— Чёрт подери. Нет связи.

Что не удивительно.

Мы находимся посреди неизвестно чего. Без сомнения, потому что девяносто девять процентов территории США имеет мобильную связь, которая ловит везде. Мэнди удалось найти один процент, где связь не ловит, даже не прилагая усилий.

— Нет сигнала, — говорю я и роняю мой телефон в сумку, которую затем бросаю на заднее сидение, среди чемодана с косметикой Мэнди, нескольких обувных коробок и бесчисленных модных журналов, которые она нагребла во время остановки на заправке. За эти деньги она могла купить, как минимум, две дорожных карты. Эта мысль делает меня лишь более раздражённой.

Глава 2

Мы едем в тишине в течение долгого времени. В какой-то момент я хотела попросить её вернуться на автозаправку, но затем отбросила эту идею. Во-первых, она так часто поворачивала, что я сомневаюсь в том, что она найдёт дорогу обратно, прежде чем дождь начнёт лить стеной. А во-вторых, АЗС находится в двух часах езды. Если погода продолжит свою игру, у нас будет три-четыре часа, чтобы найти мотель, прежде чем наступят сумерки.

— Я могу развернуться, — предложила Мэнди, выдёргивая меня из размышлений.

— Нет, просто продолжай ехать. Дорога приведёт нас куда-нибудь. — Я открываю глаза и смотрю на небо, волнуясь. Собравшиеся облака делают свет тусклым, оставляя дорогу в полутьме. Хоть сейчас всего лишь четыре часа дня, такое ощущение, будто уже наступает ночь. Так как автомобиль ехал вперёд, первые тяжелые капли дождя начали падать на лобовое стекло.

В течение нескольких минут дождь превратился в сильный ливень, а дорога стала напоминать огромную лужу. Двигатель ревёт, шины скользят по грязи, а видимость настолько плохая, что Мэнди пришлось сбавить скорость и наклониться вперёд, чтобы видеть сквозь затуманенное стекло.

— Может, остановимся и переждём? — спрашивает Мэнди.

— Нет, не останавливайся. — Я повышаю голос, чтоб перекричать шум дождя. — Я боюсь, что если мы остановимся, колёса застрянут в грязи и больше никто никогда нас не найдёт здесь. Никто не сможет прожить на содовой и Твинкис.

— Ты права. — Мэнди жмёт на педаль газа, и двигатель рычит в знак протеста. — Мы почти там, — говорит она в сотый раз, бросая очередной нервный взгляд в мою сторону.

Я щурюсь, чтобы рассмотреть дорогу, но уже слишком поздно, чтобы разобрать тёмный силуэт справа.

— Дерево! — кричу я.

Вместо того чтобы свернуть на другую часть дороги, Мэнди резко выворачивает вправо, меня придавливает ремнем безопасности, когда мы едва избегаем столкновения с деревом.

Гром эхом раздаётся вдалеке, один раз, другой, и тогда я понимаю, что это не гром, а звук сдыхающего двигателя.

Машина кряхтит несколько раз… а затем резко останавливается.

— Это было близко. — Мэнди склоняется над рулём, тяжело дыша.

— Да. Можно сказать и так.

Она поворачивает ключ в замке зажигания, но ничего не происходит. Она пытается снова. Опять ничего.

Двойное дерьмо.

Это не хорошо, совсем не хорошо.

— Ава? — паника в её голосе зашкаливает.

— Все будет в порядке, — вру я, хотя знаю, что это то же, что и лживые обещания. Более, чем вероятно, нам придётся провести ночь в машине, прижимаясь друг к другу, чтоб согреться, в надежде, что дождь рано или поздно прекратится.

Я делаю мысленную заметку злиться на неё всю оставшуюся жизнь.

Я вглядываюсь в темноту за окном. Небо почернело, и проливной дождь делает невозможным рассмотреть что-либо дальше, чем на несколько футов.

Кроме дорожного знака, состоящего из деревянной панели, которая показывает рогатый скот, я понятия не имею, где мы.

— Замечательно. Просто замечательно. — Шепчу я.

Мы замёрзнем до смерти.

Эта мысль пугает меня настолько сильно, что я дрожу, кутаясь в грубой ткани куртки, и едва смотрю в темноту.

Мэнди бросает на меня нервный взгляд и пытается запустить двигатель ещё несколько раз, но всё безуспешно.

Попали.

Теперь мы точно застряли.

— Это стоило того, чтобы попытаться. — Говорит Мэнди, вызывающе поднимая подбородок.

Я смотрю на неё в недоумении.

— Кто, блядь, пытается развернуться на грунтовой дороге под проливным дождём?

— По крайней мере, я не сижу на заднице, ничего не делая.

Мэнди никогда не заткнётся. Если мы продолжим в том же духе, то это будет продолжаться день и ночь. Кто-то должен взять на себя шоссе — и, этот кто-то — я, как обычно.

Я прикусываю губу так сильно, чтобы удержаться от колкого замечания, и меняю тему.

— Ты взяла зонтик? — спрашиваю я.

— Да. — Мэнди смотрит на меня с опаской и тянет слова. — Зачем?

— Нет смысла нам обеим сидеть и ждать машину, которая может проехать мимо, потому что этого может никогда и не произойти, так что я собираюсь найти того, кто нам поможет. — Я делаю резкий вдох и медленно выдыхаю, поскольку обдумываю своё решение. Это рискованно, но разве у нас есть выбор?

— Я вернусь на дорогу и дождусь первой машины. Будем надеяться, что кто-нибудь ещё решит «срезать».

Я не хочу показывать нотку стервозности в голосе, но это не помогает.

— Мы в полном дерьме. Чем раньше ты поймёшь это, тем больше будет шанс сделать это до того, как мы замёрзнем до смерти или ураган не ударит по нам.

Ты сошла с ума? — спрашивает Мэнди. — Ты здесь заблудишься. Мы переждём бурю.

Я поднимаю руку, чтобы остановить её.

— Где зонт?

В течение нескольких секунд, она просто уставилась на меня в молчаливой битве. Когда её плечи опускаются и она отводит взгляд, я понимаю, что победила. Она просовывается между сидениями и роется в куче разбросанных вещей, лежащих как попало, и затем протягивает мне крошечный зонтик — такой, который вы обычно носите в маленькой сумочке, такой, который не оставит вас сухим в дождь, не говоря уже о ливне. Но конец заострённый. Он точно поможет.

— Снаружи он тебе не поможет, — говорит она. — Слишком сильный ветер.

— Я знаю. Я беру его с собой на случай, если на меня нападёт дикое животное, и мне понадобится защита.

— Дикое животное? В Монтане? Кого бояться? Коровы? — фыркает Мэнди. Я одариваю её злым взглядом, который предположительно её заткнёт, но этого не происходит. — Да ты затыкаешь его до смерти этой вещицей.

— У тебя есть идея получше?

Теперь она притихла. Фонарик был бы очень полезен, но Мэнди никогда бы не подумала его взять, так что придётся обойтись без него.

— Я вернусь через час. Пожелай мне удачи найти кого-нибудь. — Говорю я и выпрыгиваю из машины прежде, чем она возразит.

— Будь осторожна! — Мэнди кричит позади меня.

Я киваю головой, хотя она, наверное, уже не увидит этого, и плотнее запахиваю куртку.

Дождь пропитывает мою одежду почти мгновенно, и дрожь охватывает меня раньше, чем я делаю пару шагов. Я подавляю в себе желание открыть зонтик, понимая, что он не сильно поможет против ледяного ветра, который мешает идти.

Большие капли воды сбегают вниз по лицу. Я моргаю, и у меня появляется ощущение, словно дождь — это водопад, который льется на меня, вращаясь в медленном танце, в то время как я пытаюсь восстановить ориентацию в пространстве. Дорога чуть шире, нежели тропинка, окруженная со всех сторон полями, и это все, что я могу разглядеть. Хотя фары и освещали канаву, в которую мы угодили, но я не помню, куда мы повернули, направо или налево? В любом случае, следы от шин уже смыло дождем. В принципе, я понятия не имею, откуда мы приехали, и в этой черной как смоль темноте ничего не видно. Шоссе может быть где угодно.

Черт.

Мой план по спасению теперь не выглядит таким уж привлекательным.

Мы не можем быть слишком далеко от магистрали, поэтому я решаюсь на быструю десятиминутную пешую прогулку в одну сторону, чтобы потом развернуться и пойти в другую сторону.

— Я могу это сделать, — бормочу я сама себе, в слабой попытке взбодриться, и начинаю идти по тропинке.

Спустя лишь несколько шагов, я понимаю, что это тяжелее, чем я ожидала. Скользкая грязь, налипшая на мои ботинки и джинсы, отягощает мои шаги, и мой пульс начинает скакать от усилий, в жалких попытках высоко поднять колени. Такое ощущение, будто я иду уже много миль, чего быть не может, так как я вижу свет фар нашей машины вдалеке.

Мой стон поглощает непрекращающийся дождь.

И тут я замечаю свет вдалеке. Он похож на луч фонаря. Я должна вернуться и сказать об этом Мэнди, но боюсь, что, если я вернусь в машину, кто или что бы это ни было, может исчезнуть, и я не узнаю, ожидает ли нас спасение около источника света.

— Помогите — кричу я, но источник света не шевелится.

Когда я подхожу ближе, я понимаю, что это не фонарик, а лампочка, висящая на веревке и раскачивающаяся на ветру, и позади нее есть целый дом. Боль в коленях была забыта, я ускорила темп и вскочила на крыльцо в мгновение ока. Стучу в дверь так сильно, что звук может разбудить даже мертвого.

Удар.

Мой кулак стучит по двери сильнее.

— Эй! Мы застряли снаружи, и нам нужна помощь — я кричу, на случай, если мое появление было воспринято как надвигающийся ураган.

Проходят несколько секунд, которые кажутся вечностью. В итоге щеколда отодвигается. Дверь приоткрывается, и я замечаю, что пялюсь на двухметровую фигуру парня.

Моя челюсть отвисает.

Он кажется мне знакомым.

Его темные волосы завиваются на концах, его мощная челюсть скрыта в тени, и кажется, будто он забыл утром побриться, и сейчас небольшая темная щетина подчеркивает полноту его губ. Он одет лишь в обтягивающие джинсы с расстегнутой верхней пуговицей, но даже это не то, что заставляет меня оторваться от созерцания его полуголого тела и встретиться с его вопросительным взглядом. Это его знакомое лицо, зеленые глаза которого сузились в удивлении.

— Ты! — восклицает он.

Его глубокий и сексуальный голос посылает дрожь вниз по моему позвоночнику. Что-то в его голосе заставило звенеть звоночек. Откуда я знаю его акцент?

Мне требуется несколько секунд, прежде чем до меня доходит.

Моё сердце замедляет темп, и я клянусь, все тепло разом покидает мое тело.

Святые. Жемчужины.

Этого не может быть. И всё же, я знаю, это — ОН. Или кто-то, кто выглядит в точности как он: богатый паренек с дорогой машиной, который предложил мне подачку в обмен на подразумеваемое веселье в постели. От которого я отказалась.

Каковы шансы?

Даже если он и одет более небрежно, и его волосы немного отросли (не считая того, что они нуждались в том, чтоб их подстригли), и одежда непринужденного стиля, которая словно предлагает, чтобы по ней провели рукой — я замечаю сходство сразу. Мой взгляд медленно скользит по его груди.

Те же самые мышцы.

Те же самые черты лица и крепкое телосложение, образ, окутанный тайной, который преследовал меня в мечтах с тех пор, как его «ламборджини» врезалась в мой Форд, и затем он предложил мне кучу денег, потому что почувствовал жалость.

«Клуб 69».

Это то место, где мы встретились три месяца назад.

И, конечно же, это объясняет его презрительное отношение ко мне.

Он не принимает отказа.

В течение первых двух недель я не могла перестать думать о нём. Я даже начала просматривать сплетни на страничках разных журналов, в надежде, что он может быть кем-то богатым и знаменитым.

Само собой разумеется, я его не нашла, поэтому я заставила себя выкинуть его из головы — Мэнди сделала это практически возможным.

Из всех возможных мест на планете, я встретила его здесь — в глуши, без возможности сбежать.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я уставилась на него, моё тело застыло от шока. Я была настолько ошеломлена, что на мгновение забыла, как говорить, поэтому мы продолжили смотреть в глаза друг другу.

Встретить его здесь, в глуши! Это кажется нереальным.

Его грудь — все твёрдые мышцы — четко видны и подчеркнуты светом лампочки, висящей над моей головой. Чёрная татуировка змеи обвивает его левую руку, которая вытянулась поперек дверного косяка, словно преграждая мне путь, в то время как другой он вцепился в дверь, как будто готов хлопнуть ей прямо перед моим носом. Я смотрю в его глаза цвета шторма, и понимаю, что именно об этом он и думает.

— Это частная собственность. Ты нарушаешь границу. — Его голос грубый и с сильным акцентом. Ни «Чем я могу вам помочь?», ни «Проходи», ни даже «Привет, как дела? Эй, я помню тебя. Кстати, ты отлично выглядишь».