Джулиан нерешительно потерся щекой о ее ладонь, медленно поднял руку и прижал ее ладонь к своей щеке.

И вздохнул.

Феба зачарованно следила, как поднимается и опускается его грудь при дыхании. Его глаза затуманились. Он весь отдался робкой нежности ее прикосновения. Двое, не привыкшие доверять. И она очень боялась, что они сумеют найти утешение только друг в друге.

Джулиан закрыл глаза. И Феба, воспользовавшись моментом, принялась его жадно рассматривать. Выразительные темные брови. Длинные ресницы. Маленький шрам на подбородке.

Вот, что было намного опаснее для них обоих, чем страсть. Ее сердце казалось огромным из-за переполнявших ее чувств. Оно жаждало открыться мужчине. Феба из последних сил старалась удержать его в узде. Его нельзя доверить лорду Драйдену.

– Ты… идиот, – едва слышно прошептала она.

Его глаза удивленно распахнулись. И сразу прищурились.

– Надо было сразу обработать раны зверобоем. Уже не было бы больно. – Она сумела заставить себя говорить спокойно.

Джулиан смотрел на нее во все глаза, привыкая к перемене тона. Его губы крепко сжались.

– Прекрасно. – С удивительной быстротой он расстегнул пуговицы на рубашке, стряхнул ее с плеч и швырнул на кровать. С таким же выражением мужчины бросают перчатку.

Это оказалось неожиданным и весьма болезненным ударом. Феба перестала дышать. У нее закружилась голова, по телу прокатилась жаркая волна, колени подкосились. Хорошо хоть юбки длинные, и не видно, как сильно они дрожат.

– Слишком неожиданно? – с вызовом спросил Джулиан. Он взъерошил волосы и откинул их со лба. Фебу заворожила игра мышц, изящный изгиб плеч, темная поросль на груди и дразняще исчезающая под поясом панталон. Все это хотелось погладить, исследовать руками и языком.

На лбу все еще был виден синяк. Теперь он частично приобрел зеленоватый оттенок, но большая часть оставалась лиловой.

Голос слегка дрожал, но она все же сумела приправить его сарказмом.

– Полагаю, это работа дьявола – искушать меня. А не ваша.

– А какая разница между дьяволом и мной?

– Трудно сказать. Я ее не вижу. – Феба открыла бутыль с мазью и погрузила в нее пальцы. – Показывайте, где болит. – Это была чистой воды бравада. Она не была уверена, что сможет спокойно прикоснуться к нему.

Теперь неуверенным выглядел он. На его вызов был получен достойный ответ.

Наконец, словно нашкодивший мальчишка, он протянул ей руку. Феба увидела несколько довольно глубоких царапин, уже покрасневших и припухших.

Она коснулась самой большой из них.

– Мне очень жаль, что он вас поранил.

Джулиан молча пожал плечами. Кажется, он затаил дыхание. Она осторожно провела пальцами по каждой ранке.

– Лучше? – тихо спросила она. Джулиан молча кивнул.

– Сюда он тоже добрался, – хрипло буркнул он и указал на ранки на груди.

Феба заколебалась. На мгновение ее палец замер над ранкой. Между ними, казалось, проскакивали электрические разряды.

Наконец она все же легко прикоснулась к каждой ранке. Кровь уже высохла, красные точки образовали полукруг на груди маркиза. Так защищался ее маленький храбрый Харибда.

Джулиан шумно выдохнул сквозь зубы, и она вздрогнула.

Ее пальцы задрожали и замерли. Все бесполезно. Из последних сил она пыталась не закрыть глаза. Мыслей почти не осталось, их вытеснили чувства, в глазах потемнело. Ей хотелось только одного – почувствовать его, прижаться к нему, раствориться в нем.

И она все-таки закрыла глаза.

Феба слышала только дыхание. Ее и его. Очень шумное. И чувствовала гулкие удары его сердца под своей ладонью.

– Продолжай, – прохрипел Джулиан. – Делай все, что хочешь, Феба.

Она больше не колебалась. Ее ладонь погладила грудь, ключицы, плечо. Джулиан почувствовал, что его тело покрылось мурашками, а волоски на руках встали дыбом. Соски стали твердыми.

Феба осторожно коснулась одного из них кончиком ногтя.

Воздух, казалось, застрял у него в горле, голова непроизвольно откинулась назад. Звук был настолько чувствительным, что Фебу бросило в жар.

Джулиан напрягся, его кожа стала горячей. Фебе стало трудно дышать. Она принялась жадно исследовать его грудь обеими руками. Чувство было восхитительным. Особенно волнующим оказалось ощущение биения его сердца. Маркиз не шевелился, отдав инициативу ей. Она была вольна делать что хочет. Почувствовав его восставшее мужское естество, она инстинктивно придвинулась чуть ближе. Пусть он – дьявол, а она – дьяволица.

Она потрогала кончиками пальцев поросль на груди, и рука скользнула ниже, туда, где узкая дорожка волос исчезала под панталонами. А потом замерла на поясе, прямо над твердой выпуклостью внушительных размеров.

Оба дышали хрипло и часто. Она уперлась лбом ему в грудь. От него исходил божественный запах – желания, искушения, дома. Феба покачала головой. Она хотела отстраниться, но не могла. Он был словно дурман, и она уже была им отравлена. Оставалось только позвать на помощь. Помогите!

– Знаешь, что я думаю? – Феба ощутила теплое дыхание на затылке. Его голос звучал почти спокойно, что было более чем странно для мужчины, столь явно возбужденного.

Она снова покачала головой. «Не заставляй меня говорить».

Его дыхание участилось. Он медленно поднял руки. Они скользнули по ее спине вверх и замерли на лопатках. Джулиан говорил медленно, тихо и протяжно.

– Понимаешь, пока мы здесь стоим, я все время думаю о коже над твоими чулками. Об укромном местечке между бедрами. Прямо над подвязками. Я думаю, оно очень нежное, Феба. Как новая кожа, которой никто никогда не касался. Лепестки цветка могут только мечтать о такой нежности. Я бы душу отдал за то, чтобы ее почувствовать.

Этими словами маркиз пробудил к жизни ту часть ее естества, о существовании которой Феба даже не подозревала. То место между бедрами, о котором он говорил, теперь горело огнем, словно знало, что говорят именно о нем, и ничего не имело против проверки выдвинутой гипотезы.

Сердце пыталось вырваться из груди. Кровь звенела в ушах. А мужчина снова заговорил. И его голос показался ей нестерпимо эротичным.

– И еще я думаю, Феба, что сейчас – там, между бедрами – ты стала влажной. Ты хочешь меня, представляешь, как я касаюсь тебя там пальцами и языком. Если бы я попробовал тебя сейчас там на вкус, это утомило бы мой голод.

«Боже, что он говорит!»

Драйден подвинулся ближе, и его плоть уперлась ей в живот. Руки опустились ниже и сжали ягодицы. Он прижал ее к себе. Все же его самообладание было удивительным.

– Как непристойно, – слабо пискнула Феба.

Это немного смутило Джулиана.

– Ты о моих словах? Конечно. Но ведь это правда, Шехерезада.

Дьявол возликовал.

– Спорим, что я прав? Если согласна, подними юбки, Феба. Я хочу, чтобы ты участвовала во всем.

У Фебы голова шла кругом. Руки наотрез отказались повиноваться. Они не желали отрываться от его груди, вероятно, опасаясь не получить возможности коснуться его снова.

Снова раздался шепот.

– Считаю до трех: раз, два…

Она наконец оторвала руки от мужской груди, медленно опустила их и, судорожно ухватившись за изношенную ткань юбки, потянула ее вверх. Джулиан легко упал на колени.

Лишь только прохладный воздух коснулся ее ног, его руки сразу оказались там – над подвязками. Они гладили, ласкали, теребили, вызывая непередаваемые ощущения во всем теле. Все, даже самые маленькие, волоски на ее теле встали дыбом, по коже побежали мурашки.

Феба судорожно вздохнула. Точнее, она застонала – тихо, хрипло, бесстыдно. Она и не предполагала, что может испытывать такие умопомрачительные ощущения. Ее ноги сами раздвинулись.

Его губы коснулись ее бедер, и Феба почувствовала, как где-то внутри, внизу живота начала пульсировать сладкая боль.

Потом его губы раздвинулись, и разгоряченной кожи коснулся язык. Вся кровь отхлынула от лица Фебы, стремясь к новому центру ее вселенной, расположенному намного ниже.

– Я был прав. Такая мягкая. – Джулиан бормотал, словно в бреду.

Отчаяние и удовольствие, жадность и предвкушение, все это неразрывно переплелось. Феба больше не знала чего хочет, но понимала, что только он мог ей это дать.

Его рот стал более настойчивым, и язык скользнул в нежную расселину.

Невероятно! Ее пронзило острое наслаждение.

Феба вздрогнула и весьма витиевато выругалась. Очевидно, живя в Сент-Джайлзе, она накопила немалый запас подобных слов, но до сих пор у нее не было повода их применять.

– Ты невероятна. И, поскольку я прав, я выиграл, – прошептал Джулиан. – В качестве приза я хочу, чтобы ты лишилась рассудка в моих руках и выкрикнула мое имя.

И его язык снова скользнул внутрь.

– О боже, Джуль!

– Это не крик, а вопрос или просьба.

И сделал это снова.

Феба вцепилась ему в волосы, схватила за плечи. Он должен был держать ее, поскольку ноги окончательно отказались ей служить. Колени предательски подогнулись. Его плечи оказались такими крепкими, что это пугало. Не было сомнений в том, что он, как атлант, мог удержать на них небо.

Она интуитивно стала двигаться ему навстречу, пытаясь уловить ритм. Восхитительное тепло и бархатная мягкость его языка дарили именно то, что ей было необходимо – как бы это ни называлось. И когда в комнату проникли последние лучи заходящего солнца, Феба поняла, что пропала. Она больше не принадлежала себе. Она слышала свое тяжелое дыхание, будто доносившееся извне, и задыхалась от наслаждения, такого острого, что граничило с болью.

Задрожав, она выгнулась ему навстречу. Ледяной жар опалил кожу. Каждая клеточка ее тела пела, купаясь в море блаженства.

Она впилась ногтями в плечи маркиза. Теперь она чувствовала, как в ней нарастает нечто большое, неведомое, поднимается волна, грозящая захлестнуть ее целиком. Похоже, она вот-вот умрет. Ну и пусть. Она этого хочет. Это ей нужно.

Теперь в нежную расселину скользнул его палец.

– Джуль… я… пожалуйста…

Море пылающих звезд обрушилось на нее, вырвали ее душу из тела и унесли в даль, к непередаваемому, почти невыносимому и неописуемому блаженству.

И Феба действительно выкрикнула его имя.

Она чувствовала, как ее обхватили сильные руки, удерживая на весу. Иначе она бы обязательно рухнула на пол. Вместо этого она уронила юбку на голову Джулиана.

Возвращение в собственное тело происходило медленно, постепенно. Сначала Феба поняла, что дышит, потом ощутила жар кожи. Затем она почувствовала руки и ноги. Вот только чьи? Она не могла понять, что кому принадлежит. Ей нужно было время, чтобы отделиться от мужчины. Который как раз пытался выпутаться из ее юбок.

Когда маркизу это удалось, он медленно встал. Феба, к которой уже вернулось зрение, подняла на него глаза. И у нее снова перехватило дыхание. Его возбуждение было настолько сильным, что поневоле возникал вопрос: теперь, после всего, что дал ей, наверное, он имеет право рассчитывать на ответную… любезность. И ей захотелось бежать.

– Где кот? – Его голос звучал потрясенно.

– Под кроватью. Это его привычное убежище. А что?

– Если я возьму тебя здесь и сейчас, на этой кровати, он набросится на меня?

– Попробуй и увидишь.

– Это приглашение, мисс Вейл?

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы спокойно ответить:

– Ни в коем случае.

Феба внимательно всмотрелась в его лицо. Не приходилось сомневаться: он думает, что ей сказать, и один за другим отвергает возможные варианты. Может быть, размышляет, как ее убедить? В конце концов он шумно вздохнул, протянул руку и заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Ощущение было, словно ее погладил лапой медведь. Нежность не была его природным качеством или была, но он не позволял ей проявляться. Далеко не все и не всех он допускал в свою жизнь.

Фебе больше нравился этот мужчина, когда он был смущен, неуверен, потерян.

Джулиан тяжело опустился на кровать и уткнулся лбом в ладонь. Неудачно. Боль напомнила о шишке, и он сразу поднял голову. Феба расправляла юбки.

Тело ее еще подрагивало – сказывались последствия пережитого впервые наслаждения. В зеркале над столом она видела, что ее кожа покраснела – везде, где было видно. Врать себе не имело смысла, и она мысленно отметила, что выглядит красивой и развратной. И испытывает радость, хоть и с привкусом горечи.

– Я бы очень хотел заняться с тобой любовью, Феба.

Драйден казался несчастным и очень уязвимым – с шишкой на лбу, множеством царапин от кошачьих когтей и необычайно возбужденным.

– Знаю.

Маркиз взглянул на нее с надеждой, но, увидев выражение ее лица, мрачно усмехнулся и отвернулся к окну.

Некоторое время оба молчали.

– Мне жаль, что я оставляю тебя в таком состоянии.

Как неловко! Но таким образом она давала понять, что намерена уйти.

Джулиан невесело хохотнул.

– Поверь, мне уже доводилось оказываться в такой ситуации и раньше. Переживу. Это не смертельно. Просто… – Он замолчал. – Если бы ты только знала, что я чувствовал, когда… – Он снова замолчал. – Понимаешь, все, что сейчас произошло между нами – слабая тень того, что могло бы быть. Все было бы волшебно. У меня есть опыт, нравится тебе это или нет, и, скажу честно, я еще никогда не испытывал такого сильного желания. Никогда ни с кем я не испытывал такого… взрыва.