Джоан снова покраснела, извиваясь под ним, как распутница.

– Но как мужчина может это сделать? – прошептала она. – Это вообще возможно?

Тристан поднял голову и посмотрел на нее с легким удивлением.

– А ты думаешь, что нет?

– Я просто не знаю, – призналась Джоан. – Это звучит немного… пугающе.

Брови Тристана взлетели вверх.

– Пугающе!

Джоан подумала, что ее лицо, должно быть, уже стало пунцовым.

– Ой, ладно, не важно! Я не могу представить, чтобы приличная леди стерпела подобное. Подозреваю, что это еще одна невероятная выдумка автора. Ведь автор может придумать что угодно и сделать так, чтобы оно выглядело привлекательно.

Тристан хищно усмехнулся.

– А по-твоему, это выглядит привлекательно?

– Не думаю, что это имеет какое-то значение, поскольку ты все равно не знаешь, как это делается, – парировала Джоан.

Ей хотелось, чтобы он ушел. Или перестал разговаривать и занялся с ней любовью, как полагается нормальному мужу.

Усмешка сбежала с лица Тристана.

– Это твоя вторая ошибка за один вечер, моя дорогая. Разве я тебя не предупреждал, что не стоит бросать мне вызов? – Он приподнялся и спрыгнул с кровати.

Джоан попыталась сесть, но он вытянул руку и строго приказал глубоким голосом: – Оставайся здесь. Как твой господин и хозяин я тебе приказываю.

– Господин и хозяин! – Только для того, чтобы возразить ему, Джоан вскочила с кровати. – Господин и хозяин – возможно, но не мой! И как ты смеешь обвинять меня даже не в одной, а в двух ошибках?! Возможно, моей настоящей ошибкой было то, что произошло сегодня утром.

Тристан поднял свой халат и посмотрел на Джоан с опасным блеском в глазах.

– Джоан, вернись в кровать, – сказал он ровным голосом.

– Почему?

Она попятилась, глядя на предмет одежды в его руках.

– Если ты этого не сделаешь, совершишь третью ошибку за день. – Тристан снял с халата атласный пояс и намотал его на руку, потом сделал ей знак рукой идти назад. – На кровать. Пожалуйста.

– Зачем тебе этот пояс?

Джоан снова начинала чувствовать возбуждение. А возбуждение Тристана было явным. Он направился к ней, бесстыдно обнаженный, и она уставилась на его эрекцию. Она уже видела его таким и прикасалась к нему, но почему-то сейчас его мужское орудие казалось ей больше.

– Это чтобы устранить все помехи. – Он склонил голову набок. – Ты хочешь, чтобы я тебе показал, что заставило леди Констанс плавиться от наслаждения?

– Ты, наверное, самый грубый мужчина во всей Англии, – пробурчала Джоан, но все же присела на край кровати.

Покачав головой, Тристан привязал один конец пояса к ее запястью, затем пропустил пояс сквозь резьбу на изголовье кровати, поймал ее вторую руку и привязал ее другим концом пояса. Потом он толкнул Джоан на подушки, и она оказалась лежащий с широко раскинутыми руками, привязанными к изголовью кровати.

Ее сердце гулко колотилось, отчасти от волнения, отчасти от предвкушения. Она дернула за пояс, но Тристан оставил лишь небольшую слабину.

– Зачем тебе понадобилось это делать?

– Потому что ты плохо следуешь указаниям.

Он скользнул вдоль ее тела и устроился между ее ногами. Немного помедлив, он подал свои бедра вперед так, что его мужское орудие погладило ее самое интимное место. Джоан застонала, тщетно пытаясь сделать ответное движение, но он только рассмеялся и скользнул чуть-чуть ниже, пока его сияющие глаза не оказались на уровне ее грудей.

– Чтобы сделать это хорошо, нужно некоторое время, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы меня поторапливали.

Джоан вспыхнула.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

– Я знаю.

Он обеими руками погладил ее бедра с внутренней стороны и бережно, но твердо раздвинул ее ноги еще шире. Когда он с напряженным вниманием посмотрел на нее в этом месте, Джоан покраснела так, что ее лицо стало почти болезненно горячим.

– Я, кажется, передумала! – скороговоркой выпалила она.

Нимфы с картины на противоположной стене, казалось, взирали с ужасом на нее, с привязанными к кровати руками и головой, и на Тристана между ее ногами. Кто-нибудь из дома напротив мог посмотреть в окно и в щель между портьерами увидеть, что здесь происходит!

– Поздно, – прошептал Тристан и опустил голову.

При первом прикосновении его губ, влажных, мягких и очень теплых, она вздрогнула и вскрикнула отчаянным шепотом:

– Прекрати! Перестань… о… о, что ты делаешь?

– Если ты еще хоть раз попросишь меня остановиться, я завяжу тебе рот носовым платком. – Он поднял взгляд к ее лицу, его темные волосы растрепались и выглядели очень лихо. – Но все остальное можешь говорить.

– Тристан! – прохрипела Джоан.

А потом она вообще не могла больше говорить. Он стал ласкать ее языком, сначала нежно, потом более твердо, поглаживая и облизывая, и вскоре она почти всхлипывала. Она извивалась и выгибалась, так сильно дергая пояс халата, что изголовье кровати начало скрипеть, но Тристан крепко удерживал ее бедра на месте, подставив плечи под ее ноги, и безжалостно дразнил ее своим языком и губами. Он был прав – на это потребовалось больше времени, но в ней нарастало то же напряжение, то же беспокойное томление, то же ощущение, что земля уходит из-под нее, и в конце концов ее тело больше не могло это выдержать и сдалось под натиском его губ и языка.

Она все еще тяжело дышала и содрогалась в отголосках оргазма, когда Тристан приподнялся над ней и одним стремительным движением вошел в нее. При его вторжении Джоан вскрикнула. Он замер.

– Тебе больно?

Она смогла только замотать головой. Он вошел в нее еще глубже. С привязанными руками и раскинутыми ногами она очень остро чувствовала свою беззащитность.

– Хорошо, – прохрипел Тристан, дыша тяжело и прерывисто. – Я так сильно тебя хочу, что если бы ты велела мне остановиться, я бы, наверное, взорвался.

Она все-таки сумела проговорить:

– Не останавливайся!

И он снова рванулся вперед.

– Не беспокойся.

Он уперся ладонями в кровать рядом с ее плечами. Его волосы упали на лоб, отчасти скрывая напряженные черты. Он двигался в ней сильными толчками, которые заставляли ее извиваться и метаться, – сначала от мощи вторжения в ее все еще пульсирующее лоно, а потом, когда его страсть разожгла ее собственную, в большей гармонии с ним. Острое напряжение нарастало и нарастало в ней, и вот она уже едва могла дышать. Ей казалось невозможным так скоро снова испытать столь мощный экстаз, но ее тело, оказывается, было готово и сгорало от нетерпения, ее возбуждение взлетело на немыслимую высоту, и вот она чувствовала, как по ее мышцам проходит пульсация, она выгнула спину, издав низкий, похожий на всхлип, крик освобождения. Тристан застонал. Она обхватила ногами его бедра, чтобы удержать его в себе, в то время как на нее все накатывали и накатывали волны разрядки. Он пробормотал очень грубое слово и оставался глубоко в ней, потом его бедра задвигались короткими резкими толчками, пока, наконец, он тоже не содрогнулся и не закричал в экстазе.

Джоан с усилием открыта глаза и посмотрела на мужа. Его лицо застыло в ожесточенной гримасе, но постепенно смягчилось, и он тоже открыт глаза. Посмотрев на Джоан из-под полуопущенных век, он лениво улыбнулся.

– Думаю, теперь ты веришь, что это возможно. – Он приподнялся с нее и тяжело скатился на спину. Потом вытянул одну руку над головой и ослабил узел, удерживавший в плену ее руку.

Джоан осталась лежать неподвижно не только потому, что движения требовали слишком много усилий, но и потому, что у нее не было желания двигаться. Она не могла даже придумать остроумный ответ на его реплику. Но постепенно ее мозг снова начал работать. Она рассеянно дотянулась до пояса и освободила вторую руку.

Кажется, момент быт благоприятный. Тристан лежал рядом с ней и, несомненно, чувствовал такое же блаженное удовлетворение, какое растеклось по ее венам. Спроси он ее сейчас, она бы бросилась ему на шею, обняла и призналась, что безнадежно влюблена. Это было бы идеально. Джоан даже обнаружила, что затаила дыхание в предвкушении этого восхитительного момента. Но молчание затягивалось, и ей пришлось снова начать дышать. И пришлось признать, что Тристан лежит рядом с ней совершенно неподвижно, почти как если бы он спал. Она быстро покосилась на него и увидела, что он лежит с закрытыми глазами и выглядит умиротворенным. Блаженно счастливым, но при этом сонным.

Больше Джоан не могла ждать. Она и так уже терпеливо ждала, надеясь, что он признается хотя бы в каких-то чувствах. В конце концов она просто хотела это знать!

– Тристан, – начала она. – Я хочу тебя кое о чем спросить.

– Мой ответ «да», – пробормотал он. – Все, что ты хочешь, дорогая.

– Нет, не так. У меня серьезный вопрос.

С минуту, которая показалась ей бесконечной, Тристан молчал, потом сказал:

– Обязательно нам надо быть серьезными? Мне кажется, глупо сейчас начинать…

– Ты ответишь мне честно? – Джоан не смеялась и не собиралась позволить ему так легко увернуться. – Это все, чего я хочу, каким бы этот ответ ни был.

Наконец Тристан медленно произнес:

– Я тебе не солгу.

Джоан украдкой взглянула на него и увидела, что теперь его глаза широко раскрыты, но неподвижный взгляд устремлен в потолок. Его губы были сжаты, из чего Джоан заключила, что он собирается с духом, чтобы сообщить плохую новость. Ее сердце сжалось. О ужас, он знает, что она собирается спросить, и боится ее вопроса. На секунду глупый, неуместный вопрос, казалось, застрял у нее в глотке, но она набрала в грудь побольше воздуха и призвала на помощь свою храбрость.

– Я только хочу знать, что ты чувствуешь прямо сейчас. Конечно, со временем мысли и чувства могут меняться, и поскольку мы женаты, и нас ждут впереди многие годы, естественно, я даже ожидаю, что твои чувства будут как-то меняться…

Тристан ее перебил:

– В чем твой вопрос?

Джоан отчаянно надеялась, что она не разрушит свой брак еще до того, как он продлится хотя бы день.

– Мне интересно, как ты думаешь, возможно ли, что когда-нибудь в будущем я действительно стану тебе дорога.

Он не ответил. Джоан краем глаза увидела, что он наморщил лоб, а потом вдруг приподнялся на локте так быстро, что она вздрогнула.

– Что-о?

Услышав в его тоне недоверие, Джоан прикусила губу и, стараясь не встречаться с ним взглядом, пожала плечами.

– Ну, я же знаю, что мой отец заставил тебя на мне жениться.

– Он меня не заставлял! – возразил ее муж.

– Но у нас были некоторые… очень приятные моменты вместе, даже до этого, – продолжала Джоан, густо покраснев.

– Приятные!

Тристан посмотрел на нее с таким видом, будто не верил своим ушам.

– Я просто хотела узнать, может ли быть, что я когда-нибудь стану тебе нужна больше, чем только для занятий любовью! – воскликнула Джоан.

Он уставился на нее так, словно у нее выросла вторая голова. Нервы Джоан не выдержали. Она выбралась из постели.

– Ладно, не важно! Глупо было спрашивать. Мне надо было догадаться, что ты не выслушаешь меня серьезно и не дашь правдивый ответ.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе правдивый ответ, когда спрашиваешь, понравится ли мне когда-нибудь в тебе что-то еще, помимо того, что мне нравится тебя трахать?

– И незачем быть таким грубым!

Джоан схватила ночную рубашку и попыталась ее надеть, но она вся была перекручена и вывернута, а рукава, казалось, сами собой завязались узлом. Но Джоан решительно сунула руки в рубашку, готовая, если придется, даже порвать ткань.

– Ты права, извини. – Тристан потер рукой лицо. – Иди сюда.

– Нет, спасибо. Я попрошу Полли принести мне чай и найду себе хорошее чтение.

Видя, что она протянула руку к шнуру звонка, Тристан предупредил:

– Не звони! Не звони, пока я не ответил на твой вопрос.

Рука Джоан замерла над звонком. Не глядя на мужа, она спросила:

– Ну и что ты ответишь?

Заскрипели пружины – это он встал с кровати.

– Мой ответ «нет». Я не думаю, что когда-нибудь в будущем ты действительно станешь мне дорога. – Он повторил ее слова, подчеркнув отдельные из них голосом. – Я вполне уверен в своих чувствах к тебе и в том, что я буду чувствовать то же самое на протяжении ближайших пятидесяти лет. У меня другой вопрос: почему ты хочешь это знать? И почему тебе вообще пришло в голову, что твой отец заставил меня жениться на тебе?