Оливия Дрейк - Похищенная принцем

Она вырвала руку и шагнула прочь. Тоска и тревога последних дней обратились в раздражение и вылились в потоке резких слов.

– Я не больна и не собираюсь лежать в постели! И кстати, хотелось бы узнать, что там наконец с моим домом? Мне давно уже пора съехать отсюда!

Наступило молчание: лишь громко тикали часы на каминной полке. Демиан сверлил ее непроницаемым взглядом.

– Потому что ты убедилась, что не беременна?

– Вот именно. Согласись, для отъезда момент самый подходящий. Так что же? Как продвигаются поиски дома? Какие варианты предлагает твой агент?

На миг он отвел взгляд, затем шагнул к Элли, и серо-зеленые глаза его словно заглянули ей в самую душу.

– Элли, – заговорил он негромко, но настойчиво, сжав обе ее руки в своих, – зачем тебе вообще уезжать? Останься со мной и с Лили. Она любит тебя, видит в тебе мать. И здесь у тебя есть все необходимое, чтобы иллюстрировать книги, верно? Я приказал слугам тебя не беспокоить, чтобы ничто не отвлекало тебя от работы. В уединенном доме в деревне ты не найдешь ничего такого, чего не смогла бы найти здесь!

Это приглашение потрясло ее до глубины души. Что за соблазнительная мысль – ответить «да» и остаться с ним! Но он говорит лишь о том, что нужно Лили. Ни слова о своей любви. Да и способен ли он на любовь?

В этот миг Элли осознала истину, от которой так долго пряталась. Она любит – страстно, безумно, самозабвенно любит Принца-Демона. Быть может, полюбила давно, еще в замке. Но он – все тот же игрок, повеса, губитель девиц. Они поженились, вовсе этого не желая. И если она для него не более чем удобная мать для Лили и доступная любовница, рано или поздно он от нее устанет и отправится искать утешения у других женщин.

И разобьет ей сердце, как когда-то отец.

Элли отдернула руки.

– Там я найду независимость, которой здесь нет, – с трудом выдавила она. – Ты знаешь, Демиан, что я всегда хотела жить одна. Мы с тобой об этом договорились. Мы заключили сделку. Так где мой деревенский дом?

И снова он на миг отвел глаза.

– Было несколько вариантов, но все они показались мне неподходящими. Поиски дома займут еще несколько недель.

Вдруг Элли поразила ужасная мысль. Мысль, которой она не могла поверить.

– Ты меня обманываешь?! Ты вообще не поручал своему агенту искать для меня дом?

– Нет, клянусь тебе, нет! Поручил. Но…

– Но что?

Демиан запустил пальцы в густые волосы. Губы его начали складываться в смущенную полуулыбку.

– Видишь ли, он работает над несколькими проектами одновременно, и… и, в общем, я сказал ему, что найти для тебя дом – задача не самая срочная. Прости. Теперь я вижу, что это срочно, так что встречусь с ним завтра же. Скажу, чтобы отложил все остальное и занялся этим. Даю слово!

Элли застыла, словно окаменев. Так, значит, она была права, боясь его предательства! Он уже ее подвел – подвел, когда она надеялась на него! Слезы жгли ей глаза, и она отвернулась к окну.

– Как я могу доверять твоему слову, Демиан? Ты доказал, что твоим обещаниям верить нельзя!

– Элли…

Чувствуя, что он стоит прямо у нее за спиной, и боясь, что вся решимость ее рухнет, едва он до нее дотронется, Элли вскричала:

– Убирайся отсюда! Иди. Лили ждет тебя к чаю.

Она стояла неподвижно, сжав руки на ноющем животе, пока его шаги не стихли за дверью. Лишь после этого Элли сделала то, чего не случалось с ней со смерти отца: рухнула на кровать и, зарывшись лицом в подушку, горько разрыдалась.

* * *

На следующий день к Элли вернулась ясность мысли – и хорошенько все обдумав, она нашла способ повлиять на Демиана.

Для этой цели она приказала подать экипаж – и теперь следом за лакеем в парике поднималась по мраморной лестнице большого лондонского дома. Чтобы себя подбодрить, она надела сегодня шелковое платье цвета морской волны и темно-золотистую мантилью. В руках синий бархатный чехол, в чехле – предлог для ее сегодняшнего визита к леди Милфорд.

Радоваться было нечему, однако Элли собралась с духом и твердо сказала себе, что не станет предаваться унынию. Она покорилась холодной, жесткой истине. Демиан пришел к мысли, что их брак для него удобен – быть может, в тот день, когда Лили привязалась к ней с первого взгляда и начала называть мамой, а чуть позже Элли сама пригласила его к себе в постель. С чего ему торопиться с покупкой дома? С его точки зрения, он заполучил мать для своего ребенка, а заодно, в дополнение – любовницу для себя. И, как видно, решил тянуть с исполнением своего обещания, пока она, очарованная новой жизнью, не передумает переезжать.

Замысел бесчестный, поистине дьявольский, хотя… сделай он это из отчаянной любви к ней – быть может, она бы простила! Но никакой любви нет. Он просто использует ее для своих целей. И как теперь ему доверять? Элли поняла, что ей нужен рычаг – возможность надавить на Демиана и заставить выполнить свое обещание. И этим рычагом станет информация о его загадочном прошлом.

Лакей остановился у двери и громко объявил о ее прибытии.

Затем он с поклоном удалился, а Элли вошла в уютную гостиную в пастельных розово-золотистых тонах. В этой комнате она уже сидела вместе с Беатрис много недель назад – в тот день, когда впервые увидела Демиана в черном плаще и шляпе, следящего за ними из фаэтона на другой стороне улицы.

В углу гостиной за изящным столиком сидела леди Милфорд. Увидев гостью, она отложила перо и поспешила ей навстречу. Элегантный наряд из аметистового шелка подчеркивал хрупкость ее фигуры и гордую посадку головы с зачесанными наверх волосами, в движениях ощущалась плавная кошачья грация. Казалось, время над этой женщиной не властно.

Элли присела в реверансе, пряча улыбку. Знала бы эта леди, что стала прототипом Феи-Длиннохвостой, прекрасной кошки-волшебницы из ее сказки! Сегодня утром Элли как раз работала над сценой с ее участием, когда ее поразила неожиданная мысль. Если кому-то в свете и известны ответы на вопросы Элли, то только этой женщине!

Леди Милфорд приветствовала ее теплой улыбкой.

– Элли, дорогая моя! Не возражаете, если я буду называть вас по имени? Мне кажется, мы с вами уже старые подруги. Как я рада, что вы решили ко мне заглянуть! Садитесь же, прошу вас. Нам есть, о чем побеседовать!

Они сели на кушетке у камина. Леди Милфорд начала любезно расспрашивать Элли о ее семейной жизни, и девушке пришлось приложить все усилия, чтобы избежать рассказа о трудностях их с Демианом отношений: вместо этого она сосредоточилась на красоте дома и на том, какое счастье быть матерью для Лили. Леди Милфорд порой бросала на нее долгий задумчивый взгляд, но, к радости, была слишком тактична, чтобы озвучивать свои сомнения. Вместо этого она сообщила, что все грязные сплетни вокруг похищения Элли полностью опровергнуты и забыты. Сезон в разгаре – и, стоит зайти речи об этой истории, все повторяют, что Демиан и Элли бежали и обвенчались тайно из-за того, что ее дядюшка не давал согласия на брак. Сам граф Пеннингтон, боясь, что на его дочь падет хоть тень скандала, тоже подтверждает эту историю. Что же до леди Беатрис – она блистает на балах, и богатые и знатные молодые люди так и вьются вокруг нее.

– Рада слышать, что моя кузина так популярна среди джентльменов, – постаравшись улыбнуться как можно искреннее, ответила Элли. – Должно быть, свою новую компаньонку она совсем загоняла по балам и приемам. И да, кстати: поскольку мне больше не требуется сопровождать леди Беатрис в свет, я пришла вернуть вам вот это. – И она протянула синий бархатный чехол, в котором лежали туфельки, расшитые хрусталем. – Надеюсь, вас не обидит, что я возвращаю ваш подарок – просто… просто мне подумалось, что, возможно, теперь они пригодятся кому-нибудь другому.

Позже Элли не могла понять, почему произнесла эти странные слова и что они должны были означать. Как не могла понять и того, почему, войдя перед отъездом к себе в спальню, обнаружила туфельки перед закрытым шкафом с одеждой, словно горничная доставала их оттуда и забыла убрать. Или почему ощутила необъяснимое и непреодолимое желание вернуть их прежней хозяйке.

Леди Милфорд загадочно улыбнулась.

– Что вы, дорогая, это меня вовсе не обидит. Уверена, очень скоро они найдут себе новую хозяйку – достойную даму, которая заслужила такой подарок. Но я чувствую, что вас беспокоит что-то еще. Могу ли я спросить, что именно?

Элли поняла, что настало время открыться.

– Да, миледи. Это связано с тем, что моего мужа называют Принцем-Демоном. Как мне удалось узнать, это прозвище связано не с репутацией игрока и повесы, а с некоей загадкой из его детства.

Она вкратце пересказала все то, что рассказывал ей сам Демиан: что он рос, не зная своих родителей, что вырастила его некая миссис Мимс, уверявшая, что в нем течет королевская кровь. Что, попав в Итон, он сделал ошибку – поделился догадкой о своем происхождении с Уолтом, который в насмешку и прозвал его Принцем-Демоном.

– Демиан больше не верит тем историям, что рассказывала ему опекунша, – продолжала Элли. – Он считает, что миссис Мимс просто старалась его приободрить и дать ему достойный образец для подражания. Но я не так в этом уверена. – Она глубоко вздохнула. – Миледи, прошу простить меня за прямоту; но до меня доходили слухи, что вы были возлюбленной одного из сыновей безумного короля Георга. В свое время вы были вхожи в королевскую семью. Не слышали ли вы о том, что кто-нибудь из принцев имел от женщины низкого происхождения сына и отдал его на воспитание?

Слушая Элли, леди Милфорд слегка поджала губы и нахмурила брови. Чудесные фиалковые глаза ее словно подернулись ледком.

– Если бы Демиан Берк был отпрыском нашей королевской семьи, безусловно, я бы об этом знала. Но это не так. В этом я могу вас уверить без тени сомнения.

– Но кто-то должен был оплачивать его обучение в Итоне! И как безродный сирота вообще попал в школу, где учатся дети аристократов? Миледи, я убеждена, что у него был какой-то очень влиятельный доброжелатель!

– Дорогая моя, хотела бы я ответить на ваши вопросы и прояснить ваше недоумение! Но ничего вам об этом сообщить не могу. Если что-то узнаю, будьте уверены, немедленно дам вам знать.

Этот ответ прозвучал столь решительно, что Элли, к разочарованию своему, поняла: у леди Милфорд она ничего больше не выяснит. И все же ее не оставляло подозрение: эта женщина что-то знает!

Простившись с хозяйкой и спускаясь вниз по лестнице, Элли вновь размышляла о туманной теории, которая и привела ее сюда. Много лет назад у леди Милфорд был роман с принцем. А не может ли быть матерью Демиана она сама?

Быть может, этим объясняется то, что она проделала долгий путь в Шотландию, дабы устроить их брак? Ее волновало доброе имя не Элли, а Демиана. Он упоминал, что леди Милфорд вмешивалась в его жизнь и прежде, когда просила его держаться подальше от первой, ныне покойной жены…

Такая догадка нуждается в подтверждении. Но единственным ответом на все вопросы о происхождении Демиана остается похищенный ключ. И если нет иного способа разгадать эту загадку, она отправится прямо в Пеннингтон-Хаус и не успокоится, пока этот ключ не найдет!

Демиан верхом на серой в яблоках кобыле проезжал мимо въезда в Гайд-парк, когда вдруг заметил в толпе знакомое лицо.

Стоял чудесный весенний день, и в ворота парка беспрерывно въезжали и выезжали из них кареты и верховые. Казалось, весь Лондон решил сегодня прогуляться по идущей через весь парк широкой аллее Роттен-роу – излюбленному месту для прогулок и непринужденного общения. Демиан, однако, только что вышел из клуба после целого дня тяжелой работы и спешил домой, на чай с Лили. Поэтому он обогнул толпу и направил лошадь на Найтсбридж-роуд. Мысли его были всецело заняты Элли и их вчерашней ссорой.

Вдруг какая-то заминка в потоке экипажей привлекла его внимание. Приглядевшись, Демиан увидел, что через дорогу с громким лаем несется за серой кошкой бродячий пес. Встревоженные кони фыркали и били копытами, кучера натягивали вожжи… уже через несколько секунд кошка и ее преследователь исчезли, заминка никому не причинила вреда, и движение возобновилось. Но это маленькое происшествие привлекло внимание Демиана к джентльмену верхом на крупном гнедом коне.

Уолт Стратем, виконт Гривз!

Облаченный в модный бутылочно-зеленый сюртук и коричневые бриджи, Уолт гарцевал рядом с открытым ландо, в котором сидела вся его семья. Был здесь и старый граф Пеннингтон в синем сюртуке и черном цилиндре, и его необъятная мамаша в тошнотворном оливково-зеленом платье, и леди Беатрис – классическая дебютантка в голубом муслиновом платье и широкополой соломенной шляпке. Сидела с ними и еще одна женщина, немолодая, болезненная на вид, в чем-то невыразительном и сером. Демиан предположил, что это леди Анна, золовка графа – по словам Элли, единственная в этой семье, кто был добр к ней.