На первом этаже, на кухне, ее мать сидела во главе дубового стола, у ее ног лежали собаки. Напротив нее на столе стояли заварочный чайник, хлебница и пакет молока, рядом лежала открытая газета «Телеграф». Диана просияла, увидев дочь.

– Ага, – провозгласила она, вскочив на ноги. – Ты проснулась. Я только что приготовила свежую еду, – сказала она, показывая на бекон и яйца.

Кэти знала, что матери бесполезно говорить о том, что она не завтракает. Это все равно что приказать собакам не вилять хвостом. Она налила себе чашку чая, наблюдая, как мать суетится над завтраком, добавляя к бекону и яйцам грибы и жаренные на гриле помидоры.

Позавтракав, Кэти поняла, что матери не терпится начать разговор. Она знала, что Беа не пробудет наверху долго и это единственная возможность для Дианы расспросить Кэти. Поэтому она терпеливо ждала. Ее мать заслужила право поговорить – завтрак был шикарным.

– Итак, – сказала Диана, забирая у Кэти тарелку, и Кэти почувствовала, как мать собирается произнести два слова. – Как работа?

– Хорошо.

– Да?

– Да.

Стоя к дочери спиной, Диана выдавила пену на тарелку.

– Что интересного происходит у тебя в последнее время?

– К нам недавно приходила посетительница с бородой, – сказала Кэти.

Спина матери согнулась над раковиной, и Кэти не могла определить, потому ли это, что она моет тарелку, или потому, что плачет.

– Если, конечно, это не был мужчина с грудями.

Ответа не последовало.

– А слепой мужчина ударил Алека по голени своей палкой.

Ее мать повернулась, сверкая глазами:

– И это интересно, да, Кэтрин?

– Нет, – опустила голову Кэти. – Не особо. Но это было смешно.

Диана сняла перчатки, положила их на сушилку, подошла и села за стол.

– Дорогая, – сказала она, убирая волосы с глаз, – я всерьез волнуюсь.

– Угу.

– Это не то дело, которое можно откладывать.

– Я ничего не откладываю.

– Плохо уже то, что ты не можешь найти мужчину, так найди хотя бы работу. Тебе нужно найти свой путь.

Кэти досчитала до десяти.

– Ну, – сказала она, – все мы знаем, что у меня топографический кретинизм.

– Не уходи от разговора, – едко сказала Диана. Повисла пауза.

– Тебе нужно делать карьеру, – провозгласила Диана.

– Но ты же ее не сделала, – парировала Кэти.

– Сделала, моя дорогая, – усмехнулась Диана, – я вырастила троих детей. Возможно, Беа сделает то же самое. Но ты другая. Ты можешь представить себя замужем за таким, как Морис?

– Господи, нет!

– Кэтрин!

– Извини, мам.

– Все что тебе нужно сделать – это решить. Двоюродная тетушка Эдна ждет твоего слова.

– Как у нее дела?

– Все хорошо. Но я имею в виду то, что она настроена завещать тебе свои деньги только тогда, когда ты решишь, что хочешь делать. Она ужасно принципиальна, так что отказывается от любых предложений, и лучше, чтобы ты получила деньги раньше, чем позже.

– Хорошо. Может, тебе удастся вырвать страницу из ее чековой книжки.

– Черт побери, Кэти, – прикрикнула Диана, подаваясь вперед, – ты что, не понимаешь?

– Что?

– Она – старая женщина.

– И что я должна делать?

– Она может умереть, прежде чем изменит завещание.

– А зачем ей менять завещание?

– Потому что, – прошипела Диана, – в данный момент она завещает маленькие суммы куче народу, которая не имеет для нее значения. Но как только она услышит от тебя решение, она изменит завещание и все достанется тебе.

– И что, забрать эти деньги из рук других людей? – спросила Кэти. – Зачем мне это делать?

– Потому что это люди, которые вряд ли будут ее помнить, – твердо сказала Диана, – и суммы эти недостаточны для того, чтобы изменить их жизнь. Однако, если она завещает деньги тебе, твоя жизнь капитально улучшится. Но, – мать подняла палец, – она не сможет изменить завещание, если умрет.

– Хорошо, – парировала Кэти, – значит, у нее будет причина пожить подольше.

Диана откинулась на стуле.

– Ты такая же, как она, – пробормотала Диана. – Ненормальная.

– Спасибо.

Диана закрыла глаза:

– Это твое будущее, Кэти.

– Так почему бы ей не создать для меня трастовый фонд?

– Я сделаю вид, что этого не слышала.

– Хорошо тебе, – сокрушенно сказала Кэти.

– Твоя двоюродная тетя Эдна всегда была немного эксцентричной, скажем так, и для нее имеет значение, что она не просто оставляет тебе деньги, чтобы ты их потратила. Она думает, что если она учредит траст-фонд, ты не станешь самостоятельной, ты испортишься. А она хочет, чтобы у тебя была карьера. Она просто не могла представить, что тебе понадобится так много времени, чтобы сделать ее.

– Мам, я не могу принимать решения о собственном будущем только потому, что странная старая леди может умереть.

– Кэти!

– Извини.

– Это не та сумма, на которую можно махнуть рукой. Ты просто счастливица, что она выбрала тебя.

– Счастливица?

– Конечно да, – отрезала Диана.

– Не знаю, – вздохнула Кэти, – если бы надо мной не висел этот дамоклов меч…

– Дамоклов меч! – взорвалась Диана. – Семьдесят тысяч фунтов ты называешь…

– Да, потому что с этим слишком много связано. Беа и Клиффи по крайней мере знают, что получат ее антиквариат и смогут сделать с ним, что захотят.

– Сомневаюсь, – фыркнула Диана. – Ее коллекция весьма ценная, так что могу поспорить, в завещании будут четкие инструкции о том, что с ней можно сделать. В любом случае, она считает, что поступает так для твоей же пользы.

– Если ты решаешь отдать, то отдаешь ради того, чтобы отдать.

– Нет, – твердо сказала Диана, покачав головой. – Она знает, как лучше. Ты нравишься ей.

– Я знаю, я знаю. – Кэти и правда знала.

– Надеюсь, ты навестишь ее перед ланчем.

– Думаю, да.

– Хорошо.

Они услышали, как Беа спускается по ступенькам, постанывая от временного прибавления в весе и внутреннего дискомфорта.

– Еще чаю? – спросила Диана.

– Да, с удовольствием, – отозвалась Кэти. Беа вошла на кухню.

– Чай? – с улыбкой спросила Диана. Но Беа трудно было обмануть.

– Вы же не обсуждаете это в очередной раз? – спросила она.

– Конечно обсуждаем, – вздохнула Диана.

– За этим я домой и приехала, – пропела Кэти, – я соскучилась по таким разговорам.

– Если бы ты только могла решить… – протянула Диана.

– Вообще-то, я решила, – перебила ее Кэти.

– Могла бы и сказать, – хмыкнула Диана.

– Я собираюсь стать школьным психологом, – заявила Кэти, – думаю, что да. И знаете что? – продолжила она в воцарившейся тишине. – Мне нужно всего четыре года, чтобы доучиться. У меня даже степень подходящая.

Все так же царила тишина.

– Налить еще чаю кому-нибудь? – тем же тоном спросила Кэти.

Три женщины смотрели друг на друга.

– А ты не хочешь заняться чем-нибудь нормальным? – в конце концов спросила Диана. – Как насчет хорошей работы в издательстве? Ты можешь приобрести прекрасную маленькую квартирку в Фулхэме…

– Я не хочу маленькую квартирку в Фулхэме.

– … или Челси. Как насчет работы в Сотбис[2]?

– Ма-ам!

– Дочка Бреды Уитерспун, Ванесса, начала работать секретаршей в большом издательстве. – Диана проигнорировала тот факт, что Кэти уронила голову на стол. – Начинать надо с малого. А сейчас она редактор детских книг в одной из компаний, которую они купили. Она так счастлива. И она неплохо зарабатывает. Бреда так довольна. Это значит, что она самостоятельна, но не роскошествует, так что нуждается только в мужчине.

Кэти начала что-то бормотать в стол.

– Сандра, дочь Барбары Мэйторп, – продолжала Диана громче, – работает на замечательной работе в Сотбис. Ей там очень нравится.

Кэти подняла голову.

– Нет, спасибо, – сказала она.

– И она встречает всех этих замечательных мужчин на работе. Мужчин, которые разделяют ее интересы. – Диана снова взялась за чайник. – Ты не можешь сказать мне, – не совсем уверенно произнесла она, – просто сказать, почему ты предпочитаешь еще целых четыре года учиться и обслуживать столики в этом вшивом кафе, вместо того чтобы найти нормальную работу в издательстве. – Кэти прикрыла глаза. – Я просто отказываюсь в это верить, – продолжала Диана, – ты была официанткой уже в шестнадцать лет.

– Тогда ты гордилась мной, – заметила Кэти.

– Конечно. Тогда это было показателем инициативности. Ты собиралась открывать свой собственный бизнес.

– Ну да, – сказала Кэти, – у всех есть дурацкие мечты.

– Вот именно, – подтвердила Диана.

– Как поживает старый добрый чайный магазин? – спросила Кэти.

– Хорошо. Хозяева все время про тебя спрашивают. Миссис Блатчетт шлет привет.

– Она все еще жива?

Вместо ответа ее мать закрыла глаза.

– Это очень разумный вопрос, – обратилась Кэти к Беа, которая кивнула в ответ.

– Да, – ответила Диана, открывая глаза, – она все еще жива.

– Несмотря на то что в это трудно поверить, судя по тому, как она обслуживает посетителей, – пробормотала Беа.

– Конечно, обслуживание уже не такое быстрое, как раньше, – заключила Диана. – Но у нее до сих пор есть все зубы.

– Угу, и лучше не попадаться ей, когда она голодна, – сказала Беа.

– Мам, – начала Кэти, – я не обслуживаю столики вместо работы в издательстве. Я работаю в кафе до тех пор, пока не пойму, чего хочу от жизни.

– И когда же ты об этом узнаешь? Тебе уже двадцать четыре.

– Я знаю, сколько мне лет.

– Я не хочу видеть, как ты растрачиваешь впустую свой потенциал.

– Пожалуйста, перестань присылать мне анкеты для устройства на работу по почте. Я знаю твой почерк, – продолжала Кэти. – Если в них не лежит записка, это не значит, что они анонимные.

– Ох, и что же нам с тобой делать?

– Ты ничего со мной не сделаешь. Я достаточно взрослая и достаточно уродливая, чтобы делать то, что хочу.

– Ты не уродливая. И не толстая.

– Это про меня, – счастливо сказала Беа, кладя в рот еще один тост.

– Я решу, что хочу делать, в свое время, – объяснила Кэти, – и когда я решу, я сделаю ту карьеру, которую выберу.

Ее мать закусила губу.

– Ты же не всерьез говорила о том, чтобы стать школьным психологом? – спросила она в конце концов.

Кэти покачала головой.

– Нет. Дети невыносимы, – сказала она и, услышав вздох Беа, добавила: – Не твои, конечно. Твои будут замечательными.

– Ну, для начала пусть он родится, – тихо сказала Беа, – может, это поможет.

– Уверена, все будет отлично, – заверила ее Кэти, – но я все равно не смогу стать школьным психологом.

– Слава тебе, Господи, за маленькие радости, – вздохнула Диана.


Час спустя Кэти позвонила в дверь коттеджа двоюродной тетушки Эдны и услышала, как та идет открывать. Не то чтобы она не любила мамину тетку, она просто не очень хорошо ее знала. Очевидно, ребенком Кэти приходила к тетке на всякие семейные праздники и понравилась ей, так что теперь та хотела завешать Кэти деньги – в случае, если она решит, чем хочет заниматься, прежде, чем тетушка Эдна умрет. А Беа и Клиффи унаследуют ее маленький коттедж, заполненный всякими коллекционными древностями.

– Минуточку, – раздался голос из-за двери.

Кэти плотнее обмотала шею шарфом. Тетушка Эдна много знала о накоплении денег, поэтому отопление в доме включалось крайне редко.

Дверь распахнулась, и перед ней предстала крохотная женщина. Облако белых волос обрамляло ее лицо, голубые глаза светились живостью. Кэти всегда поражалась ее хрупкости, пока та не начинала говорить. Физически она могла выглядеть не слишком хорошо, но разум всегда был ясен и чист.

– Дай мне посмотреть на тебя, – сказала она, потрепав любимую двоюродную племянницу за подбородок.

Глаза их встретились, и тетя Эдна улыбнулась.

– Неплохо, – гордо просияла она, – ты молодец. Они поцеловались, а потом медленно прошли на кухню через темный прохладный коридор.

– Что будешь пить? – спросила тетушка Эдна, сжимая руку Кэти, отчего та почувствовала себя великаном в домике феи. На кухне было тепло, горел огонь, и Кэти догадалась, где тетушка Эдна провела весь день. Они сидели за столом, и тетка инструктировала Кэти, как приготовить чай. Все в коттедже, от бесценных орнаментов до эксклюзивно декорированных чашек и блюдец, было древним, коллекционным и ценным. Как только тетя Эдна поняла, что не может заботиться обо всем этом сама, она наняла девушку из деревни, чтобы та помогала ей убираться в доме. Она не была расточительной, но была горда и не допустила бы, чтобы люди говорили, что ее дом не содержится в чистоте.

Кэти сделала чай и села спиной к стене, слушая, как кухонные часы выбивают каждую четверть часа.

– Итак, – сказала тетушка Эдна, наливая в китайскую чашку молоко, – что ты мне расскажешь?