Джулия Лонг - Очаровательная скромница

– Я… – начал он и замолчал. Сказать можно было все, что угодно: «… все испортил», «… потерял голову, как только увидел тебя», «… никогда не заслуживал тебя» и тому подобные банальности.

Вместо этого он выпалил:

– Я люблю тебя. – Уж этого он точно не планировал говорить.

Феба замерла. Она поцеловала кончики своих пальцев и приложила их к его губам, чтобы не дать ему говорить.

– Спасибо, – сказала она. – Не надо меня провожать.

Она ушла. В это невозможно поверить. Джулиан закрыл лицо руками и какое-то время не шевелился, как раненный в бою солдат, который пытается по ощущениям определить, насколько серьезна рана и является ли она смертельной.

Он мог бы винить отца за то, что тот постоянно старался подстроить жизнь под собственные нужды. Он мог бы винить жизнь за то, что от него все время требовалось исполнение того или иного долга. Он мог бы винить общество за сочиняемые о нем мифы.

Джулиан убрал руки с лица и коснулся того места на кровати, где еще недавно лежала Феба. Его рука наткнулась на альбом. Он взял его и уже спустя мгновение рассматривал свои изображения, сделанные ею. Казалось, он видит себя ее глазами. Гневным, страстным, испачканным травой.

Когда-то она сказала ему, что эмоции неуправляемы, им противны правила. А он всегда старался делать именно это – контролировать эмоции. Но только его контроль был проявлением одновременно и силы, и слабости. Джулиан считал себя человеком педантичным, который всегда поступает правильно. Наверное, так оно и было.

В конце концов он понял, что сможет жить в мире с собой только в одном случае. Пусть он никогда не получит ее, пусть даже никогда ее не увидит, но он хотел, чтобы она знала, как много значит для него, как много дала ему и как сильно изменила.

Ответ был прост.

И в душе его воцарился мир. Впервые за долгое время Джулиан вспомнил об отце с некоторой долей симпатии, поскольку кое-что понял.

Когда во второй половине дня Драйден вошел в клуб «Уайтс», немедленно воцарилась тишина – абсолютная. Иногда нечто подобное происходит после пушечного выстрела – временная глухота. Маркиз машинально отдал шляпу и трость подошедшему лакею, сделал несколько шагов и остановился, услышав «мяу».

Нельзя, конечно, было исключить, что полковник Кефевр замяукал во сне. Но Джулиан оглянулся и потрясенно заметил двух, трех… нет, четырех молодых людей с котами на руках. Все коты были, как на подбор, полосаты.

Матерь Божья!

Джулиан зажмурился и потряс головой, после чего осторожно открыл глаза. Коты не исчезли. А значит, его жизнь – сплошной фарс.

Он шел по клубу, и все присутствующие, за исключением спящего полковника, провожали его взглядом.

– Где ваш котик, Драйден? – спросил кто-то. Маркиз даже не обернулся.

Джосайя Редмонд опустил газету и выжидательно уставился на маркиза. Тот прошел мимо.

Уотерберн сидел за дальним столиком вместе с Андре и другими молодыми повесами, ловившими каждое его слово.

– Вы бы видели ее лицо! Это был лучший розыгрыш за последние годы. Все общество повелось на нее, разве нет? Цветы! Прозвище! Бьюсь об заклад, об этом не скоро забудут. – Затем он обратил внимание, что его собеседники перестали улыбаться и со страхом смотрят на что-то за его спиной. Уотерберн обернулся и моментально вскочил, едва не опрокинув стул.

– Драйден… – Тревога сменилась глупой ухмылкой.

– Добрый день, Уотерберн. Ты вот-вот выиграешь тысячу фунтов.

Ухмылка исчезла. На лице Уотерберна поочередно отразился интерес, замешательство и жадность.

Когда же до него дошел смысл сказанного, белокурого гиганта охватил ледяной ужас.

– Послушай, Драйден, – начал он смертельно побледнев. – Ты же не хочешь сделать глупость и…

– Я никогда в жизни не делал глупостей, – с вызовом заявил маркиз и понял, что сказал чистую правду. Не было ничего глупого в том, что он влюбился в Фебу Вейл. Даже несмотря на то что она нанесла ему увечье.

– Это была шутка…

– Назови своего секунданта. – Джулиан бросил вызов противнику тихим, спокойным голосом и будничным тоном, словно вел светскую беседу о погоде.

По клубу пронесся гул голосов. Гости вокруг начали вставать и поспешно уходить, словно вызов на дуэль был заразным.

– Дьявол, – пробормотал Уотерберн. – Ты спятил, Драйден?

– Конечно. – Пусть теперь газеты введут в моду сумасшествие. – Хотел бы уточнить: я вызываю тебя на дуэль за то, что ты нанес ущерб репутации мисс Фебы Вейл. Дуэль на пистолетах. До первой крови.

Уотерберн недоверчиво покачал головой.

– Я… – Теперь его голос заметно дрожал. – Постой, Драйден, ведь это было развлечение… розыгрыш. Пусть мы были не правы, но ведь она всего лишь школьная…

– Если тебе дорога жизнь, ты не станешь договаривать эту фразу до конца, – произнес маркиз, и Уотерберну почудилось, что он уже смотрит в дуло пистолета. И он захлопнул рот.

– Прекрасно. Теперь я хочу, когда ты в следующий раз откроешь рот, услышать имя твоего секунданта.

Тишину нарушал только скрип стульев. Даже полковник Кефевр перестал храпеть и проснулся. И коты почему-то молчали.

– Данди, – наконец проговорил Уотерберн и громко сглотнул. – Ты уверен, что хочешь?.. То есть я хотел сказать, что завтра уезжаю в Суссекс, и…

– Прекрасно. – Голос Джулиана был ровным и даже скучающим. – Данди может встретиться с моим секундантом, мистером Гидеоном Коулом, чтобы обсудить детали. Я предлагаю пустырь в Пеннироял-Грин завтра на рассвете. Но имей в виду, если ты не появишься, я все равно тебя найду. – Маркиз подался вперед, и Уотерберн, словно загипнотизированный, сделал шаг ему навстречу. – У тебя не будет ни минуты покоя, пока я не получу удовлетворения. И не могу гарантировать, что воспользуюсь исключительно честными методами. В конце концов честь – это довольно-таки утомительно и скучно. – Он стряхнул невидимую пылинку с рукава. – Но никто, слышишь? Никто не имеет права унижать того, кого я люблю.

Уотерберн выслушал его молча и вцепился в спинку стула. Вероятно, стул помог ему удержаться на ногах.

Джулиан кивнул, отвернулся, пошел между столами и задержался возле Джосайи Редмонда. Тот взирал на него сурово, словно убийство уже имело место быть.

– Мои извинения, Редмонд. У меня не было выбора.

– Вы понимаете, что это конец нашим отношениям, Драйден?

– Я был рад вести с вами дела. – С этими словами маркиз ушел, предварительно поклонившись, впрочем, весьма небрежно.

Гости клуба жадно поедали его глазами, старательно запоминая каждую мелочь, чтобы иметь возможность рассказывать свои внукам, как маркиз Драйден ушел из «Уайтса», сделав то, что он поклялся никогда не делать: последовал по стопам отца.

Молчание затянулось. Первым его нарушил полковник Кефевр.

– Думаю, он завтра убьет тебя, Уотерберн, – энергично заявил он, и его голос звучал на удивление ясно. – Ты когда-нибудь видел, как этот мальчик стреляет?

Джулиан приехал в Суссекс ранним вечером, проведя половину дня за чисткой и смазкой дуэльных пистолетов. Он купил их вскоре после того, как оставил военную службу, и регулярно тренировался. Не на людях, конечно.

Мистер Гидеон Коул обещал присоединиться к нему в Суссексе. Он планировал сначала поужинать в местной гостинице, потом выпить за успешное окончание дуэли и сразу после этого отбыть в Лондон. Судебные тяжбы не позволяли ему долго отсутствовать. Подобная бравада, как правило, предшествует дуэлям.

В Суссексе маркиз снял комнату в гостинице. Через своего секунданта все заинтересованные лица были проинформированы, где его можно найти. Если его противник решил извиниться. Джулиан не был уверен, что готов их принять. Ему очень хотелось пристрелить Уотерберна.

Джулиан знал, что земля, приданое его матери, на приобретение которой он потратил столько сил, не будет ему принадлежать, по крайней мере, при жизни Джосайи Редмонда. Что ж, придется пережить это разочарование. Остается надеяться, что угроза, нависшая над его жизнью его же собственными стараниями, поможет это пережить.

Он не сомневался, что останется в живых. Другое дело, каково окажется качество этой жизни теперь, когда стало ясно, что Фебы Вейл в ней не будет. И маркиз решил сосредоточиться на обычных мелочах, из которых состоит жизнь – надо жить сегодня, здесь и сейчас. Это тоже было для него не характерно, поскольку он всегда просчитывал свои действия, причем на несколько шагов вперед. Джулиан насладился ранним ужином в компании мистера Коула – им подали очень вкусное жареное мясо, правда, Джулиан так и не понял, чье оно было. Потом он полюбовался живописным закатом, зелеными холмами Суссекса, уходящими за горизонт, лицами путешественников, их простой дорожной одеждой.

Ужин был почти закончен, когда распахнулась дверь, впустив новых путешественников и порыв холодного ветра. В дверях остановились Уотерберн и Данди. Джулиан перестал жевать и с трудом проглотил последний кусок.

– Твой пистолет заряжен, Коул?

– Конечно, – как ни в чем не бывало ответил Гидеон.

Уотерберн и Данди выглядели подавленными. Перспектива скорой смерти может испортить настроение любому.

– Мы можем поговорить, Драйден? – спросил от двери Данди – секундант, словно спрашивая разрешения войти.

Маркиз заколебался.

– Присоединяйтесь к нам, – после паузы насмешливо проговорил он.

Двое мужчин прошли мимо столов с веселыми постояльцами, которые спокойно ели и не знали, что среди них присутствует двое, которые собираются убить друг друга из-за женщины.

– Я не отниму у вас много времени, – быстро заговорил Уотерберн. – Я приношу свои извинения за оскорбление. Я был не прав.

Джулиан заглянул в ледяные глаза белокурого гиганта.

– Не хочешь умереть, Уотерберн? – приветливо сказал он. – Что ж, это первый твой разумный поступок за последнее время.

– Пойми, все вышло из-под контроля. Я вовсе не такой бездушный, каким могу казаться, и, могу поклясться, не замышлял ничего плохого.

«Бездушный» – слово, никогда ранее не входившее в лексикон Уотерберна.

– Данди заплатил тебе тысячу фунтов?

– Пари есть пари, лорд Драйден. Я высоко ценю слово чести, – высокомерно заявил Данди – обладатель кудрей, лихого вихра на лбу и тесных панталон.

– Кроме того, – добавил Уотерберн, – я хотел бы остаться в живых и увидеть собственными глазами, как отреагирует общество на новость о том, что ты влюбился в школьную учительницу.

Намек на юмор? Или на былую взаимную симпатию?

Джулиан не был глупцом. Извинение есть извинение.

Он некоторое время задумчиво рассматривал Данди и Уотерберна, достаточно долго, чтобы не стали нервно переступать с ноги на ногу, словно застоявшиеся лошади. Он решил, что достиг своей цели и застрелить Уотерберна, пожалуй, было бы слишком. Поэтому он согласно кивнул.

– Хорошо, извинения приняты.

Уотерберн вздохнул с нескрываемым облегчением.

– Мы идем в «Свинью и свисток», Драйден. Сегодня решающее состязание в дартс. Еще никогда и никому не удавалось победить Джонатана Редмонда. Присоединяйся к нам, если хочешь.

Джулиан проводил их глазами и пожал плечами. Покончив с ужином и подняв бокал за мирное разрешение конфликта, Гидеон Коул решил сразу возвращаться в Лондон.

Феба хорошо знала, что такое разбитое сердце. Когда не стало ее родителей, она много дней рыдала, засыпала в полном изнеможении и просыпалась, снова ощущая ветер из бездны, завывающий за ее спиной. Она не могла вспомнить, когда перестала плакать. В какой-то момент слезы перестали ее утешать.

Она выжила, несмотря ни на что. Переживет и это.

Впрочем, она не могла бы с уверенностью утверждать, что ее сердце разбито, поскольку изо всех сил старалась оберегать его от маркиза. И все же не могла избавиться от чувства вопиющей несправедливости, неправильности жизни.

Феба без устали мерила шагами свою комнату с затуманенными болью глазами и звоном в ушах. Она знала, что, чем дальше от него уедет, тем легче ей будет… потом, когда-нибудь. Она решила жить одним днем и вычеркивать их из жизни, как заключенный делает метки о каждом прожитом дне на стене камеры.

Она позволила себе нанять экипаж и доехала до Суссекса со всеми удобствами – как-никак выиграла несколько фунтов. Войдя в свою комнату в академии, она села за письменный стол и застыла. Харибда, устроившийся рядом на столе, смотрел на хозяйку, не мигая, словно горгулья. И Феба наконец написала ответ на письмо, которое получила в тот день, когда впервые увидела Джулиана.

«Дорогой мистер Лангдон!

Я буду очень рада присоединиться к вашей группе миссионеров в качестве учителя и с благодарностью принимаю ваше предложение. Насколько я поняла, мы отправляемся через две недели. До этого времени вы всегда можете меня найти в академии мисс Эндикотт».

Ну вот. Дело сделано. Этой короткой запиской заканчивается один эпизод ее жизни и начинается другой.