– Где же ты пропадал?

– В Лондоне. Давал взятку еще одному судье, чтобы тот заявил, что засвидетельствовал наш брак три месяца тому назад в госпитале. Нашего барона Риггса на мякине не проведешь, ты же знаешь. Он потребовал немедленно предъявить ему бумаги. Он сказал, что, если я не предоставлю ему подтверждений, он закует меня в колодки рядом с молодым Блейксли.

– Ах, Энтони, он бы не сделал этого.

– Сделал бы, и поделом, если бы я упустил такую птичку, как ты.

Он вернулся к ее губам и принялся целовать их с такой основательностью, что она от удовольствия поджала пальцы босых ног. Закончив, он заглянул ей в глаза.

– София, я добивался тебя дольше, чем какую-либо другую женщину. Я подкупил двух судей, сделался дворецким, провел ночь в тюрьме, даже посетил жилище безумца, чтобы завоевать тебя. Если ты скажешь, что все еще боишься выйти за меня замуж, думаю, я тебя убью.

Она улыбнулась его отчаянной тираде.

– Это все равно что бояться дышать, Энтони. Я только и живу, когда ты рядом.

София сильнее к нему прижалась.

– Я даже и не знала, как можно наслаждаться обществом мужчины, пока ты не заставил меня смеяться. Когда я в первый раз пришла в госпиталь, даже не помню, что ты мне тогда говорил, помню только то, что впервые в жизни смеялась так беззаботно.

– Я сказал, что для ангела милосердия ты слишком уж высока ростом.

Она хохотнула, его слова и сейчас показались ей смешными.

– Да, и еще сказал, что прикованный к постели вывернет шею, глядя на меня.

Подняв ее руку, он один за другим выпрямил ее пальцы на своей ладони.

– Так я добился, чтобы ты села на мою койку. Ты села и взяла меня за руку.

– И как только ты прикоснулся ко мне…

– Ты прикоснулась, – поправил он.

София изогнула бровь, глядя на него.

– Как только мы прикоснулись друг к другу, не осталось ничего такого, о чем бы мы не могли говорить друг с другом…

– Или спорить друг с другом.

Ему это, видимо, казалось смешным.

– Ничего, что мы не могли бы доверить друг другу, – примирительно уточнила она.

– А потом пришла лихорадка, – сказал он, и его улыбка погасла. – И тебе было больно это видеть. Больно чувствовать, да?

Вспомнив, она сжала его ладонь, а взгляд ее помрачнел.

– Дело не только в лихорадке. Меня воспитывали с мыслью, что моим мужем должен стать богатый титулованный человек.

– Чего обо мне не скажешь, – сказал он с каменным выражением лица.

Она горько хохотнула.

– Но остальные не шли ни в какое сравнение с тобой. Даже просто находиться среди них было сущим мучением.

– И ты избавилась от своего приданого и удалилась жить в Стаффордшир, к своей тете.

Это не было вопросом, но она все равно ответила:

– Да.

Она опустила лицо, но он поднял ее подбородок, принуждая взглянуть ему в глаза.

– А что там было с моим соблазнением?

Сказано это было густым, почти хриплым голосом, но смысл его слов был достаточно ясным, чтобы её щеки запылали.

– Я…

Она прикусила губу.

– То была идея Реджинальда.

– Зачем? – спросил он, и его решительный тон не оставлял надежды отвертеться.

София попыталась высвободиться из его объятий, но, как обычно, он ее не отпустил.

– Я начала кое-что понимать.

На его губах заиграла чарующая улыбка. Даже самодовольная.

– И что ты начала понимать?

София взглянула, как расширяется его улыбка, и ее охватило легкое негодование. Распрямив плечи, она подалась назад, но он удержал ее и, приблизив губы к ее уху, прошептал:

– Что ты поняла?

Его голос прозвучал почти торжествующе.

– По-твоему, ты знаешь, что это? – поддразнила она его.

– Да, думаю, это то же, что я понял в тюрьме. Наутро после того, как ты стала моей.

Отпрянув, София вскинула бровь, стараясь, чтобы ее слова прозвучали надменно.

– Майор Вайклифф, вы слишком много себе позволяете! Он проигнорировал ее возмущение и просто улыбнулся.

– Поцелуй меня и скажи, что любишь меня.

– Ни за что!

– Скажи.

– Никогда!

София произнесла это слово, она и хотела его сказать, но его глаза ее соблазняли, его близость пьянила и, что хуже всего, его прикосновения рождали дрожь во всем ее теле.

– Ты любишь меня?

– Конечно! – выпалила она, не задумываясь.

– Тогда скажи это!

– Я не буду выполнять твои приказы!

Его улыбка была ослепительной.

– Тогда, может, скажем это вместе, моя упрямая. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем, и я люблю тебя с той минуты, когда ты впервые взяла меня за руку в госпитале. Я любил тебя, когда ты хоронила корсеты и ни в чем не повинную мебель и когда ты в своем добросердечии решила выпустить на волю три фургона опасных бойцовых птиц. Я люблю тебя, леди София.

Ее колени слабели с каждым его словом, а сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Она не думала, что когда-нибудь услышит эти слова, тем более от него. И все же, несмотря на ликование, охватившее каждую клетку ее тела, она заговорила совсем не об этом.

– Мы же должны были сказать это вместе.

Он поднял голову, прекратив ласкать ее шею.

– Знаю, но я больше не мог тебя ждать. Я хотел тебе это сказать с тех пор, как в первый раз тебя поцеловал.

Она выгнулась навстречу его ласкам, закрыв от удовольствия глаза.

– А зачем ты ждал? – спросила она. – Клянусь, это уберегло бы нас от множества бед.

Он слегка отстранился, давая рукам больше свободы в прикосновениях к ее телу. Он медленно поглаживал ее бока.

– Я тогда еще не вполне был уверен в своих чувствах. Я приводил себе самые разные причины того, что хочу на тебе жениться. К тому времени, когда я это понял, ты стала слишком неуправляемой, чтобы рассматривать возможность провести с тобой остаток жизни.

Она замерла, объятая внезапной тревогой.

– А сейчас?

Улыбнувшись, он переместил ладони на ее грудь, и у нее задрожали колени от желания.

– Сейчас мне трудно рассматривать возможность провести остаток жизни без тебя.

Он склонил голову, и она потянулась навстречу его губам, пылко делясь с ним захлестнувшими ее чувствами. Но уже слишком скоро он отвел голову назад, а его руки перестали ее ласкать и упали вниз. Он полностью от нее отстранился, выражение его лица стало серьезным.

– София, – сказал он, опускаясь на одно колено перед ней, – ты выйдешь за меня замуж?

Она глубоко вдохнула. Это был важный момент. София знала, что, как только произнесет эти слова, она приговорит себя провести всю оставшуюся жизнь с этим человеком, и ей придется ездить за ним по всему миру. Она станет его женой, отказавшись от всего, чего, как ей казалось, она хотела. Однако она будет рядом с Энтони, и они оба знали, что она никогда не станет просто украшением в его окружении. После всего, через что они прошли вместе, ей было нетрудно произнести эти слова:

– Я люблю тебя, майор Энтони Вайклифф. Я люблю тебя с той самой минуты, когда ты шуткой заставил меня сесть на твою койку и взять тебя за руку. Я любила тебя, когда ты появлялся в столовой во время завтрака в образе ужасно дерзкого дворецкого и когда ты врал, чтобы спасти мою честь после ночи, проведенной нами в тюрьме. Я люблю тебя и не понимаю, почему так настойчиво сопротивлялась этому.

Она прикоснулась ладонью к его лицу, подойдя в конце концов к своему главному страху.

– Но что, если я потеряю тебя?

Схватив ее ладонь, он прижался к ней губами.

– Я не могу предсказать будущее, но у меня нет намерения возвращаться к военной службе, любовь моя. Нет никаких причин сомневаться в том, что я проживу долгую счастливую жизнь.

Она прикусила губу.

– Я не смогу смотреть, как ты умираешь. Еще один раз.

– Говорят, в Индии есть эликсир бессмертия. Возможно, нам следует отправиться на его поиски.

Его слова были несерьезны, но на лице читалось противоположное выражение. Он нежно ее обнял.

– Мы должны любить, пока у нас есть возможность, София. Никаких гарантий не существует. Но я люблю тебя, София, и верю, что ничто, даже смерть, не разлучит меня с тобой.

Она заглянула ему в глаза, и в первый раз за все время она нашла в себе смелость поверить его словам.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я выйду за тебя замуж. – Она улыбнулась. – И я намерена соблазнить тебя при первом удобном случае.

Он тоже улыбнулся, и в его карих глазах засветилась радость. А потом она уже ни на что не смотрела, а лишь переживала сотню самых разных ощущений. Она намеревалась соблазнить его, но вдруг обнаружила, что соблазняют ее. Его руки были везде, лаская ее через ночную рубашку. Скоро ей стали мешать препятствия, которые до сих пор были между ними, и она принялась стаскивать с него одежду. К ее радости, он в этом ей помогал, такой же нетерпеливый, как и она сама, и вскоре они уже были на ее кровати.

Она наслаждалась, ощущая его великолепное тело.

– Как чудесно, – прошептала она, прижимаясь к нему.

София почувствовала его улыбку, когда он ласково дразнил поцелуями ее лицо, прежде чем опуститься ниже к ее шее.

Когда он провел языком по ее соскам, животу и внутренней стороне бедер, она испытала ощущения, затмившие все, что она переживала до сих пор. Ему не пришлось даже прилагать усилия, чтобы она развела ноги. Она охотно подалась навстречу его губам, мучительно жаждая всего, что он захочет с ней сделать.

Его покусывающие поцелуи продвигались от ее колена вверх по внутренней стороне бедра и наконец завершились самым интимным поцелуем, который она только могла себе вообразить. Ее тело выгнулось, скованное напряжением наслаждения, возможность которого она даже не представляла.

Сейчас она была полностью ему предоставлена, открыта так, как и помыслить раньше не могла. Раньше она отвергала бы мысль о подобных экспериментах всеми силами своей души, а теперь это казалось ей вполне естественным, и прекрасным. Она чувствовала, как тают ледяные стены, и ее охватывал жар любви. Она с Энтони, и она в безопасности. Она защищена, любима и желанна. А в ответ она отдала ему всю себя.

Теперь его пальцы оказались внутри нее, растягивая и гладя, делая такие вещи, которые заставляли ее под ним извиваться. Она всхлипывала от этих чудесных ощущений.

– Энтони, – вскрикнула она, – любовь моя!

Она ощутила, как он взглянул вверх, покрывая низ ее живота нежными поцелуями.

– Любовь моя, – повторил он голосом, полным желания.

Затем он приподнялся сам, поднял ее бедра, располагаясь между ними.

Она не стала ждать. Обхватив его ногами, она подтянула его к себе, закричав от удовольствия, когда он пронзил ее. Застигнутый врасплох, он упал на нее, погрузившись в ее недра. София наслаждалась весом его тела.

– София, – прохрипел он.

– Ты теперь мой, майор. Я тебя не отпущу. Никогда.

Он улыбнулся, правда, выражение его лица осталось напряженным. Он начал двигаться, и София переживала невероятные ощущения каждый раз, когда он скользил внутри нее.

– Любовь моя, – сдавленным голосом промолвил он. – Ты моя.

– Да, да!

Не нарушая ритма, он отклонился назад и посмотрел на нее. Она тоже заглянула ему в глаза и утонула в них. София выгибалась навстречу каждому его толчку, чувствуя прикосновение его торса к своей груди, тяжелое давление его бедер, жар его напирающего тела. Но при этом ни разу не отвела взгляд.

Теперь она уже знала, чего хочет. Она знала, к чему они приближаются. И на этот раз, по мере того, как пружина внутри нее сжималась все туже, как ее дыхание превращалось в быстрое пыхтение, а его горячие стоны обжигали ее лицо, она знала, что он стремится к тому же, что и она.

Они смотрели друг другу в глаза, и их тела, слившись в одно, воспарили и обрели наслаждение.

«Скоро рассвет», – подумала София, вяло потягиваясь в своей постели. Повернувшись, чтобы взглянуть на безмятежное лицо Энтони, она улыбнулась чудесным воспоминаниях о ночи, проведенной вместе. Под ее взглядом он неспешно открыл затуманенные сном глаза и привлек ее ближе к своему теплому, зовущему телу.

Она прильнула к нему, чувствуя, как пробуждается его тело, где бы она к нему ни прикоснулась.

– Ты превратил меня в распутницу, – сказала она счастливым голосом.

– Я превратил тебя в женщину, которая чувствует, и смеется, и любит.

София широко улыбнулась. Ему, казалось, никогда не надоест слышать эти ее слова, так же как ей не надоест слушать его речи. Она его любила, и он любил ее.

– Ты понимаешь, что я никогда не стану прежней? – сказала она. – Я никогда не стану снова Снежной Королевой.