Мэри Берчелл - Ожидание счастья

— Элисон… — обнял ее Джулиан.

— Пусти, пусти меня! — вырывалась она, рыдая и не отдавая себе отчета в том, что происходит и что она говорит.

— Малыш, малыш, не плачь. Ни один мужчина не стоит этих слез.

— Это уж точно! — разъяренно выкрикнула она. — Ни один мужчина не стоит такого горя. Ни ты, ни кто-либо другой.

— Я?! — Джулиана словно громом поразило.

— Да, ты, ты, ты!!! — Элисон окончательно потеряла над собой контроль. — Ты что, конченый идиот, не видишь дальше своего носа? Ты, который так хорошо понимал «малышку Элисон», которую надо защищать и гладить по головке; Элисон с ее «удивительной беспристрастностью», которая готова часами слушать твои излияния о Розали; Элисон, которая любит Саймона! Какой идиотизм! Я люблю не Саймона и всегда любила не его. Неужели нужны еще слова? Я тебя люблю! Господи, лучше бы я умерла!

— Успокойся, милая. Слышишь меня? Не плачь ты так, а то я не смогу тебя поцеловать.

Но он все равно покрывал поцелуями ее мокрое от слез лицо и влажные теплые губы. Эти поцелуи высушили слезы, и у Элисон перехватило дыхание.

Она тихо лежала в его объятиях, совсем как ребенок, всхлипывая время от времени.

— Ты не должен… целовать меня… только потому… что я плачу, — прошептала она.

— Я целую тебя вовсе не потому, что ты плачешь, — мягко рассмеялся Джулиан. — Хотя и поэтому, конечно, тоже. Но главным образом из-за того, что это такое облегчение, и потому, что твои алые губки — самая сладостная вещь на всем белом свете.

Элисон прижалась головой к его плечу и уставилась на него своими карими глазами.

— Наверное, это сон, — пробормотала она и с улыбкой зарылась лицом в его рубашку. — Но это божественный сон.

Джулиан нежно потерся щекой о ее затылок.

— Это не сон, и ты не спишь.

— Но… но что же тогда делать с тем, что случилось вчера днем?

— Вчера днем? А что произошло вчера днем? — удивился Джулиан.

К Элисон вернулось ее прежнее настроение. Она провела рукой по волосам и откинула челку назад.

— Видела ли я, как ты обнимал Розали, или мне это пригрезилось?

Буря эмоций отразилась на лице Джулиана, и через мгновение он сказал:

— По правде говоря, милая, тебе это пригрезилось. Не хочу показаться грубым, но все, что ты могла увидеть, — это как она обнимает меня.

— Это одно и то же, — резко ответила Элисон.

— О нет! Это далеко не одно и то же, Элисон!

— Я не понимаю… — Она потерлась о него головой, будто пыталась стряхнуть наваждение, а он ласково дотронулся до ее волос.

— Не хотел говорить тебе об этом, Элисон, но полагаю, что лучше сказать правду. Надо выяснить все до конца.

— Да, — прижалась она к нему, — ты абсолютно прав. Хватит уже думать, что мы оба знаем, что чувствует и хочет другой, и молчать, потому что иначе мы поступим нечестно по отношению к кому-то там, и так далее.

— Ладно, — улыбнулся Джулиан. — Ты ведь думаешь, что стоило мне узнать о разрыве Розали с Миртоном, то я начал биться головой об стену и сожалеть, что я не свободен и не могу вернуться к ней?

— А разве это не так?

— Нет, — покачал он головой.

— Но ты был явно не в себе, когда Одри рассказала о том, что помолвка расторгнута. Я хорошо это помню, потому что… потому что это очень напугало и расстроило меня.

Джулиан наклонился и тронул губами ее щеку.

— Я и вправду был не в себе, но не потому, что я хотел Розали, а потому, что к тому времени я не хотел ее. И молил Бога, чтобы она оставалась связанной с кем-нибудь другим.

— Джулиан! Ты больше не хотел Розали?! И когда же ты понял это?

— Это началось в тот вечер, когда мы отправились на танцы. Помнишь, ты ушла с Саймоном?

— Помню, — хмуро подтвердила она.

— А я долго говорил с Розали, — смущенно признался он. — Даже противно вспоминать о том, как она брызгала ядом и поливала тебя грязью. Она разозлилась, потому что я отказывался признать наш брак чистой липой. Как же она ненавидела тебя, моя малышка Элисон, а я только-только открыл для себя, какой ты милый, добрый, чудесный ребенок.

Элисон молча прижалась к нему.

— Она изо всех сил старалась опорочить тебя в моих глазах, но это только еще раз доказывало, какая же черная у нее душа. Не знаю уж, твой мягкий характер так сильно повлиял на меня или еще что, но что бы она ни говорила, все оборачивалось против нее самой. Конечно, один вечер не мог ничего решить, но началось это именно тогда. А потом, когда мы вернулись домой…

Джулиан остановился, бережно взял Элисон за подбородок и заглянул ей в глаза:

— Маленькая моя девочка, твое нежное, доброе отношение ко мне в тот вечер навсегда останется в моей душе. За твое желание помочь мне я отплатил тебе злостью и несдержанностью. Тебя должно было воротить от одного взгляда на меня.

— Нет, что ты, — улыбнулась она.

— А вместо этого ты проявила такую нежность, такое понимание! Ты даже по-доброму посмеялась надо мной, так что мои проблемы показались мне не такими уж страшными и важными. Словами не передать, как ты отличалась от Розали, которая только и знала, что качать права и поливать окружающих грязью.

От этих слов легкий румянец тронул щеки Элисон.

— Не думаю, что я проявила какую-то особенную нежность, — покачала она головой.

— Нет? Ну, все равно, ты была достаточно мила для того, чтобы я влюбился в тебя, — признался он.

— О, Джулиан, так это случилось именно тогда?

— Да, именно тогда все и началось.

— Но ведь ты… — опустила она глаза, — ты ведь не остался со мной, когда я тебя попросила. Пожелал спокойной ночи и был таков.

— Милая моя, — прижал он ее к себе, — неужели ты ничего не поняла? Мне показалось, что с твоей стороны это просто широкий жест, что ты предложила мне свое общество только потому, что я был таким несчастным. Это было для меня откровением, потому что я вдруг понял, что, если я останусь с тобой, мне захочется не просто симпатии, а нечто большего.

— Ясно, — поколебалась она и тихо добавила: — И мне тоже хотелось нечто большего.

И он снова поцеловал ее, и его страстные, нежные поцелуи как небо и земля отличались от поцелуев Саймона.

— И после этого ты почувствовал большое облегчение оттого, что Розали помолвлена с другим?

— Да. Какое-то время мне казалось, что все вышло как нельзя лучше. Я влюблялся в тебя, а ты, как я думал, влюблялась в меня. А потом, словно взрыв бомбы, пришло осознание того, что ты, как я полагал, любишь Саймона.

— Бедненький Джулиан! — рассмеялась Элисон. — Мне он вообще никогда не нравился. Все было… все было как раз наоборот.

— Теперь-то я это вижу. Но тогда мне казалось, что поделом мне. Я слишком безалаберно относился к тебе, когда ты была со мной, и в наказание потерял тебя. Иногда в душе моей теплилась надежда, что ты справишься с этим, а потом я говорил себе, что должен сделать все, чтобы ты была счастлива.

— И ты был готов отпустить меня ради моего счастья? — Она погладила его по руке.

— Да, конечно. Должна же у меня остаться хоть капля благородства. Это было самое малое, что я мог для тебя сделать. А тут еще Розали разорвала свою помолвку, и все еще больше осложнилось.

— Смешно подумать, что мы оба дрожали как осенний листок, а дело-то и яйца выеденного не стоило.

— Да уж, похоже, мы без нужды истязали себя, — печально улыбнулся Джулиан.

— Имеешь в виду, что я вела себя словно дура, когда не так истолковала вчерашнюю сцену с Розали? — пробормотала Элисон.

— Да не дурнее меня, когда я накручивал себя по поводу Саймона, — ответил Джулиан. — Что еще ты могла подумать? На самом же деле она позвонила мне в офис и умоляла приехать к ней как можно скорее, желательно сразу после того, как я закончу свои дела. В кабинете были посторонние, так что я не мог вдаваться в объяснения и в резкой форме отказать ей.

— А когда ты пришел туда, то она конечно же устроила тебе сцену?

Джулиан крепко сжал жену в своих объятиях.

— Да, и все это было мерзко и неприятно, — немного нервозно проговорил он. — Тебе ведь не нужны подробности, правда?

— Я не желаю слышать ни о чем, кроме того, что ты любишь меня.

— Ну, уверяю тебя, об этом тебе придется слушать всю оставшуюся жизнь, — улыбнулся он.

В этот момент зазвонил телефон, и Джулиан снял трубку, другой рукой бережно сжимая талию Элисон.

Элисон откинулась назад, жадным взором всматриваясь в каждую черточку его доброго, умного лица.

— Хорошо, я подожду, — сказал он невидимому собеседнику.

— Что там? — прошептала Элисон.

— Телефонограмма из-за границы, — улыбнулся он ей. — Да?

Элисон наблюдала за бурей эмоций, отразившейся на его лице: удивление, досада, а потом сообщение явно показалось ему забавным.

— Нет, нет. Пока ответа не будет. Я перезвоню попозже, — сказал он и не спеша положил трубку на аппарат.

Джулиан все молчал, и Элисон, не выдержав, снова спросила:

— Что там?

Но он лукаво улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Ты все еще хочешь поехать в Буэнос-Айрес?

— Буэнос-Айрес?! — заколебалась она. — Я… я не знаю. А ты?

— Не особенно, — признался он.

— Ну, тогда и я — нет, — с чувством произнесла Элисон. — А что?

— Ситуация опять изменилась, и теперь они хотят, чтобы кто-нибудь вылетел прямо сейчас.

— Ого! — В голосе Элисон слышалось сомнение. — И что ты будешь делать, Джулиан?

Джулиан окинул комнату задумчивым взглядом. Элисон даже не догадывалась, что нежность, затуманившая его взгляд, означала только одно: Джулиан внезапно понял, насколько дорог ему этот дом. И вот он снова посмотрел на жену, наклонился и взял ее на руки.

— Думаю, что я буду настоятельно рекомендовать на эту должность Саймона Лангтофта, — сказал он ей.

И поцеловал ее так, как ей хотелось с их самой первой встречи в доме тети Лидии.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.