Джорджия Кейтс - Очередной грех (ЛП)

Странно. Он стал немного более привлекательным для меня, когда я узнала, что он управляет самолетами.

- Классно.

- Что на счет тебя?

- Я несколько лет работала офицером полиции, а потом специальным агентом. Но потом бросила Бюро, чтобы работать только на себя, - не совсем правда.

- В чем заключается твоя работа на себя?

Смотреть на больше обнаженных задниц, чем мне хотелось бы видеть.

- В основном, я разоблачаю неверных супругов. Мои клиенты после такого, обычно, разводятся.

Он приподнимает бровь.

- Звучит интересно.

Интересно – это не то слово, каким бы я это описала.

- Скорее тревожно. Я чувствую себя, как будто снимаю плохое порно с престарелыми актерами.

Он смеется.

- Прости. Мне жаль, что тебе пришлось это представить.

- Похоже, ты не довольна своей работой. Ты не думала вернуться на службу в ФСБ?

Если бы я могла.

- Я пошла туда, потому что там работал мой отец, и думала, что смогу пойти по его стопам. Но, как выяснилось, это не для меня, - лгу я.

Мне нравилось работать офицером и агентом. Когда я работала там, я была почти счастливой, но я сама разрушила свою карьеру, когда решила преследовать Тана. Я не смогу вернуться в ФСБ, они сразу же вычислят мою связь с Братством.

- Я бы предпочла открыть собственную профессиональную фото-студию.

Мне больше нравится фотографировать детей и невест, чем ловить престарелые задницы за изменами.

- У тебя всегда висела камера на шее, или скрипка в руках. Ты все еще играешь?

- Каждый день.

Это единственная вещь, что дарит мне некое подобие комфорта, и ощущение, что между мной и Сином вовсе нет огромной пропасти. Иногда я представляю, что мы играем вместе.

Я знаю. Это жалко.

- Я играю на басс-гитаре в группе. Это просто хобби, ничего серьезного, но мы выступаем здесь через 40 минут. Я бы хотел, чтобы ты осталась.

- О, точно. Ты же играешь на гитаре.

Как я могла забыть об этом? Когда была младше, всегда думала, что он горячо выглядит, когда играет.

- И наш скрипач сегодня не смог присутствовать.

- Оу, это плохо.

- Очень. Хуже то, что мы играем в «Гадком койоте». Здесь толпа любит слушать «Дьявол объявился в Джорджии» (прим. пер.: хит певца Чарли Дэниелс, с большой скрипичной партией).

- О, я люблю эту песню.

- А ее невозможно сыграть без скрипки.

- Определенно, нет, - соглашаюсь я.

Улыбка расползается по лицу Коди.

- Ты все еще помнишь как ее играть?

- Черт, да.

Это единственная кантри-песня, которую я знаю.

- Какое совпадение, - он ухмыляется и указывает на дверь, - А я захватил с собой скрипку Дигби.

- Нет, Коди, нет, - я никогда не выступала на публике, кроме одного раза в детстве, - Я не играю для других людей.

Я больше использую скрипку, как приватную терапию для разбитого сердца.

- Блю, тебе понравится. Ты удивишься, как это бывает весело.

Он безумен, если думает, что я выйду на сцену без единой репетиции.

- Нам нужно порепетировать.

- У нас есть 40 минут.

- Серьезно? Ты хочешь, чтобы я попрактиковалась меньше часа, а потом присоединилась к твоей группе и выступила перед всеми этими людьми?

- А почему нет? Ты фантастически играешь. Ты вспомнишь песню с первых нот.

- Ты с ума сошел.

- Может быть. Выпей виски, и ты забудешь о своих переживаниях.

Я много играла на скрипке, с тех пор, как вернулась с Эдинбурга. Могу с полной уверенностью сказать, что сейчас играю лучше, чем когда-либо.

Я уже отчаялась почувствовать хоть что-то кроме страдания, с тех пор как ушла от Брека. И даже если я не уверена, что это хорошая идея, то это хотя бы начало.

Я залпом опрокидываю в себя оставшееся виски со стакана. Я бы не в коем случае не согласилась на это, если бы была трезвой. Но алкоголь делает меня безрассуднее.

- Хорошо. С тебя виски.

- Понял.

Я выпиваю еще три стакана для храбрости, и оказываюсь в задней комнате с группой Коди.

- Черт, Вилсон. Эта девчонка хороша. Нам нужно взять ее вместо Дигби на постоянной основе, - говорит барабанщик.

- Оо, нет. Я не люблю играть на людях. Я делаю это только потому, что задолжала Коди.

Он выглядит недоуменно, а потом начинает громко смеяться.

- Ты имеешь в виду тот случай, когда ударила меня по яйцам?

Я тоже начинаю смеяться, и это чувствуется хорошо. Лучше смеяться, чем плакать.

- Сыграв одну песню с нами, ты не заставишь меня забыть об этом, - он ухмыляется и немного сдвигает свои бедра, - Я до сих пор чувствую эту боль.

- Я никогда не извинялась за это, но мне правда жаль.

Я чувствую, что должна объяснить, почему я так поступила, но что я скажу? Прости Коди, я ударила тебя, потому что папа тренировал меня, чтобы я стала убийцей, и это получилось чисто машинально?

- Хорошо. Ты мне чётко и ясно донесла это сообщение.

Это было 12 лет назад, а я все еще ненавижу то, как с ним поступила.

Другой гитарист заходит в комнату, прерывая наш разговор.

- Время начинать шоу.

Я со скрипкой в руке пробираюсь на сцену с четырьмя остальными участниками группы. Каждый берет свой инструмент, пока Марк, фронтмен и солист группы подходит к микрофону. Он представляет зрителям каждого из нас, и меня, последней.

- Дигби не смог быть с нами сегодня вечером, но Блю Макаллистер согласилась заменить его и сыграть с нами песню, которую без скрипки сыграть невозможно.

Он наигрывает первые аккорды, чтобы толпа узнала песню, а я в свою очередь вступаю со своей партией.

- Вот, что происходит, когда вы даете в руки скрипку девчонке из Теннеси.

Мы начинаем играть немного ускоренную версию песни, что хорошо для меня: закончим быстрее.

Мелодия достигает своего крещендо, и Марк показывает мне, чтобы я подошла к нему в центр сцены. Блин. Я не хочу, чтобы на меня все смотрели. Достаточно того, что они меня слышат. Мне становится ясно, что Марк не собирается сдаваться, так что я вынуждена подойти к нему прямо на середину сцены. Это явно не моя сильная сторона.

И мне не следовало пить столько виски.

Когда песня заканчивается, я чувствую возбуждение. Ни говоря ни слова, я разворачиваюсь и спускаюсь со сцены, возвращаясь за наш столик.

Эллисон опять душит меня в своих пьяных объятьях.

- Блю! Я годами не слышала, чтобы ты так играла, - она поворачивается к своим друзьям, - Моя сестра такая глупышка, правда?

Пять пьяных голосов соглашаются с ней и комментируют мою игру.

Коди подсаживается к нам за стол, как только их группа заканчивает играть.

- Ты проделала отличную работу. Спасибо, за то что выручила нас.

- Можешь поблагодарить за это Джонни Уокера. Без его помощи я бы ни за что не согласилась.

- Почему нет? Ты отлично играешь. Глупо прятать такой талант.

Он, что, забыл какая я?

- Ты меня вообще знаешь?

Коди смеется.

- Я вижу, что сестры Макаллистер не на много изменились за это время. Ты все еще предпочитаешь держаться на заднем фоне.

- Я довольствуюсь тем, чтобы меня не видели и не слышали.

Эллисон и её друзья начинают громко визжать.

- В нашей семье уже есть человек, который привлекает к себе все внимание. И она была здесь раньше, чем я, так что у меня никогда не было ни единого шанса.

Эллисон протискивается между нами.

- Эээй, Блю. Мы устали от этого места. Мы хотим пойти и послушать состязания пианистов в Silky O’Sullivan’s(прим.пер.: ирландский паб )

О Боже. Мне не следовало соглашаться идти с ней. Ненавижу пабы. Но сейчас мне некуда деваться.

Я смотрю на Коди и пожимаю плечами.

- Ты слышал, что сказал мой босс.

- Да, думаю, у них как раз подходящее настроение для музыки пианино, - говорит Коди.

Эллисон тоже не любитель песен кантри. Думаю, это ее друзья за нее решили прийти в этот бар.

- Я думаю у них настроение, чтобы подыскать парней. Ни один тут не относится к типу Эллисон.

- Я вижу.

Я обнимаю Коди.

- Была рада увидеться с тобой.

- Я тоже. Спасибо еще раз, за то, что выручила нас.

- Тогда, могу ли я считать, что у нас 1:1?

- Да, - Коди смеется, и я опять могу лицезреть его ямочки, - Считай, что мы сравняли счет.

Я следую за Эллисон и ее компанией вниз по Билль Стрит к пабу, который, оказывается, полностью забит, но нам везет, и мы садимся за стол, который только что покинули. Они заказывают специальное предложение от бара, для большой компании – огромное ведерко, в котором намешано не менее десятка разных жидкостей, и торчащих из него кучей соломинок.

О Господи. Они собираются выпить еще один галлон алкоголя.

Через час я понимаю, что пьяны абсолютно все, и нас будет некому отвезти домой. Что за черт?

- Эллисон. Эшли пьяна.

- Да? – похоже, ей абсолютно все равно на это.

- Предполагалось, что она развезет нас по домам.

- Да ну, Блю. Она медсестра, и не будет садиться пьяной за руль, чтобы ее лишили лицензии. Мы снимем пару комнат и там переночуем.

Мы снимем, блять, комнаты. Я ни в коем случае не буду спать в одной комнате с этими пьяными в хлам задницами. И я не хочу проснуться от того, что кого-то стошнит на меня.

- Я на такое не подписывалась.

- Остынь, Блю.

Нахрен это.

- Знаешь что? Я что-то неважно себя чувствую, и поеду, пожалуй, домой.

- Это все из-за твоих гребаных таблеток, которые ты пьешь. Твоему доктору не стоило увеличивать их дозировку. Она такая пустоголовая.

Отлично. Начались пьяные рассуждения.

- Оставайся, если хочешь. Повеселись со своими друзьями, а мы увидимся утром. И, пожалуйста, будь осторожней.

Я покидаю бар и медленно, чтобы алкоголь хоть немного выветрился, иду к ближайшей остановке такси.

Когда я уже почти подхожу к авто, слышу как меня окликают.

- Эй, Блю, - ко мне доносится голос Коди, - Уже уезжаешь?

- Да, такие вечеринки – не самое любимое мое занятие.

- Я понимаю тебя. Сам пришел только из-за выступления. Я не посещаю лишний раз Билль. Мне хватило таких развлечений, пока я был на службе в ВВС.

Для меня нереально наслаждаться такой атмосферой, после того, как я побывала в виски-барах Эдинбурга. Мне даже становится немного стыдно за места, как те, из которых я только что вышла.

- Подвезти?

- Я собиралась взять такси.

- Ни в коем случае, поехали, я подвезу.

Он, должно быть, не знает, что мы больше не живем в Мемфисе.

- Спасибо за предложение, но я теперь живу в Саутавене.

- Это не так далеко.

- Это больше 20 миль, - я не хочу затруднять его.

Он открывает дверь машины.

- Такси будет стоить немало. Я отвезу тебя.

Я вижу, что не смогу его переубедить.

- Хорошо. Только не проси меня присоединиться к вашей группе. Я больше и шагу не ступлю на сцену, - черт, это прозвучало немного грубо.

- Не могу ничего обещать. 

Синклер Брекенридж

Я неделями наблюдаю за Блю со стороны. За ней постоянно ведется наблюдение, даже если это делаю не я. Я слежу за тем, чтобы ей ничего не угрожало. Это все, чем я занимаюсь с тех пор, как нашел мою малышку в маленьком городке в Миссисипи, чуть дальше Мемфиса. Она не знает о том, что я наблюдаю за ней и защищаю её. Она думает, что скрыта от Братства, и от меня в том числе, но она сильно ошибается. Я всегда здесь, продолжаю следить за ней и за всей семьей Макаллистеров.

Мне постоянно приходиться напоминать себе, что это – мир Блю. Каждый человек, с которым она контактирует, не приносит опасности, но в этом же кроется и другая проблема. Я не знаю, кто ей друг, а кто - враг.

Я был в замешательстве, когда Блю уехала домой с тем парнем из бара. Я находился в толпе в конце бара, когда моя малышка появилась на сцене. Я в жизни не был так удивлен. Я знал, что она умеет играть, но мне казалось, что

она не из тех людей, кто любит публичные выступления. Это вовсе не похоже на мою малышку, мою Блю.