями. – Ваш человек послал меня наверх с чистой тряпкой и зверобоем.

– Знаете, – задумчиво сказал он, – на меня однажды напали со штыком. Но француз ткнул меня только один раз. Это создание одержимо дьяволом. Я пошлю записку архиепископу. Быть может, у него есть на примере экзорцист.

Феба старалась не смеяться.

– Он одержим разве что маленькими когтями и зубами. – В качестве доказательства она подняла и показала маркизу мягкую пушистую лапку. Зверь позволил ей это, словно был чучелом, а не живым диким хищником.

– Эту зверюгу неправильно назвали. Он должен носить имя кого-то с длинными, острыми, крючковатыми когтями, дракона, например, или феникса. Нет, это минотавр. Самое подходящее. Вы должны были назвать его Минотавром.

Она засмеялась, повернула к себе милейшего покладистого любимца и чмокнула его в розовый нос. Маркиз взирал на происходящее с возрастающим недоверием. Феба поставила Харибду на пол, он немедленно прошествовал к маркизу, обвился всем своим жилистым телом, включая хвост, вокруг его ноги, и взглянул вверх чистыми, ясными глазами.

– Он пытается ввести меня в заблуждение мнимым добродушием и, когда я расслаблюсь, начнет новую внезапную атаку?

– Вы говорите, как полковник Кефевр из «Уайтса».

Маркиз растерянно моргнул.

– Откуда, черт возьми, вы знаете о полковнике?

– Слышала от Уотерберна и Данди.

Воцарилось молчание.

– Мужчины, – задумчиво протянул Джулиан.

Феба пожала плечами.

Он недолго колебался, но потом все-таки задал мучивший его вопрос. Ему было необходимо знать.

– Скажите, Феба, вы, случайно, не получали сегодня букетов из оранжерейных цветов?

Она удивленно подняла голову, и на лице отразилось искреннее неподдельное удовольствие.

– Да. Пять штук. И еще пучок полыни.

«Что из этого вы предпочли?» Джулиану очень хотелось спросить, но он удержался.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Воздух был насыщен невысказанными словами.

Как он мог ей сказать? Да сейчас она, скорее всего, ему и не поверит. Джулиан не хотел быть тем, кто откроет ей глаза на правду, и не мог сказать, что было тому причиной.

– Не бойтесь. Харибда любит, когда его гладят по спине и чешут за ушками.

– Это создание нанесло мне болезненные раны и теперь ожидает прощения?

Феба слабо улыбнулась.

– Думаю, многие создания наносят глубокие раны, а потом ожидают прощения.

Снова наступило молчание. Джулиан и Феба смотрели друг на друга. Она – спокойно, он – настороженно.

– Вы так глубокомысленны, мисс Вейл? Решили преподать мне еще один урок? С нетерпением жду, но, видите ли, я истекаю кровью, – сообщил маркиз с праведным гневом.

Феба недоуменно подняла одну бровь.

Драйден вздохнул.

– Ну, если вы настаиваете… – Он наклонился и погладил Харибду по голове. Тот заурчал громче и стал поворачивать голову в разные стороны, чтобы ее гладили везде. Джулиан разозлился на себя, почувствовав нежность к зверьку. – Мерзкая изменчивая зверюга, – нежно проворковал он.

Драйден выпрямился, и Харибда сразу же юркнул под кровать. Ему надоело быть в центре внимания.

Молчание стало угнетающим. Без кота в качестве буфера оба не знали, о чем говорить.

Первой не выдержала Феба.

– Было больно? Когда вас ударили штыком.

Глупый вопрос, и они это знали. Но, взглянув в глаза женщины, Джулиан понял, что Феба хочет облегчить его боль, так же как он стремился умерить ее страдания.

– Больно, – ответил он. – Некоторое время. Потом все прошло.

Феба побледнела и сжала губы.

– Хотите увидеть шрам?

Она спрятала улыбку.

– Уверена, эта уловка сработала с бесчисленным множеством дам.

– Почему же бесчисленным. Я вполне способен их пересчитать.

Теперь она улыбалась уже открыто.

– Мне ужасно жаль, что Харибда причинил вам боль, и поверьте, мне не хватает слов, чтобы выразить свою признательность.

Джулиан молча кивнул.

И Феба наконец задала самый главный вопрос:

– Как вы его нашли?

Он открыл рот и сделал паузу, обдумывая ответ.

– Кот принимал солнечные ванны у конюшни. Лежа на спине. – Он выпалил это резко, глядя в окно, где заходящее солнце окрасило небо в золотистый цвет.

Солнце зажгло в его темных волосах красные искорки.

И Феба поняла: Драйден бросился на поиски кота, забыв о Лизбет и собственном достоинстве. Ради нее. Опять.

Маркиз повернулся к ней. Его лицо было непроницаемым, и только высокий лоб перерезали две глубокие морщинки. Он словно просил ее: «Спаси меня от самого себя».

– Джулиан, – прошептала она, и в ее устах это звучало, как благодарственная молитва. Не совсем понимая, что делает, она протянула руку и погладила его по щеке.

Феба вспомнила, как впервые увидела лорда Драйдена. Тогда она еще не знала его поцелуев. И он не был для нее личностью – только героем мифов, слухов и сплетен. Лорд Айсберг. И еще она вспомнила, как он поцеловал ее во время вальса. Тогда его кожа была чуть-чуть шершавой из-за легкой небритости.