— Так, стоп. Дай ботинки сниму. — Андрею еле удалось увернуться от ее объятий.

— Я так по тебе скучала! А ты? — спросила она. Щенячий взгляд. Только хвостиком осталось повилять.

— Мне надо руки помыть, — ушел от ответа Андрей. Ужина он не переживет. Катя крутилась около него. То на руке повиснуть хотела, то целоваться лезла. Надо было быть такой прилипчивой!

— Пойдем ко мне в комнату, — предложила она. — Я один файл стерла. А не помню, как его восстановить.

— Подожди. Вначале с Алексеем Семеновичем переговорю.

— Папа занят. Он до ужина не освободится. Мы пока можем поболтать, — она облизнула губы. Это что? Призывной жест, который должен его соблазнить? И где такую чушь увидела?

— Я лучше с твоей мамой поговорю о погоде.

Нужно было продержаться не так и много. Андрей сел в гостиной. Ева Васильевна меньше всего хотела с ним разговаривать на какие-либо темы. Андрей не знал, чем ей не нравился, но всегда это видел. А вот Алексей Семенович встретил его довольно тепло.

— Андрей, давно тебя у нас не было.

— Учеба, работа, — пожимая ему руку, ответил Андрей.

— Пойдем. Разговор есть.

— Я с вами, — подскочила Катя.

— Займись чем-нибудь, — резко осадил ее Алексей Семенович таким тоном, что она поспешила сесть назад на диван.

Одну комнату в большой квартире Алексей Семенович определил под личный кабинет. Работал он по восемнадцать часов в сутки по шесть дней в неделю. Поэтому это было логичным решением. Андрей уже здесь был два раза. Один раз, когда только начал встречаться. Тогда Алексей Семенович пытался его запугать. Мол, чтоб он боялся лишнее слово сказать Кате, лишний раз чего-то сделать. Тогда Андрей сказал прямо, что он не кукла, которой можно управлять. Обижать Катю в его планах не было. Но быть слугой в доме Алексея Семеновича, пажом при его дочке, он не собирался. Тогда они друг друга поняли. Второй раз Алексей Семенович предложил ему хорошую работу, если он женится на Кате. Андрей отказался. У него были другие планы на свою жизнь.

И вот опять. Разговор, который Алексей Семенович начинать не собирался. Задумчиво крутил в руках шариковую ручку. Андрей никуда не торопился.

— Что у тебя с Катькой случилось?

— Ничего. Это наши с ней проблемы.

— Проблемы прекращаются быть вашими, когда она начинает капать мне на мозги.

— А вы трясете моего отца, пытаясь найти слабые места, чтоб управлять? Это бесполезно.

— Всегда можно найти способ перекрыть кислород, — он посмотрел на него. Во взгляде явно читалась как угроза, так и предупреждение.

— Можно. И что вы добьетесь? Допустим, прижмете меня к ногтю. Меня выпрут из училища, может дело заведут. И зачем вам такой зять?

— Ты ее сдерживаешь и влияешь положительно. Она хоть домой ночевать приходить стала.

— Временно все это было. Ремиссия была недолгой. Неохота мне быть оленем с ветвистыми рогами. У нас с ней был договор, что пока она со мной, то ни с кем не встречается. И что в итоге? Я вижу ее с другим мужиком. Нет, хотите, я ее и замуж возьму, но на моих условиях. Жить у меня, никакого содержания от вас. Вот я получаю десятку, на нее и будем шиковать. Сколько она продержится?

— Не глупи.

— Мне не нравится сидеть на поводке. Я не собачка. Найдите ей вышколенного породистого пса, а не дикую дворнягу, как я.

— Был бы ты дворнягой, то я тебя к ней не подпустил. — Алексей Семенович положил ручку на стол и повернулся к Андрею. — Ты целеустремленный. Решил — значит сделал. Даже твоя упертость мне импонирует. Но планку ты себе низкую поставил. Выше надо брать.

— Меня пока все устраивает.

— Я знаю, что Катька шалава еще та. Избалованная, недалекая. Но она моя дочь. Сам пойми.

— Ясное дело.

— Все, что я сделал, пойдет прахом, после моей смерти. Ни Ева, ни тем более Катюша, не удержат дела. Нужен надежный человек, хваткий, но относительно честный. Тот, кто не оставит дурех без копейки денег на улице. Они всю жизнь жили в тепличных условиях.

— Поэтому вы ищите надежную теплицу, — сказал Андрей, когда Алексей Семенович замолчал.

— Примерно так. Было бы хорошо, если я успел бы тебя понатаскать. К тому времени, у тебя появились бы дети. Мне нужно знать, что все, на что потрачена моя жизнь — это не зря. Согласись, что предложение заманчивое?

— Даже слишком. — Андрей задумчиво потер переносицу. — За такую цену вы десять таких, как я, найдете.

Минуту они смотрели друг на друга. Андрей не думал сдаваться. Алексею Семеновичу пришлось это принять.

— Ладно, иди отсюда и больше мне на глаза не попадайся. И Катьке скажу, чтоб о тебе забыла. Больно ты упрямый. Как осел, — раздраженно сказал Алексей Семенович.

— Алексей Семенович, если решите еще раз на разговор вызвать, то это лучше сделать не через Катю или отца, а напрямую.

— Вали отсюда. Больно много чести.

Андрей спорить не стал. Но они вроде друг друга поняли. К нему сразу подлетела Катя.

— Ну как? — с тревогой спросила она. В этот момент зазвенел телефон. Снегурочка.

— Да.

— Приедешь?

— Через сорок минут буду.

— Хорошо, — она тут же положила трубку. Как всегда, краткая и холодная.

— Ты уже уходишь? — Катя готова была расплакаться.

— Мне на работу надо. Сама слышала.

— Ты это все подстроил! Ты специально меня динамишь!

— Пятнадцатого сентября в семнадцать тридцать я пришел навестить приболевшую, тогда еще свою, девушку. Продолжать надо? — Андрей видел, как она побледнела. И истерика сразу прошла. — У нас с тобой был уговор? Был. Договор нарушен.

— А любовь?

— Не было любви. Когда любят, так себя не ведут. Не надо больше звонить. Хорошо?

— Ты пожалеешь! Папа…

— Еще минуту назад про любовь вспоминала. Смешная ты, — он ушел. Закрыл дверь. Последствия? Вряд ли. Алексея Семеновича хоть и боялись все, но он был адекватным человеком. Мстить такому щенку, каким, по сути, был Андрей, для него это слишком мелко. С дерева слетел последний лист и, кружась, упал прямо перед ним. Эту страничку пора переворачивать. Катюша осталась в прошлом. А что в будущем? Это не известно. Но есть приятное настоящее.

Снегурочка встретила его насторожено. Андрей не подал виду. Он молча разделся. Не хочет разговаривать, так он настаивать не будет. Зашел в ванную. Закинул на ее полку свою зубную щетку, пасту, одноразовые бритвенные станки, набор для бритья. Прошел на кухню. Достал сахар, соль, молоко, кофе, манную крупу, пиццу. Молоко в холодильник. Пиццу в микроволновку. Крупу, сахар и столь поставил посреди стола. Поставил воду для кофе. Маша стояла в дверях кухни молча, наблюдая за его действиями. Руки на груди сложены, губы плотно сжаты.

— Ты есть будешь? Я еще не ужинал, — спросил он.

— Кофе буду, — ответила она и не выдержала. На губах появилась улыбка. В глазах сверкало веселье. Она кивнула в сторону кучки посередине стола. — Это что?

— Я не люблю пресную еду. Раз тебе соли жалко, то решил свое купить, — ответил Андрей.

— Я забыла посолить. — Маша тихо рассмеялась.

— А я подумал, что ты до такой степени принципиальная, — он достал пиццу. — Ты кофе какой пьешь?

— Черный и ложку сахара.

— Сейчас сделаю, — в ответ момент зазвенел телефон. — Да, мам.

— Ты чем сейчас занят? — спросила она.

— Кофе пью. Пиццу есть сейчас буду.

— Ты слишком увлекаешься кофе. Надо пить зеленый чай. Он полезнее и придает хороший заряд бодрости. И зачем вечером пить кофе?

— А я вот сейчас хочу, — хмыкнул Андрей. — Не нравится мне твой зеленый чай. Долго разгоняет свой эффект бодрствования.

— Ты неправ. Его нужно пить правильно, тогда и эффект будет нужный.

— Мам, ты позвонила поговорить о пользе зеленого чая? — прервал ее Андрей. — Я как бы ужинать сел.

— Я позвонила узнать, когда тебя домой ждать.

— Сегодня не ждать, — ответил Андрей.

— Мог и предупредить!

— Так я знал, что ты пзвонишь.

— Андрей, мне не нравится твои частые отлучки из дома.

— А мне мои отлучки очень даже нравятся, — бросив взгляд на Машу, которая с трудом сдерживала смех, ответил Андрей. — Ты же против, чтоб я кого-то к себе приводил.

— Жену можно.

— Как женюсь, так обязательно. А пока, мам, дай поем. Завтра поболтаем. Целую, — он отключил у телефона звук и убрал его в карман. — Точно со мной не поужинаешь?

— Я уже ела. — Маша рассмеялась. — Как тебя опекают!

— Как самую большую драгоценность. Я сочувствую сестре. Когда она подрастет, то мама ей шагу не даст лишнего ступить.

— А сколько твоей сестре?

— Почти десять. — Андрей не сводил глаз с Маши. Тонкая кофточка, домашние брюки, волосы заплетены в короткую косу. В глазах было веселье, на губах игрла улыбка. Такую он ее еще не видел. — Ты мне нравишься.

— Не надо, — взгляд потух. Страх? На такие обычные слова?

— Маш, я просто выразил свою симпатию. Больше ничего. Ты симпатичная женщина. Ты мне нравишься.

— Я знаю.

— Откуда?

— Иначе ты бы не пришел, — последовал ответ. Андрей даже подавился.

— Какой ты знаток мужских душ! — откашлявшись, ответил он. — На тех условиях, что предлагаешь встречаться — надо дураком быть, чтоб отказаться. А что так удивляться? Смотри сама: подарки тебе не нужны, замуж ты не хочешь. Только постель. А остальное — это мелкие заморочки.

— Тебе что, все равно с кем спать? — тихо спросила она.

— Чисто снимать пыл — да. Делить еще и душу — нет. Только ты ведь первое ищешь?

— Да. Ты прав. Но с первым попавшимся я спать не стала бы.

— А я значит не первый попавшийся?

— Видела тебя пару раз. У тебя внешность запоминающаяся.

— Из разряда «их разыскивает полиция»?

— Скорее актера или певца. Блондин, со своей стрижкой модной. Я удивилась, что у тебя сами так волосы ложатся. Думала, ты их укладываешь.

— Пришел в парикмахерскую, попросил подстричь так, чтоб был вид человека, а не заросшего полярника. Вот и все. Я не из любителей за внешностью смотреть и пользоваться десятью баночками с мазями и кремами. — Андрей допил кофе. Вымыл кружку и тарелку. — Значит, тебя моя прическа привлекла?

— Ты симпатичный, — рассеянно ответила Маша, думая о своем.

— Ладно, Снегурочка. Я в душ.

— Давай.

Она стояла около окна. Занавеска немного приоткрыта, чтоб видна была улица. Маленький силуэт на фоне окна. Что-то прошептала.

— Что ты сказала? — спросил ее Андрей.

— Ничего. Уже вернулся?

— Как видишь.

Она неторопливо начала раздеваться. Никакого стеснения или кокетства. Все движения естественные. Плавные. В темноте комнаты виден ее лишь силуэт. Простота порой выглядела не менее соблазнительно, чем самый откровенный эротический танец. Она легла рядом. Ее губы накрыли его. Мягкий поцелуй. Мягкие ласки. Время, когда не нужно торопиться. Когда можно наслаждаться каждой минутой, проведенной наедине. И перелом, когда просыпается страсть. Дурманящая и голодная. Она сметает все барьеры. Заставляет дрожать в предвкушении того яркого огня, в котором сгорает не столько тело, сколько душа. Он чувствовал, ее огонь, который она так тщательно скрывала. От этого его пламя разгоралось еще сильнее. Страсть испепеляла их. Два огня объединились в пожар, что сметал все на своем пути. Разрядка такая сильная, что высасывала все силы. Стоило Андрею упасть на подушку, как сон выключил его.

Глава 4

Андрей проснулся, когда было еще темно. Вначале не мог понять, где находится. Потом Андрей вспомнил о Снегурочке. Рядом ее не было. Он повернулся и увидел ее, сидящую на стуле с альбом, лежащим на согнутой в колено ноге. Она что-то увлеченно рисовала. Черный грифель так и скользил по бумаге. Губы приоткрыты. Язык так и скользил по губам. Волосы распущены и постоянно ей мешали, она их поспешно откидывала назад, но они упрямо возвращались назад, стоило ей повернуть головой. Халат съехал, оголяя плечо. Но она ни на что не обращала внимания. Все ее внимание было поглощено процессом рождения картины. Свет настольной лампы выхватывал лишь пространство около стола, а вокруг была темнота. Маша не подозревала, что сама была настоящей картиной. Яркой и притягательной. Настоящей. Он любовался ею. Умел бы рисовать, так запечатлел бы на бумаге художницу. Но с рисованием у Андрея всегда было плохо. Оставалось лишь надеяться на свою память.